Ольга Егорова - Женщина в моей голове

Полинка включила фильм под названием «Мистерия». Что-то про вызов душ умерших. Было интересно, хоть местами и жутко. Я дважды взвизгнула и трижды закрывала глаза.

Ближе к финальным титрам мы твердо решили вызывать духов. Сделали все как в фильме. Смастерили подиум из букв и тарелки. Для верности взяли старинный фарфор.

– Бабка узнает – убьет, – восторженно произнесла Полина, показывая на белую посудину.

На тарелке с аккуратной золотой окантовкой по краям была изображена девочка в длинном красном платье и охотник. По всей видимости, что-то по мотивам «Красной Шапочки».

Мы сели кругом. Вызывали второго по полярности человека – няню Пушкина. Самый популярный, думалось нам, сам Александр Сергеевич.

– Почему не Пушкина? – резонно спросила Варя.

– Вдруг сейчас не только мы его вызываем? – высказала железный аргумент Юля Анохина. – Не сможет ко всем сразу прийти.

Юлька – рыжеволосая девочка из параллельного класса водила руками по тарелке. Та должна была двигаться к буквам, составляя слова. Но фарфор предательски стоял на месте.

– Дух няни Пушкина, приди к нам! – в десятый раз пронзительно заклинала Юля.

Темнота, которую мы создали, занавесив все окна мансарды одеялами, добавляла таинственности и остроты ощущениям. Стало так тихо, что было слышно, как у кого-то заурчал от голода живот. Но больше ничего не происходило. Мы уже собирались закругляться, как вдруг, скрипнула дверь, и что-то белое ворвалось в комнату.

Сущность напоминала седовласую женщину. Мы все закричали. Она заголосила в ответ:

– Что это вы устроили, вашу мать? Все вон отсюда!

Я чуть в штаны не наделала. Клянусь! Хорошо, что чуть. Потому как хуже, чем быть бедной, умной, активной и жалкой, было бы еще наделать в штаны.

Но позже включился свет, и мы все увидели, что перед нами стоит Полинина бабушка. В своем белом махровом халате. Несмотря на травму ноги, она все же взобралась на третий этаж. Может, тому поспособствовали наши магические обряды? Кто знает… Возможно сам дух няни вселился именно в нее. Вот только дальше происходили по-настоящему страшные вещи.

Сначала бабушка взяла за шиворот Полинку, затем Сашку, потом стала бить по спине полотенцем всех присутствовавших на спиритическом сеансе.

– Послезавтра прощеное Воскресенье! – орала она. – Демоны! Все отцу расскажу! Ишь че устроили!

Потом посыпались предсказания, которых мы так ждали еще пять минут назад.

– Неделю тебе гулять не выходить! – кричала бабушка Полине.

Внучка отбивались, но бабуля только входила в кураж.

– Вот какие у тебя уроки! – кричала разъярённая женщина.

Ее ноздри раздулись, седые короткие волосы сбились у раскрасневшегося лица, пояс халата развязался, оголив что-то белое и внушительное.

Уже через несколько минут мы что есть мочи бежали от входной двери дома до калитки. Машу мы уже не боялись. Она в сравнении с разъяренной пенсионеркой казалась котенком.

На следующий день Полинка пришла в школу с поникшей головой.

– Отец в бешенстве был, – рассказывала она в столовой. – Говорил, что у нас семья верующая и, мол, как я могла. И это он! Человек, который рожу запросто набить может.

В общем, к Полинке мы больше не ходили. По крайней мере, полгода точно. А еще ее лишили карманных денег.

– Финита ля комедия, – помню, подытожила она тогда наш сорвавшийся сеанс магии.

Кажется, на этой фразе Полинка помахала рукой, и я увидела на запястье синяк. Утверждать не буду, но мне показалось, что вчера его не было.

И тут я подумала, что не очень круто, конечно, быть бедной, и так далее по списку, но еще хуже, если тебя обижают дома.

Где-то через месяц Карина Николаевна попросила меня остаться после урока истории. Она сказала, что совсем скоро мы будем проходить тему: «Распад Советского Союза». Мол, моим одноклассникам было бы интересно, если бы я рассказала о нашей семье и о том, что нам пришлось пережить. И, кончено, хорошо бы пригласить кого-то из старшего поколения.

Я съежилась, втянув шею в плечи. Мало того, что моя мама – училка, еще и других родственников на урок. Ну, полный аут. Учителям этого не понять. Словно они забыли, что значит быть закомплексованным подростком.

Я сказала, что поговорю с родителями, но для себя твердо решила: никто из моих родственников в школу не пойдет.

В тот же вечер звонил папа. Сказал, что дяде Валере стало значительно лучше, и уже совсем скоро все они приедут к нам домой. Как это будет происходить в рамках нашей двухкомнатной квартиры, я представляла смутно. Это ж не Полинкин особняк!

Еще он говорил, что здесь погода гораздо теплее, и уже вовсю греет весна.

– Помнишь те качели возле дома? – спрашивал он меня с какой-то особенной романтикой в голосе. – Ну, твои любимые? Ты еще их как-то зимой решила облизать, и язык прилип. Они до сих пор стоят. Их даже не красили.

– Пап, мне было три года. Конечно, не помню.

– Не понять тебе моей ностальгии, – протянул он в трубку.

И тут я зачем-то брякнула, что в школе хотят видеть кого-то из нашей семьи с этими всякими историями из прошлого. Папа обрадовался и тут же при мне рассказал деду. В общем, уже по телефону было решено, что придут все: и бабушка, и дед. Может, даже дядя Валера.

– Баба Лена у нас вообще – партийный работники, – гордо подытожил

отец. – Столько всего может рассказать!

Короче, я никогда не была крута в школе, и терять мне было нечего. Решила, что пусть предки все-таки придут на урок. В конце концов, хуже того, чтобы быть бедной, умной, активной и жалкой – это стесняться своей родни. Правда, это не моя фраза, а мамина. Но именно в тот раз я отчего-то с ней согласилась.

Моя бабушка живет в райцентре и очень обижается, когда этот городок называют деревней. Но, если говорить начистоту: так оно и есть. Пять улиц, две церкви, одно кладбище.

Раньше летом сюда приезжало много нашей родни. Но больше всех я любила бабушкину сестру – тетю Нину. И не потому что она отличалась прекрасным чувством стиля и квартирой в центре Москвы. Просто тетя Нина, ну как бы это сказать… классная. Ну, правда. По-другому не выразишься.

Но вот родственники ее не признавали. Просто не понимали. Для нашего круга тетя Нина – слишком аристократична. Как если сравнивать хлопковый халат и шелковую сорочку. Ее движения плавные, пальцы длинные и ухоженные, а речь изысканная и витиеватая, словно в позапрошлом веке очутился.

Традиционные развлечения на майские праздники здесь – сажать картошку. Мы специально приезжали сюда с родителями, чтобы помочь с огородом. Когда как тетя Нина в это время покоряла берег Хорватии в своем новом купальнике.

– Ей вообще-то 52! – любила повторять бабушка, словно речь шла не о возрасте, а о размере одежды.