Ани Лагина - «Кровью, сердцем и умом…». Сергей Есенин: поэт и женщины

В мемуарах, которые были опубликованы за рубежом, есть рассказ о том, как Есенин, живший осенью 1915 года с Клюевым в одной комнате, уходил на свидание с женщинами, а Клюев буквально садился перед порогом и «по-бабьи, с визгливой ревностью, хватал его за пальто и кричал: «Не пущу, Серёженька!» Но Серёженька сжимал челюсти, суживал глаза, хлопал дверью, уходил в ночь. Приставания «старшего брата», видимо, надоедали ему, иногда он жаловался: «Я его пырну ножом когда-нибудь! Ей-богу, пырну!»

Скорее всего Есенин отстоял себя от притязаний собрата, и именно это позволяло ему с добродушным смехом относиться к клюевской патологической слабости, видеть в ней не драматические, а именно комические черты.

По мнению известного российского сексопатолога Игоря Кона, «мужская дружба может быть нежной без эротических обертонов». Когда много лет спустя после смерти Есенина и Мариенгофа вдове Анатолия рассказали сплетню, будто Есенин ревновал к ней Мариенгофа и женился на Айседоре Дункан в отместку за его «измену», она просто рассмеялась…

Слишком определённые точки над «i» не столько проясняют, сколько запутывают тонкие материи человеческих взаимоотношений. Наиболее обстоятельный биограф Есенина Гордон Маквей считает Есенина «летантным бисексуалом». Такую формулу можно применить практически к любому мужчине…

1916 год. Петербург. Заседание кружка модных петербургских литераторов. Среди них – Борис Александрович Садовский (1881 – 1952), «вылощенный» поэт… Предоставим ему слово-воспоминание: «…Беллетристы писали на заказ, брали авансы, торговались. Жены соперничали, ссорились сами и ссорили мужей. Никаких общественных и литературных интересов здесь не было. Говорили о гонорарах, об авансах, пили и ели. Читать было некогда, все только писали… Многие диктовали романы секретарям и женам прямо набело, без поправок.

Из этой ватаги «растленных перьев» светлым пятном выделялся Сергей Есенин, скромный, застенчивый юноша, почти мальчик. Таким он остался у меня в памяти с весны 1916 года…».

Садовский познакомился с Есениным у поэта В. А. Юнгера, автора талантливой книги «Песни полей и комнат». Зимой 1916 года Садовский жил на Вознесенском проспекте, где Есенин раза два навещал его, одно из посещений затянулось на целый вечер. Есенин зашёл к Садовскому для того, чтобы, отправляляясь в подвальный кабачок, попросить «для шика» галстук. Выбор пал на изделие темно-гранатового цвета, купленное в Ницце.

Обычно в кабачке засиживались до рассвета, поэтому Садовский был очень удивлен, когда часу в двенадцатом ночи раздался резкий звонок и в квартиру не вошел, а вбежал Сергей Есенин. На вопрос, что с ним, он ничего не ответил и вдруг повалился на диван в сильнейшей истерике.

Садовский вспоминает: «Он (Есенин – А.Л.) кричал и катался по полу, колотил кулаками себя в грудь, рвал на себе волосы и плакал. Кое-как, с помощью прислуги, раздел я Есенина и натер ему виски и грудь одеколоном. С трудом он пришел в себя. Принесли самовар, и Есенин постепенно успокоился. Я начал его осторожно расспрашивать и уже с первых слов догадался, в чем было дело. Оказалось, что один из «друзей» Есенина в кабачке объяснился ему в «любви» (предположительно Георгий Иванов, поскольку Садовский называет «друга» Вурдалаком: это кличка, которая числилась за Ивановым – А.Л.)…

Я прочитал Есенину предисловие к «Ледоходу», книге моих статей, где я высказал мысли о том, что так смутило юного поэта…

Он оживился, улыбаясь; глаза его заблистали.

– Неужели эта мерзость в самом деле должна скоро кончиться?

– Кончается, уверяю вас…». (Садовский Б. А. Встречи с Есениным. Из воспоминаний // С. А. Есенин: Материалы к биографии. – М. – 1992).

Вообще-то многие воспоминания Садовского относятся к числу его мистификаций, но данная встреча с Есениным подтверждена Юнгером. Другое дело – содержание разговора Сергея Есенина с Борисом Александровичем, которое имеет для нас принципиальное значение. Здесь тоже всё похоже на правду, поскольку можно «в продолжение темы» обратиться к фрагментам воспоминаний В. С. Чернявского, в достоверности которых историки литературы не раз убеждались: «Памятен и другой вечер у одного молодого поэта… В обществе случайно преобладали те маленькие снобы, те иронические и зеленолицые молодые поэты, которые объединялись под знаком равнодушия к женщинам и однополых романов – крайне типичная для того «александрийского» времени фаланга: нередко они бывали остроумны и всегда сплетничали и хихикали; их называли нарицательно «юрочками». Среди них были и более утонченные, очень напудренные эстеты и своего рода мистики с истерией в стихах и в теле, но некоторые были и порозовее, только что приехавшие с фронта. Такой состав присутствующих был не организованным, случайным, но удивить никого не мог: это было привычное в младших поэтических кругах и даже традиционное бытовое явление.

Но, пожалуй, никому из «юрочек» и маленьких денди не пришелся по вкусу Есенин: ни его наружность, ни его стихи… Так Сергей, попав сначала… к поэтам старшим, познакомился лично со многими сверстниками по перу. Но темные стороны этого неловкого знакомства точно не коснулись его тогда; он ничего серьёзно не различал и не замечал…

Впоследствии (осенью 1915 года) он откровенно поделился в дружеском разговоре со мной новым, обеспокоившим его вопросом, над которым раньше не задумывался. Речь шла о том, что он называл «мужеложеством», удивляясь, что так много этого вокруг… Такова была среда, в которой поневоле вращался Сергей и с которой он инстинктивно был не менее осторожен, чем доверчив. Говорили, что его неминуемо «развратят». Но за него, оказалось, бояться было нечего: он был среди «иностранцев» достаточно умен и без хитрости перехитрил их…». (Чернявский В. Три эпохи встреч).

В год столетнего юбилея Есенина появилась публикация полемического характера: «Некоторые западные слависты на основе анализа стихотворения, посвящённого Мариенгофу, в своё время высказали предположение, что Сергей Есенин был бисексуален и его могли убить мужские романы… Но, как считает Лидия Алексеевна Архипова, главный хранитель фондов музея-заповедника С. А. Есенина в селе Константиново, всё это – домыслы, чушь. Анализ стихотворения сделан примитивно, доказательств нет. Ни в стихах, ни в переписке, ни в воспоминаниях современников нет ни малейшего намёка на бисексуальность поэта, а обстоятельства его гибели сегодня ещё более неясны. Вот восхищение женщиной, преклонение перед женской красотой – да. Мужская забота о близкой женщине – да. Сотрудникам музея приходится много говорить об этом. Ведь первый вопрос, который задают экскурсанты: «А сколько женщин было у Есенина?». (Пушкарь Арнольд. Любимые женщины Сергея Есенина // Известия. – 1995. – №13).