Александр Максимов - Мои сибирские дедушки

– А теперь давай ты ложись! – сказал он. – Я тебе покажу, как парят у нас в Сибири! И пару поддай побольше!

Напарившись вдоволь, мужчины отдыхали в предбаннике. От их распаренных тел поднимался пар.

– Ты настоящий сибирский медведь! – ещё тяжело дыша, сказал Яри. – Так у нас веником не обрабатывают. Все силы у меня выбил. Ладно, завтра идём в лес. Будем деревья валить, посмотрим, каков ты работник.

После сауны Николай вернулся в сарай, где на сеновале он обустроил себе что-то наподобие лежанки. Развалившись на прошлогоднем, ещё не утратившем аромата прошлого лета сене и отмахиваясь от назойливых комаров, он стал вспоминать свой дом.

Утром Николай снова отправился докашивать делянку. После полудня, закончив работу, вернулся в усадьбу. На скамейке сидел Яри со своей неизменной трубкой и наблюдал за играми внуков. Мирья развешивала бельё.

– Я всё скосил, – сказал Николай и скрестил руки, показывая, что работу сделал. – Что дальше?

– Можешь немного отдохнуть, – поняла Мирья.

Николай присел на скамейке у сарая.

– Хорошо русский работает, – сказал Яри Мирье. – Не ленится.

– Что правда, то правда, – согласилась она.

– Завтра в лес пойдем, на заготовку дров. Хорошо, что подмога есть, одному мне не управиться.

На следующее утро, когда чуть развиднелось, Яри зашёл в сарай. Николай, накрывшись старым одеялом, безмятежно похрапывал на своей лежанке из сена. Яри слегка пнул его ногой.

– Эй, русский, вставай! В лес пора, если хотим управиться до вечера, – сказал он и вышел из сарая.

Николай, протерев заспанные глаза, нехотя встал. Подошёл к стоящему ведру с водой, умылся и, поеживаясь от утренней прохлады, вышел во двор. На крыльце дома стояла Мирья. В руках она держала корзинку с едой, которую протянула Николаю.

– Вы там осторожней в лесу. Дедушка уже старый, присмотри за ним.

Николай, хотя и не поняв того, что она сказала, почувствовал в её взгляде и интонации какую-то особенную мягкость и заботу.

– Не волнуйся! – ответил Николай, забирая корзину у девушки.

В этот момент их руки соприкоснулись. Мирья зарделась и, быстро отдёрнув руку, ушла в дом.

Утренний лес был удивительно прекрасен. Чистый и прозрачный воздух пьянил, а капли утренней росы на траве блестели подобно миллионам маленьких алмазов. Не донимала свирепствующая, особенно по вечерам, мошка. Николай вдыхал воздух полной грудью и наслаждался свободой. Ведь не так далеко идёт война: звуки канонады иногда были слышны в ночной тишине. «Что там сейчас на фронте?» – думал он. Вот уже две недели он был лишён любой информации о том, что творилось в мире. И спросить не у кого. Но даже если бы и знал язык, то вряд ли услышал правду.

Яри шёл впереди и наносил зарубки на деревья, которые предстояло рубить.

– Вот эти будем валить. Ты когда-нибудь рубил деревья?

Старик, махая топором, стал изображать, что рубит дерево. Затем, сомкнув руки кольцом, показал, какие толстые стволы им предстояло валить.

Николай его понял и скептически улыбнулся.

– И это ты называешь большим деревом? Ты даже представить себе не можешь, какие деревья у нас в Сибири. Три человека возьмутся за руки, и то не обхватить.

Яри истолковал это по-своему. Пробормотав что-то под нос, он показал топором в сторону высокой толстой сосны.

– Это твоя, герой, – сказал он и подошёл к другому дереву.

Старик, несмотря на свой возраст, профессиональным ударом вонзил лезвие топора в сосну. Раздался звонкий звук, который вернулся лесным эхом. Вслед за ним нанёс свой первый удар и Николай. Полетели щепки.

Сделав подруб, Яри обошёл ствол и приступил к основной рубке. Время от времени он украдкой поглядывал на Николая. Интересно, как русский владеет топором.

– Хоть и враг, но лесное дело знает! – бормотал старик между ударами топора. – И зачем они к нам полезли? Что им, своего леса мало? Рубили бы лес в Сибири!

Николай нанёс последний удар топором, и высокая сосна с треском и шумом легла ровно между деревьями. Яри перестал рубить и подошёл к упавшему стволу. Придирчиво глянул на место сруба поваленного дерева.

– Ничего не скажешь, хорошая работа!

Вдруг послышался треск падающего дерева. Оставленное стариком недорубленное дерево начало медленно падать.

– Поберегись! – только и успел крикнуть Николай и, схватив Яри за плечи, с силой оттолкнул его в сторону. Но было поздно. Тяжёлый ствол пронёсся всего в несколько сантиметрах от лесорубов и рухнул на землю.

Первым пришёл в себя Николай. На его лице слегка кровоточили мелкие царапины: сосновая ветвь с иголками посекла кожу подобно тысячам маленьких бритв. Рядом ничком лежал Яри. Николай склонился над ним.

– Живой? – спросил он и стал тормошить старика.

Тот очнулся и громко застонал. Тут Николай заметил, что ступня Яри была прижата упавшим деревом.

– Потерпи, – сказал Николай. – Сейчас освобожу!

Он подобрал упавший топор и наклонился к Яри. Старик, уже немного пришедший в себя, с ужасом смотрел на человека с топором, которого считал своим врагом.

– Нет! – истошно закричал он.

Но Николай, не обращая внимания на его крики, с силой рубанул по толстой длинной ветке. Затем, подсунув конец срубленного хлыста под упавший ствол, подставил под него плечи и, используя в качестве рычага, изо всех сил натужившись, попытался оторвать ствол от земли.

– Вытаскивай ногу! – закричал он старику.

Яри понял, что хочет сделать русский, и попытался вытянуть ступню. Но тщетно: щель между упавшим деревом и землёй была настолько узкая, что вытащить ногу не получалось.

– Не могу, подними ещё! – простонал старик.

Николай и сам видел, что ствол нужно поднять выше. Он снова попытался приподнять бревно, но силы были на исходе. Сказывались усталость и скудное питание. В былые времена он это бревно поднял бы с лёгкостью. Это было раньше, а сейчас нужно было вызволять старика, который вот-вот потеряет сознание.

Николай глубже засунул хлыст под бревно и, собрав последние силы, надавил плечом. От напряжения его лицо стало пунцово-красным, на висках вздулись вены. Из его лёгких вылетел крик, более похожий на рык медведя, и бревно поддалось. Только теперь старику удалось вытащить ногу. Видимо, до этого он держался, а теперь лежал в забытьи и лишь тихо постанывал.

Николай попытался стянуть с его ноги сапог. Но старик очнулся и закричал от боли. Тогда, снова взяв в руки топор, Николай надрезал голенище острым лезвием. Только после этого ему удалось снять сапог. Не обращая внимания на крики старика, он стал осматривать начинающую опухать ногу.

– Потерпи, дед! – сказал Николай, ощупывая ступню. – Вроде кость цела. Хорошо, что мох мягкий. Но к доктору всё равно нужно! А пока – в холод.