Дара Преображенская - Жизнь и смерть христианина

Мадам Энн была одинокой пожилой женщиной с типичной внешностью индийской женщины. Её огромные тёмно-карие глаза, казалось, вмещали в себя всю гамму чувств, которые может испытывать человек – у неё были глубокие глаза. Она жила в соседнем доме-пристрое, никогда не досаждала нам, как это делают другие домовладельцы.

По утрам и вечерам я мог видеть её на балконе, когда она сидела под солнечным зонтом, расставленным слугою, и наслаждалась созерцанием окрестностей. А к вечеру мама сама посылала за мадам Энн, чтобы пожилая хозяйка могла принять участие в нашем чаепитии.

Чай мадам Энн очень любила, и во время этой процедуры она привычно закрывала глаза и о чём-то задумывалась, будто, уходила от суеты в свои никому не ведомые миры. Никто не тревожил её в эти моменты.

Однажды за ужином мама заговорила об индийском гуру, который знал ответы на все вопросы и даже мог описать то, кем был человек в прошлой жизни.

Услышав слова матери, мадам Энн открыла глаза и, как будто, оживилась.

– Я знаю этого гуру, – произнесла она.

Отец никогда не участвовала в подобных чаепитиях. Он уходил по своим делам, потому что был достаточно скептичен в подобных вопросах. Я тоже не верил, но мне некуда было уйти, и я являлся свидетелем всех этих разговоров. Я был обычным ребёнком-подростком, я был любопытным, как и все юноши моего возраста.

– Я знаю этого гуру, – произнесла мадам Энн, немного оживившись, когда речь зашла о тех вещах, о которых обычно было не принято говорить в обществе.

– Его зовут Рам-дас, никто доподлинно не знает, сколько ему лет.

Громко тикали настенные часы, явившиеся безмолвными собеседниками разговора. Стрелки в тот момент показывали пять часов вечера. Отец ещё не приходил, он обычно появлялся после семи, ужинал и принимался за чтение газет.

– Я могу привести вас к нему, – предложила мадам Энн.

Я видел, как просияли глаза матери, она с благодарностью взглянула сначала на мадам Энн, затем на меня.

– Милый, ты будешь меня сопровождать.

Мадам Энн кивнула и сказала, что она договорится с Рам-дасом, а затем скажет нам, когда можно будет идти.

– Гуру всегда путешествует, – пояснила хозяйка дома, – нынче он планирует уехать в Тибет и повидаться с Далай-ламой. Но если он будет в Джайпуре, это было бы большой удачей для вас.

Когда мадам Энн ушла после чаепития, мама долго сидела в своём кресле и о чём-то думала. Она даже не обратила внимания на то, как слуги убирали со стола, она не читала книги, заказанные ею, которые лежали стопкой в её кабинете. Я же не решался подойти к ней и потревожить её.

Я помню, когда в тот день мы отправились к загадочному г-ну Рам-дасу, стояла сначала солнечная погода, однако затем солнце исчезло, и прошёл кратковременный дождь. Мадам Энн с улыбкой посмотрела на небо и произнесла:

– Это – неплохая примета, совсем неплохая примета… Значит, произойдёт что-то важное для вас.

Гуру Рам-дас остановился на несколько дней в Хайдерабаде, чтобы посетить несколько храмов, затем он был в Дели. Надо сказать, в Индии очень много храмов, почти столько же, сколько церквей в России, только большинство из них очень древние. Они были сооружены ещё до нашей эры.

Отцу мама сказала, что направилась на рынок в Дели, мы взяли с собой слуг и сначала действительно посетили рынок, чтобы как-то внешне оправдать наш переезд и отсутствие в доме мадам Энн. Отец, ничего не заподозрив, охотно отпустил нас, (к тому же, днём меня осматривал доктор-англичанин Джон Стивс, считавшийся хорошим врачом во всей округе).

– О, да, ваш юноша уже почти здоров, и его лёгкие хорошо работают.

Он пригласил меня на очередное обследование в свою частную клинику, которое я проходил один раз в три месяца.

Отец был несказанно рад тому, что моё здоровье постепенно поправилось, и опасная чахотка отступала.

Я запомнил, что мы вошли вслед за мадам Энн в низкий приземистый домишко, построенный в индийском стиле. Подобные дома принадлежали большинству бедняков. Там была толпа, состоявшая из местных жителей, которых интересовали их собственные проблемы, ибо в гуру Рам-дасе они видели некоего Учителя и Пророка, который поможет им во всём. Они вопсринимали его так, будто, гуру Рам-дас являлся не человеком, а волшебником. Однако толпа эта расступилась перед нами, ведь, в отличие мадам Энн моя мать была одета по-европейски, а не в голубое сари с блёстками, как на нашей хозяйке. Толпа расступилась перед нами, а мы в сопровождении слуги-индуса прошли в дом.

Там было темно, как в пещере, и прохладно, впрочем, это только успокаивало меня, ибо окружающая невыносимая для россиянина жара, заставляла себя чувствовать не очень хорошо.

Мадам Энн первой скрылась за дверью, где находился гуру, а вышла оттуда через несколько минут. Печаль была написана на её пожилом лице. Выйдя от гуру, она была сразу же окружена нами. Мы попросили слугу принести воды и усадили мадам Энн на стул возле окна. Она смотрела куда-то вдаль, словно, не видела нас.

– Что случилось? – спросила её моя мать.

Мне показалось, что мадам Энн трясло. Наконец, она, едва слышно, произнесла по-русски:

– Гуру сказал, что я скоро умру.

Я видел, как мама перекрестилась.

Её позвали в комнату гуру; опираясь о руку подошедшего вовремя слуги, она скрылась за той заветной дверью.

Я оставил мадам Энн в покое, сел в другой части комнаты, осмотрелся вокруг. В углу стояло изваяние какого-то многорукого божества в причудливой позе. Божество взирало на меня своими безжизненными глазами. Слуга тоже ждал. Я посмотрел на этого бедно одетого человека в чалме со смуглым лицом и яркими белками глаз, затем спросил, указав на загадочное божество, спросил по-английски, так как в Индии люди хорошо общаются с иностранцами на английском.

– Что это за божество?

Слуга взглянул на изваяние божества, поклонился ему и произнёс так же по-английски, как и я обратился к нему.

– Это – Шива, господин.

– Шива…

Шиву я видел в других храмах, мимо которых нам суждено было проезжать во время нашего не столь длинного путешествия. Только так Шива был изображён иначе.

Люди поклонялись ему, приносили дары, состоявшие из наполненных золотыми монетами корзин, корзин с рисом, цветами, которыми украшались гирлянды.

– Шива является богом разрушения и покровителем танцев, – продолжал слуга, – вот почему ему поклоняются известные танцовщицы и приносят цветы. Шива наделяет их способностью двигаться.

Индийские танцы мне уже посчастливилось увидеть, главным образом, потому что мадам Энн часто приглашала в свой дом танцовщиц на религиозные праздники.

Помню, моим родителям нравились эти вечера, а мама особенно восхищалась причудливыми движениями ярко и красочно одетых танцовщиц.