Ольга Моисеева - Путь Орла

«Чёрт возьми, это же невежливо так пялиться на затылок», – подумала я и нахмурилась. Я напрочь не желала видеть ни Эдмонда, этого заморского «прихлебателя», ни его знакомых, но отлично понимала, что после спектакля Мариша познакомит меня со всеми, кто присутствует здесь и имеет хоть какое-то отношение к их паре. Как ни крути, мне не удастся избежать этого знакомства. Тогда я дала себе обещание в том, что буду держаться с ним строго и не дам наглецу ни малейшего шанса. Это подняло моё настроение, я даже улыбнулась, правда, со стороны это, должно быть, выглядело довольно странно и нелепо, в один из трагических моментов оперы, когда Норма решает убить своих детей, одна из сумасшедших зрительниц улыбнулась, и этой сумасшедшей оказалась именно я. Мне стало неловко, правда, никто на меня не смотрел, хотя я не могла дать себе никакой гарантии в том, что этот наглец, приятель Эдмонда всё ещё пялился в мой затылок. Спустя минуту я поняла, что оказалась права, наглец смотрел на меня в упор, и это сбивало с толку.

Если бы он сидел рядом со мной или сразу позади меня, а не через несколько рядов от меня, как это было в действительности, я бы просто «поставила его на место», но не могла же я кричать на весь огромный зрительный зал: «Отвернитесь от меня!»; нет уж, я решила выждать подходящее время и завершить задуманное. Такая возможность представилась мне намного быстрее, чем я сначала предполагала.

В антракте меня с лёгкостью пропустили в гримёрку Мариши, тем более охранник, сеньор Орсеоло, пожилой, но всё ещё, статный и крепкий молодой человек в униформе внутренней охраны театра, меня уже знал. Я часто сопровождала Маришу в её поездках и гастролях, а мой шеф-редактор Андрей, отпускал меня с лёгкостью, потому что в нашем журнале «Райская жизнь» рубрику «культура» вела именно я, причём, мои статьи, эссе, интервью и заметки всегда вызывали у него неподдельный восторг.

– Ты – мастер слова, Юленька, – часто говаривал он, и я бы не удивился, если б однажды узнал о том, что ты родилась с ноут-буком в руках.

Из этих поездок я тоже извлекала свою пользу – общалась с «бомондом», богемой, была «за кулисами» почти всей культурной жизни Москвы, Санкт-Петербурга и зарубежья.

И ещё я начала писать книгу, которую давно задумала написать, но по разным причинам откладывала в сторону. это был детектив, правда, не совсем обычный. Вся сюжетная линия выстраивалась вокруг нашей семейной реликвии. Собственно говоря, это было необычное ожерелье, с огромным алмазом, доставшееся моей пра-прабабке от самой Марии-Антуанетты. Перед казнью герцогиня передала ожерелье ей, обеспечив её побег из Трианона. Камень достался мне по наследству, но мне почему-то всегда казалось, что с ним связана какая-то необычная история, ведь семейные легенды гласили, что этот алмаз обладает магией и силой исполнять желания и менять судьбы людей.

Почему же тогда Мария-Антуанетта сама не воспользовалась этой силой, чтобы избежать собственной казни, для меня оставалось загадкой.

…..Когда я вошла в гримёрку Мариши, передо мной развернулась необычная и неожиданная сцена. Эдмонд, этот посредственный художник Эдмонд, способный лишь изображать карикатуры, целовал Маришу, которая прихорашивалась возле огромного зеркала гримёрки. Тут же лежали охапки роз, хризантем, лилий всевозможных цветов и расцветок. Но самое главное – тот тип, который упорно смотрел мне в затылок из своего бинокля во время спектакля, расхаживал по гримёрке Мариши, заложив руки за спину, всматриваясь в каждую деталь окружавшей его обстановки.

«Да, он, пожалуй, слишком наблюдателен для обычного молодчика», – промелькнуло в моей голове. Я сама не заметила того, что на моё присутствие обратили внимание. Мариша помахала мне рукой, глядя на меня в отраженье зеркала.

– Спасибо за розы, подруга. Ты всегда знаешь, как мне угодить, – сказала Мариша и улыбнулась мне.

Сейчас улыбчивая и весёлая, она совсем не напоминала мне ту грозную и серьёзную жрицу Норму, что совсем недавно поклонялась своему идолу на сцене Ла Скала. Я решила подколоть Эдмонда и спросила подругу:

– А разве тебе не нравятся хризантемы?

Мариша отмахнулась от меня:

– Что ты, они смотрятся намного дешевле, чем благородные розы.

Затем, поняв, что сказала оплошность, Мариша добавила:

– Впрочем, что касается хризантем, мои вкусы изменились. Они выглядят отлично в пышном букете, – она послала Эдмонду воздушный поцелуй, – прости, твои хризантемы смотрелись совсем не дёшево, а даже как-то оригинально.

Эдмонд с укором взглянул на моё победное выражение лица, отвернулся. Все услышали, как приятель художника слегка кашлянул, дав понять тем самым, чтобы все обратили внимание на него.

– Ах, да, Юлия, я забыла тебя представить одному нашему общему знакомому, который неплохо разбирается в опере и вообще в искусстве, и за это я ценю его. Знакомься, Серж Вяземский, собственной персоной, представитель старинного российского княжеского рода, а ныне – вполне успешный бизнесмен.

Красавчик в великолепном сером костюме поклонился мне ничуть не хуже, чем это делала когда-то его великосветская родня. Этот жест потряс меня, ведь я представляла его совсем в иной роли. Вероятно, лёгкий конфуз отразился в эту минуту на моём лице, но я тотчас смахнула его, как смахивают крошки со скатерти.

– Очень приятно, Юлия Барбышева. Журнал «Райская Жизнь», подруга Мариши.

Он поцеловал мою руку, всё ещё внимательно разглядывая меня, будто не успел сделать это во время спектакля, хотя, глядя в затылок, вряд ли что-то интересного можно узнать о человеке.

– Я жду ваших предложений, либо мы сейчас последуем в буфет для актёров, либо я позвоню Эмме, и она прямо сюда в мою гримёрку принесёт свежие пирожки.

Перспектива наслаждаться десертом прямо здесь, в гримёрке, никого, разумеется, не обрадовала, и было принято решение спуститься в буфет. Эдмонд и Мариша в платье Нормы шли впереди, что же касается меня, то я и Серж последовали позади них.

– Скажите, Серж, – начала я, – что интересного в одном из сидений зрительного зала? Или оно сделано из особого сорта древесины?

– Что Вы имеете в виду?

– То, что Вы несколько минут назад вовсе не смотрели на сцену, и потом, Вы знаете, что я имею в виду.

– Знаю? – Серж сделал вид, что удивился.

– Вы глядели на мой затылок, а не на сцену. Разве это вежливо? Тем более, уж кому-кому, а Вам точно должны известны правила этикета.

Он улыбнулся, и я не могла не признать того, что улыбка его была действительно очаровательной.

– Ах, Вы об этом!

«О, боже, как он долго соображает! Ну, конечно же, об этом!»

Но я скорчила милую гримаску и, как ни в чём не бывало, уставилась на моего нового знакомого.