Дара Преображенская - Жизнь и смерть христианина

Пару раз мне посчастливилось побывать на его лекциях в университете, я был под впечатлением, и именно на тех лекциях я впервые познакомился с Владимиром, который очень интересовался медициной, хотя уже принял твёрдое решение после окончания юнкерского училища поступать в Измайловский гвардейский полк.

Дядя был довольно эмоционален, впрочем, именно эта его эмоциональность и смогла увлечь многих, сформировать целый кружок его поклонников. Владимира я выделил из всех остальных – меня, в первую очередь, заинтересовали его глаза, показавшиеся мне не совсем обычными.

Что в них было такого необычного? Сейчас уже спустя много лет, я затрудняюсь ответить, а тогда я просто подошёл к нему и долго смотрел на него. Он резко обернулся и тоже заинтересованно посмотрел на меня.

– Владимир, – вдруг произнёс красивый подтянутый молодой человек в военной форме юнкерского училища, затем кашлянул и уточнил, – Владимир Юрьевич Баймаков.

– Николай Андреевич Кудрявцев, – свою очередь ответил я.

Оказалось приятной неожиданностью, что семья Баймаковых, потомственных самарских князей, была вхожа в семью моего дядюшки, и мы часто встречались с ним на различных вечеринках и даже балах, а затем, когда он поступил в гвардейский корпус Измайловского полка, я часто видел его при дворе, мы сдружились.

В тот день два года назад в 1911 году, когда я приехал в Самару поправить своё здоровье и был тут же приглашён дядей на Пасху, в гостиной за огромным овальной формы столом сидело так много гостей, что у меня зарябило в глазах, ибо большую часть этих людей я не знал. Затем я стал приглядываться.

По правую сторону от дядюшки сидела его жена Антонина Петровна, всё ещё красивая и держащаяся уверенно и с некоторым тщеславием. Среди военных я различил Владимира, он улыбнулся мне и поклонился. Тётя не дала мне сразу возможности занять место рядом с моим другом.

– Подожди, Николай, – скала она, отложив в сторону чай, – боже мой, Никки, как невежливо с твоей стороны!

– Простите меня, Антонина Петровна.

Я недоумевал, что происходит, и почему я веду себя «невежливо». Но тут ко мне подвели очаровательное создание, одетое в великолепное розовое платье с кринолином. Помню, этому очаровательному созданию было не более шестнадцати лет, она смущалась, но ни тени жеманства не было в её поведении.

– Познакомься, дорогой, госпожа, а, вернее, юная мисс Линда Велингтон. Здесь в Самаре живёт какой-то знакомый её знаменитого деда, лорда Джона Веллингтона, и Линда приехала погостить. Я думаю, ты простишь ей её незнание наших обычаев и некоторый акцент, ведь Линда несколько сезонов жила в Лондоне.

Девушка сделала неловкий реверанс, и в этот момент для меня замерло время. У неё были голубые глаза, в которых, казалось, отражался весь мир, не затронув красоты её души. Несколько свежих веснушек вовсе не портили красоту и очарование её лица. Хотя, нет, холодной классической красавицей её вряд ли можно было назвать, но это очарование…..

Я посмотрел на Владимира, и мне показалось, что выпускник юнкерского училища смутился.

Так получилось в тот день, что Линда в сопровождении своей матери, урождённой княгини Марии Измайловой, только-только незадолго вслед за моим приходом, вола в гостиную. Её мать принялась здороваться с хозяевами, а девушка была тут же окружена сонмом незадачливых кавалеров к неудовольствию остальных дам, присутствовавших на пасхальном торжестве у Ивана Семёновича.

Я заметил, когда к девушке приблизился Владимир, он долго смотрел в её глаза, в эти удивительные глаза своим не менее удивительным глубоким взглядом, способным охватить всего человека насквозь. Казалось, в тот момент между этими молодыми людьми происходил невидимый диалог, и не только я один это заметил.

По ухмылкам дам я понял, что они угадали секрет столь долгого взгляда. Затем он поцеловал ей руку и представился:

– Владимир Баймаков, будущий унтер-офицер Гвардейского Измайловского Полка.

– Линда Веллингтон, – просто произнесла девушка со слабым акцентом.

Она покраснела от смущения, и этот румянец придал ей ещё большее очарование.

За окном стояла весенняя капель, а с рынка доносились крики зазывал:

– Блины! Свежие пасхальные блины! С икоркой, с творогом! Покупайте блины!

– Я…я могу надеяться на то, что первый танец будет моим?

Они всё ещё смотрели в глаза друг другу, затем Линда отвела взгляд, её ресницы мило подрагивали.

– Да, конечно, мистер Владимир.

Он улыбнулся:

– Называйте меня просто Владимиром, а моего друга – Николаем.

Тут девушка снова обратила на меня внимание и позволила поцеловать её руку.

– Линда Веллингтон, – произнесла она.

– Николай Андреевич Кудрявцев. Я бы тоже хотел надеяться на танец.

Кажется, я поставил её в неловкое положение, потому что в тот момент взоры всех присутствующих были устремлены на нас.

Княгиня Измайлова подхватила свою юную дочь и повела её в специально выделенное для них место за столом, где уже были поставлены столовые приборы.

Тётя Антонина Петровна поднялась и по-хозяйки развела руками. Её громкий голос перекрывал царивший в гостиной гул.

– Господа, господа, я предлагаю в этот пасхальный праздник сыграть партию на фортепиано.

Она неожиданно хлопнула в ладоши, и все гости окончательно умолкли.

– Господа, как это кстати, что сегодня у нас в гостях оказалась княгиня Измайлова-Веллингтон со своей красавицей дочерью. Я наслышана о том, что юная мисс Линда неплохо играет и поёт. Недавно весь Лондон был в восхищении от её исполнения арии Татьяны Лариной. Обожаю русскую оперу и Чайковского. Господа, давайте попросим юную мисс Линду исполнить нам что-нибудь из своего репертуара. Мисс Линда, не откажите нам. Господа, господа, давайте поаплодируем.

Со всех концов гостиной раздались аплодисменты.

– Давайте, милая мисс Линда! Мы ждём!

Раскрасневшись ещё сильнее, Линда Веллингтон подошла к фортепиано и села. Она смотрела на клавиши, слегка коснулась их руками.

– Что мне сыграть? – спросила девушка, окончательно смутившись.

– Можно что-нибудь из русского репертуара! – воскликнула черноволосая девица. Кажется, её звали Аделью на французский манер, и она сильно жеманничала и хотела поставить гостью в тупик.

– Из русского репертуара?

– Да, мы же – русские, и живём а России, наверное, Вам будет легко вспомнить какие-нибудь русские песни, ведь, Вы же наполовину англичанка.

Её руки вновь скользнули по клавишам, и полилась мелодия.

«В лунном сияньи

снег серебрится,

вдоль по дороге

троечка мчится…

Динь-динь-динь

динь-динь-динь,

колокольчик звенит,

это он, это он

о любви говорит…