Ольга Шпакович - Апокалипсис: Пролог

– Да так… Мальчики и девочки. В основном из разночинцев.

– Приличные хотя бы?

– Некоторые да. Увлекаются эпатажным искусством.

– О! В таком обществе я ещё никогда не бывал. Ну-с, это даже интересно. Особенно сейчас, когда демократия входит в моду.

Они поднялись на верхний этаж, и Юрий позвонил…

Итак, в салоне появились два персонажа, разительно отличающиеся от разношёрстной публики, которая забрела сюда «на огонёк». Юрий – высокий стройный мужчина сорока пяти лет, начавший уже лысеть, но всё ещё привлекательный, с щеголеватыми усиками на холёном лице, одетый дорого и небрежно. И Михаил, мимоходом сбросивший дорогую шубу на руки засуетившейся Глафиры. Ваня внимательно посмотрел на вошедших, стараясь понять, который из них «тот самый». По тому, как лебезила перед ним сестра Лизы, как по-домашнему развязал он и бросил на камин шёлковый галстук, а затем по-хозяйски разместился на диване возле своей девушки, стало понятно, что это и есть её любовник и содержатель.

– Юрий Афанасьевич, знакомьте! – распорядилась Лиза.

– Это Михаил Иннокентьевич, мой однокурсник. Мы с ним мимо проезжали, и он решил составить мне компанию и тоже заглянуть к нам.

– И прекрасно! – воскликнула Лиза, протягивая руку новому знакомому. – Михаил Иннокентьевич, я рада знакомству! Чувствуйте себя, как дома! Здесь все свои.

Она поочерёдно представила новому гостю присутствующих. Когда церемония представления закончилась, Юрий властно положил бледную руку с тонкими, унизанными перстнями, пальцами на её плечо, и она доверчиво приникла к нему, скорее, как к отцу, чем как к возлюбленному. Глафира кинулась за бокалами для гостей.

– Юрий Афанасьевич, ты всех здесь знаешь, кроме Ивана Фёдоровича, – сказала Лиза. – Его привёл Егор Петрович. Представь, он только что из деревни… Иван Фёдорович, это Юрий Афанасьевич, почётный член нашего салона. Все мы здесь только благодаря ему. Он – наш меценат!

Что касается Юрия, чувствовалось, что в этой разношёрстной компании ему неприятно и неловко, и он не понимает, как себя вести – запанибрата, или всё-таки держать дистанцию.

– А вы, Иван… э-э, Фёдорович, в деревне чем изволили заниматься?

– Из крестьянской семьи-с…

– А здесь вы?..

– Они изволили наследство получить, – вмешалась Лиза.

– Вот как? Велико-с? Наследство-то?

– Велико-с, – широко улыбаясь, подтвердил Ваня, радуясь, что тут не надо врать.

– Больше того! – продолжала Лиза. – Выяснилось, что Иван Фёдорович – князь.

– Князь?! – удивился Юрий Афанасьевич. Михаил тоже внимательно посмотрел на Ваню. – А как ваша фамилия… князь?

– Иван Фёдорович желают находиться здесь инкогнито, – с неудовольствием проговорил Егор.

– Кстати, – продолжала Лиза, – все эти яства – благодаря Ивану Фёдоровичу.

– Сегодня я угощаю, – развязно подтвердил Ваня, удивляясь, как быстро он вошёл в роль хлебосольного богача.

Тут вновь прибывшие обратили внимание на дорогое вино и деликатесы. Юрий пожал плечами – больше он ничему уже не удивлялся. Михаил удивлённо поднял брови.

– Ну, коли инкогнито, то что ж… Иван Фёдорович, – обратился к Ване Юрий, – расскажите нам, пожалуйста, как сейчас живёт деревня.

– Как живёт деревня? Вам это действительно интересно?

– Помилуйте, конечно! Понимаете, мы – горожане, отравленные цивилизацией, а, как искренне считал Жан-Жак Руссо, только природа, вернее, близость к природе, способна… эээ… сформировать естественного человека… К тому же, отец у меня живёт в своём поместье, ведёт образ жизни сельчанина… Словом, расскажите нам, горожанам, нам, homo urbanicus, как там, в деревне.

– В деревне хорошо! – искренне воскликнул Ваня.

– Какая непосредственность! – восхитился Велимир. – Я уже вижу, на каком фоне я буду его писать – на фоне деревенского пейзажа.

Все засмеялись и захлопали. Юрий, поймав общее настроение, провозгласил тост:

– Господа, предлагаю выпить за природную естественность, которой всем нам так не хватает!

– За искренность! За естественность! – раздались возгласы и звон бокалов. Ваня, вконец смущённый столь пристальным вниманием к своей персоне, залпом осушил свой бокал.

– Так что там, в деревне? – жуя лист салата, продолжил хозяин салона.

– А что в деревне? Там много всего – люди, скотина, страда… Про что хотите услышать? – осмелел Ваня.

Его вопрос вызвал новую волну веселья. Однако Юрий сделал раздражённый жест рукой и, когда все резко притихли, продолжал расспросы:

– Ну, вот, к примеру, усадьбы господ крестьяне поджигают?

– Юра… – смутилась Лиза.

– Дорогая, я, как настоящий джентльмен, только пытаюсь говорить с человеком о том, что ему приятно. А сейчас всем крестьянам приятно жечь своих господ. Ведь вы же крестьянин, милейший? Во всяком случае, вы ведь были крестьянином, пока не стали князем? – Юрий не скрывал насмешки.

– Да-с.

– Так вот, вам доводилось в этом участвовать?

– Позвольте, – возразил Ваня. – Мне это совершенно не приятно. И не участвовал я в таком разбое, и не буду. И мы своих барынь никогда не поджигали и не обижали, потому как и они нас никогда не обижали. А вот в соседних сёлах было дело. Поджигали. И мы свет от пожара видели. Ночью. Страшно было.

– Вот вы как рассуждать изволите, молодой человек, похвально, – смягчился Лизин сожитель. – Ну-с, а барыни ваши кто?

– Две милейшие старушки, сёстры, одна старая дева, другая вдова.

– Фамилии?

– Которая девица, та Строганова, хозяин имения, отец её, был Аристарх Сысоевич Строганов. А вдова – Рюмина полковничиха.

– Как же-с! Фамилии известные… Ну, а скажите, молодой человек, какое сейчас у народа отношение к войне?

– Ждём – не дождёмся, когда война эта проклятая закончится! У меня у самого… – Ваня хотел добавить, что у него самого отец воюет, но вовремя вспомнил, что он – как бы князь, скорее всего, незаконнорожденный, и наследство он мог получить только от почившего отца.

Тут в разговор вмешался Михаил:

– Юра, ты консерватор! Ты – именно тот замшелый барин, благодаря кому так живуча в России допотопная старина. Видишь, простой народ против войны? А ты и прочие реакционеры – за. Простой народ ненавидит рабство и поджигает имения господ. И он в своём праве. А тебе, как барину, поборнику старины и рабства, это неприятно.

– А ты – революционер! Ты – за свободу, за отмены сословий…

– Да! И не только. Я – против самодержавия! Я – за республику!

– Браво! – раздались аплодисменты. Молодёжь с восхищением и удивлением уставилась на прогрессивного барина.

– Ты – за всеобщее разрушение! – воодушевляясь всё больше, воскликнул Юрий. – Ты – за отмену брака, за отмену всяких традиций и ценностей…

– Браво! – ещё более восторженно приветствовала нового знакомого компания.