Ольга Егорова - Женщина в моей голове

Стоит ли рассказывать, как меня поддерживали одноклассники? Только ленивый не подошел ко мне с нескрываемыми смешками. Пришлось сказать, что вертела я этих учителей и пропади они пропадом со своими выступлениями. Кого именно из учителей я вертела, уточнила пофамильно.

Произнесла я это громко. Прямо в коридоре. Прямо у дверей директора, куда была моментально вызвана и я, и моя мама.

В общем, я до сих пор игнорирую серию мультфильмов о богатырях, которые так хвалили критики. Не видела и не буду смотреть. Моя принципиальная позиция. А роль эту в школьном спектакле под давлением пришлось все-таки сыграть…

Но больше всего Карина Николаевна меня разозлила в другой раз. Дело в том, что наша семья родом из Казахстана. Я родилась там, но свое детство застала уже здесь, в России.

Мы уехали в начале 90-ых. У нас в доме до сих пор часто вспоминают Казахстан и то, что было после распада Советского Союза. Когда власть сменилась, в нашей квартире били окна, угрозами заставляли уехать из страны на родину, в Россию.

После того, как однажды папин «Москвич» превратили в груду железа, родители продали трехкомнатную квартиру за копейки и уехали из страны. В России они в буквальном смысле начали жизнь с нуля.

Но многие наши родственники, в том числе почти вся родня отца, до сих пор живут в Казахстане. Каждый год мои родители строили планы, как перевести их к нам. Каждый год эти планы рушились под прессом упрямства старшего поколения.

– Вся жизнь здесь прожита, – вздыхала бабушка в трубку.

– Войну пережили и это переживем, – твердил дед.

Как-то в начала марта снова звонила бабуля. Голос у нее был мрачный, как пасмурное небо тех первых весенних дней. Всхлипывая тише капели за окном, она попросила к телефону отца. Я поняла: случилось нечто ужасное.

То, что бабуля говорила папе дальше, было слышно во всей квартире. Громкость ее голоса увеличилась, будто кто-то нажал на пульт. Она, по сути, и не говорила, а кричала, что Валерку – папиного брата, ночью избили, когда он возвращался с работы. А местные власти закрывают глаза, словно ничего не происходит.

– Геноцид! – визжала она на том конце провода.

Дядя Валера находился в больнице. Несколько дней он не приходил в сознание, но папа повторял, как мантру: состояние тяжелое, но стабильное. В том, как он произносил это слово: «стабильное», звучало больше надежды, чем в молитве. В общем, он выехал в Казахстан.

И вот, в школе, спустя пару недель после папиного отъезда, в рамках гуманитарной помощи, собирался сухпаек для русских переселенцев, которые в те времена спешно покидали разные страны бывшего Советского Союза, не только Казахстан. Уж такие были времена.

Каждый ученик должен был принести что-то от себя. Полина Макеева, чей отец – владелец игровых и ночных клубов в городе, положила в коробку CD-плеер. К слову, у меня тогда был только кассетный и я, как любой нормальный ребенок из 90-ых, перематывала песни, используя карандаш.

Варя Алферова, чья мама – директор самого крупного вещевого рынка в городе, дала учительнице денег. Мол, она не знает, что нужно купить, лучше сами пусть потратят по своему усмотрению. Как позже шептались учителя: сумма была больше их месячной зарплаты.

Не помню, что принесла тогда я, но Карина Николаевна, женщина очень чуткая, активно вмешалась в процесс. Когда я гордо направилась к той злополучной коробке, она во всеуслышание объявила, что от меня и не требуется ничего. Ведь это мы как раз те самые беженцы, вынужденные покинуть «насиженные места». Так что в очередной раз весь класс должен был проявить ко мне максимальной участие. О Боже! Казалось, это еще хуже, чем история с Алешей Поповичем!

Я поблагодарила Карину Николаевну за такую заботу, но твердо сказала, что никакого особого отношения ко мне не нужно. А про себя подумала, что хуже, чем быть бедной, умной и активной, может быть только все это, но еще и жалкой.

Но Карина Николаевна свое дело сделала: в тот же день ко мне подошла Полинка вместе со своим парнем Сашей (а он самый главный красавчик школы, футболист) и пригласила к себе домой после уроков. Сказала: будут многие из класса.

Я сразу поняла, что это из жалости, но в школе много рассказывали про ее дом. Говорили, мол, это не просто особняк из голливудских фильмов, а замок из сказок. Так что я плюнула на свою гордость и решила пойти.

На деле оказалось, что Полина живет лучше ребят из сериала «Беверли-Хиллз». У нее дома был даже бассейн и бильярдный стол. А во дворе бродил огромный алабай. Прежде чем пройти от забора до входной двери, Полине нужно было загнать хищника в вольер. А это оказалось не просто.

– Слушается только отца, – комментировала она свои действия.

Мы, в свою очередь, стояли по ту сторону ограды и, слыша грозный лай, могли только представить, что там творится. Когда дело было сделано, и внушительных размеров собака с доброй кличкой Маша оказалась в своей клетке, мы быстрыми перебежками попали внутрь дома.

Тяжелая дубовая дверь отгородила нас от улицы. Сразу сделалось темно и торжественно. Мраморный пол, винтовая лестница и эхо, которым отозвалось Полинкино: «Бабушка, ты здесь?» – все это меня восхитило.

У моих подруг во дворе были такие же малогабаритные двушки, как и у нас. С крошечной кухней и совместным санузлом. О лестнице по середине жилища можно было только мечтать.

Полинина бабушка вырулила из черноты коридора.

– Мы наверх. Делать уроки, – брякнула ей Полинка.

– А поесть? – спросила та, как и все нормальные, среднестатистические бабушки.

Это меня успокоило.

– Некогда, – коротко ответила Полинка.

– Молодцы. Уроки делайте тщательно, – дала напутствие бабуля и продолжила смотреть на ораву школьников в доме с неким недоверием.

Видимо, то был обычный сценарий времяпрепровождения Полины после школы. Так как все семеро человек уже разулись и гусеницей опоясали лестницу, направляясь наверх. Одна я осталась внизу: возилась со своими шнурками.

– Ну, быстрей, – шикнула на меня Полинка.

Так мы оказались на третьем этаже, который моя одноклассница называла мансардой. Там практически не было мебели. Только длиннющий, словно пирон, диван. Уроки здесь явно никто делать не собирался.

– Бабка у меня ногу ломала зимой. До сих пор по лестнице не поднимается, – объяснила Полина.

На стене висело огромное белое полотно. Полинка включила проектор. Замелькали картинки. Через колонки зазвучало рычание льва. Заставка перед фильмом наполнила радостью сердце – впереди ждут прекрасные полтора часа.

– Такие уроки мне нравятся, – вымолвила я, и все засмеялись.

Признаться, я почувствовала себя в центре богемной жизни. В другом измерении. В моем мире мы делили комнату с бабушкой по маминой линии, которая частенько приезжала в гости, а телевизор еще с родителями. 8 пар глаз на эту маленькую коробку. Ни то, что здесь.