Дара Преображенская - Послание. Часть 1

Макс нагло оскалился:

– Опаздываешь?

Из глубины Иркиной квартиры доносились обрывки поп-музыки, которая исходила из недавно купленных лазерных дисков. Кто-то громко смеялся. Пахло салатами, дешёвыми сигаретами, потом и луком. Пот и сигареты всегда сопровождают многолюдные сборища, состоящие из любителей нахаляву пожрать и выпить.

– А ты что меня караулишь? – огрызнулась я.

Макс раздражает меня. Никто меня так сильно не раздражает, как Макс. Его несуразный рот снова скривился в слащавой улыбочке, но, слава богу, вовремя подошла Ирка. На ней была короткая мини-юбка и откровенная красная блузка с брошью. Никогда не подозревала, что у Ирки напрочь отсутствует вкус. Дурацкая нелепость – брошь и мини-юбка. Ирка встретила меня с бокалом водки, её изрядно пошатывало.

– Мари, ну, вот, наконец, и ты! Разумеется с подарком.

– Об этом не может быть и речи.

– В каком смысле?

Ирка передаёт бокал Максу, а он едва удерживает её в стоячем положении.

– В прямом.

Я достаю из сумочки упакованный в коробку кулон и протягиваю его Ирке.

– О, как мило!

Ирка тянет меня к себе в маленькую уютную комнатку с жёлтыми китайскими обоями, похожую на детскую шкатулку. И вообще, Ирка сама, как ребёнок, только уже повзрослевший, но никак не желающий расставаться с детством. Ирка выталкивает из двери навязчивых гостей.

– Да дайте мне пообщаться с Мари! Я так давно её не видела. Мари, иди скорее сюда, и ну их всех к чёрту!

Когда мы остались наедине, Ирка, смакуя каждую минуту, открыла чёрную бархатную коробку с наклейкой фирмы-изготовителя. Черты её лица вдруг изменились, совсем неожиданно для меня пьяная истерика сменилась серьёзностью. В её серых глазах выразился ужас.

– Постой! Откуда… откуда ты знаешь?

– Что знаю?

– Про кулон.

– Про кулон?

Холодное голубое стекло отрезвило мои мысли. Значит, инцидент с продавщицей в ювелирном салоне супермаркета вовсе не вымысел? Кулон….кулон… Откуда он взялся?

– Об этом было известно только мне и ему.

– О чём об этом?

В глазах Ирки блеснули слёзы, яркая косметика «Avon» поплыла, размазалась.

– У меня был парень. Три года назад он погиб в автокатастрофе. Он хотел подарить мне кулон из голубого стекла в честь годовщины со дня нашего первого знакомства… И не успел, Мари… Он не успел… потому что его не стало.

– И ты никому об этом не рассказывала?

Ирка мотнула головой.

– Ни разу?

– Ни разу.

– Я тоже ничего об этом не знала. Честно, честно.

– Тогда откуда у тебя кулон?

– Из супермаркета.

– Ничего не понимаю. Словно он исполнил своё обещание… с того света…

Ирка допила до дна полупустой бокал с водкой, который она успела поставить на пол рядом с софой. На её изменённое жалостью и мистическим страхом лицо вновь вернулась пьяная маска. Она крикнула довольно громко так, чтобы её могли услышать находившиеся за дверью:

– Эй! Идите сюда! Кажется, наша Мари – ясновидящая.

Не успела я опомниться, как со всех сторон мы были окружены гостями Ирки, которые своими руками тянулись ко мне, как тянулся верующие до реликвии.

– Погадай мне!

– Нет, сначала мне, ведь мы учились на одном курсе.

– А я хочу знать будущее, потому что завтра решается моя судьба.

Изнутри, из глубины души возникло желание убежать, скрыться от этого многоголосого людского монстра, растущего с каждой минутой, с каждым мгновением, грозя поглотить меня целиком и полностью. Почему я этого не сделала! Я никогда не видела Ирку такой… будто своим поведением она хотела отомстить мне за что-то. За что? Зачем я пошла на поводу у наваждения там в супермаркете?

– Ира, не надо.

– Надо, надо….давай! Ты умеешь предсказывать будущее. Помнишь, как-то в школе ты сказала, что я провалю экзамен по математике? И я провалила.

– Ты просто не готовилась.

– Многие не готовились, а провалила я одна.

– Да это было давно и не правда.

Кареглазая Сашка Аверина растолкала всех локтями и протиснулась ко мне. Сашка была моей одноклассницей и, не считая Иры, значилась вожаком-лидером нашей школьной компании.

– Мари, ну, пожалуйста, скажи, что меня завтра ждёт?

Что-то внутри меня взорвалось.

– Завтра ты попадёшь в больницу.

Обессиленная я упала на стул, тело стало ватным, и я не могла уже ничего сказать, потому что говорила не я, а лишь мои губы….

«Что скрывает этот мир за кажущейся простотой?»

(Сердце).

Иногда мне кажется, что судьба человека похожа на длинный тоннель со множеством дверей. У него нет начала, и нет конца. Для одних эти двери закрыты, для других открыты. А кто-то вечно странствует по своему коридору судьбы в надежде отыскать заветную дверь. Кто-то открывает дверь и падает вниз в пропасть, кто-то улетает наверх, подхватываемый невидимыми силами. Для кого-то двери открываются в бездну, для кого-то – в светящееся солнечное облако.

На каком уровне коридора нахожусь я? Не знаю. Скорее всего я бреду суетливо вдоль этого тёмного коридора, безнадёжно стучусь в двери, но они, как назло, закрыты.

– Откройте! Откройте! – кричу я.

Однако крик мой застревает в пустоте где-то на пол пути между реальностью и воображением. Реальность? Где она? Существует ли эта Реальность, которую мы видим каждый день? А может, она лишь внутри нашей головы, мы проецируем свои мысли на Бытие, и оно постепенно отражается во вне. И неизвестно, мысли управляют тобой, или ты управляешь мыслями.

Что такое мысли? Наши чаяния, надежды. Они словно невидимые верёвки, которыми мы опутаны, и которые мешают нам жить.

– Откройте! Эй, я здесь! Здесь!

Нервы трещат по швам, разрывая пространство на мелкие клочки.

Тоннель с дверями никогда не кончается….

…На мальчишке-подростке серая шерстяная шапка и огромный такого же цвета шарф. Несмотря на крепкий мороз одет он довольно легко в розовую синтепоновую китайскую куртку и джинсы. Щёки румяные от холода, и он всё время закрывает лицо варежками, чтобы хоть как-то согреться.

– Сигаретки не найдётся?

Я с трудом нащупываю в левом кармане уже начатую пачку «Кэмл». Почему я не могу бросить курить? Нервы, снова эти противные нервы. С интересом всматриваюсь в лицо мальчишки, освещённое тусклым светом уличных фонарей. Глаза карие, чуть нагловатые, из-под шапки торчат растрёпанные волосы.

– Где твои родители?

– Дома.

– А им известно, что их сын шляется по городу и выпрашивает сигареты?

Мальчишка мотнул головой, дёрнулся, чтобы удрать, но я задержала его.

– Не стану я на тебя жаловаться, а тебе пора домой садиться за уроки. Эй, ты слышишь меня?

Смотрю на отсутствующий взгляд подростка.

– Слышишь?