Лёка Гагарина - Ты из моих снов

– Мам, привет. Чем занимаешься?

– Лиза, чем еще можно заниматься с твоим отцом. Сидим у телевизора и разгадываем кроссворды, словно нам по сто лет, – мама всегда переходит к сути, не утруждая себя приветствием.

– Что-нибудь случилось? Как Сереженька?

Вот так всегда. Стоит мне позвонить и первый вопрос всегда про моего мужа. Как мои дела, ее интересует не очень, она просто знает, что Лиза со своим характером не пропадет.

– Сега нормально. Я еду к вам в гости. Одна, – вяло тяну, уже не очень уверенная, что хочу ехать.

– Лиза, я же просила предупреждать о своем приезде, у меня ничего не приготовлено, – возмущается мама.

– Мам, я же к тебе не есть еду, а повидаться, тем более что купила твой любимый торт с орехами и черносливом, – пытаюсь успокоить родительницу.

– Ну, если с тортом, тогда, конечно, приезжай, – говорит мама, и по голосу я понимаю, что она улыбается.

Еще через пятнадцать минут с пакетами поднимаюсь в квартиру родителей, где меня встречает улыбающийся от уха до уха отец. Наша фирменная улыбка!

– Пирожочек, – шепчет папа и крепко прижимает к себе.

Он – единственный человек в моей жизни, ну, может, кроме Василия, который все время придумывает мне забавные прозвища. Все остальные члены семьи называют меня строго по имени, а иногда еще и с отчеством.

– Папочка, – тоже шепчу я и с удовольствием прижимаюсь к нему.

– Лиза, ты приехала. А где Сергей? Почему он не с тобой? Вы что, поссорились? – этот шквал вопросов, как всегда обрушивает на меня моя неугомонная мать.

– Дома твой Сергей, работает, – улыбаюсь маме и обнимаю ее сама. – Вот твой торт.

Протягиваю пакеты папе, тот осторожно в них заглядывает и смотрит на меня.

– Мороженое, значит?

Папу не обманешь. Он прекрасно понимает мое настроение и молча несет продукты на кухню. Я слышу, как захлопали дверки ящиков, как загремела посуда, зазвякали ложки. Это папа раскладывает антидепрессанты в виде огромных шариков по плошкам.

– Сейчас вы снова наедитесь своего мороженого и не будете обедать, – начинает сетовать мама, но знает, что спорить бесполезно.

Мы садимся на уютной кухне родителей, я им что-то плету по поводу важной работы Сергея, которую он срочно должен сделать, немного рассказываю о своей. Папа внимательно слушает и ест мороженое, лишь изредка качая головой, мама же вносит комментарии типа: «дочь, поласковей с мужем, он такой хороший у тебя» или «ну, тут ты сама виновата, надо помягче быть» и все в таком духе, сама виновата, сама не доглядела, сама не разобралась. Если совсем откровенно, то я смирилась с тем фактом, что моя мама считает мой брак единственно ценным моим достижением. Она не вникает в мою работу и не понимает того, что молодая женщина должна где-то вечно носиться, собирая материалы для статьи. Или сидеть до полуночи и верстать журнал вместо того, чтобы готовить мужу борщи, щи и пельмени собственного изготовления.

Посидев еще какое-то время, она вспоминает, что не полила цветы, и бросается исправлять свой промах, а мы вдвоем с отцом остаемся сидеть на кухне и уничтожать свое мороженое.

– Все так плохо? – прощупывает почву папа.

Я шумно вздыхаю, засунув ложку с пломбиром в рот, и качаю головой:

– И, да и нет. Я не знаю пап. Мы словно люди с разных планет, у которых не осталось ничего общего.

– Может, ты кого-то присмотрела? – сведя брови, вдруг спрашивает отец.

– Нет, пап, конечно же, нет. Дело вообще не в этом. Он ничего не хочет менять. Мы вместе уже десять лет, и складывается такое чувство, что я выросла, а Сега застрял. Понимаешь?

– Что будешь делать? – просто спрашивает папа.

Смотрю на отца и понимаю, что ответа у меня нет.

– Не знаю папа. Я привыкла к нему. Он рядом практически всю мою взрослую жизнь, я просто не знаю, как можно без него. Может, все еще наладится, – бормочу я и прижимаюсь к папе в поисках поддержки.

– Пирожочек, это твоя жизнь и твои решения. Но знай, что бы ты не решила, я всегда на твоей стороне, и мама тоже. Несмотря на ее великую любовь к Сереженьке, – тихо говорит отец и подмигивает мне.

– Спасибо пап, – я нежно глажу его по руке и, взяв ложку с остатками мороженого, добавляю, – на счет мамы, это ты сильно сказал.

Мы дружно засмеялись. С папой мы любим поржать и поподтрунивать над мамой и братом. За что я раньше часто получала от Дениса, пока никто не видел. Посидев еще какое-то время у родителей, я собираюсь домой, но по дороге решаю, что хочу прогуляться. В нашем городе очень красивая набережная, по которой я люблю гулять и думать обо всем на свете. Меня это успокаивает, ставит мозги на место.

Побродив часа два, взвесив все за и против, я решаю, что, возможно, не все так и плохо. Сега любит меня, мы десять лет вместе, и мне есть, что терять. Нужно просто придумать способ как-то реанимировать эти отношения, и будет нам счастье. С этим оптимистичным настроем я отправилась домой возрождать свой брак.

Решив сегодня нанести сокрушительный удар по калориям, недалеко от дома, в кондитерской, покупаю Сережины любимые эклеры и, припарковав машину на стоянке у дома, поднимаюсь со своим сокровищем в нашу квартиру. Обычно я всегда звоню в домофон, чтобы Сега проверил, хорошо ли я припарковалась. Он вечно ворчит на других водителей, если те, не дай Бог, поставили машину не в четко отведенные границы парковочных карманов, частенько достается и мне. Но сегодня я решаю, что вполне справилась со своей задачей, поэтому прохожу в подъезд вместе со своими соседями, которые придерживают для меня дверь, пока я протискиваюсь туда с коробкой эклеров. Лифт останавливается на седьмом этаже, и я ключом открываю дверь, осторожно придерживая коробку.

В квартире темно, лишь тонкая струйка света просачивается под дверь комнаты, в которой работает Сергей. Как всегда, в своем виртуальном мире, наверное, и поесть забыл, сокрушаюсь про себя. Но ничего, сейчас я выманю его с войны, вкусным ужином и его любимым лакомством. Уже снимаю кроссовки и направляюсь в сторону кухни, когда слышу голос мужа и не столько слова, сколько его интонация, заставляют меня развернуться и быстро направиться к нему. Держа на правой руке коробку с эклерами, я левой поворачиваю ручку двери и замираю как вкопанная.

Муж сидит спиной к двери в наушниках, развалившись в своем кресле и яростно дрочит с какими-то пошлыми фразами, а на экране монитора, прямо напротив него, голая телка в какой-то неестественной позе, задрав ноги себе за уши, мастурбирует вибратором. Мои глаза расширяются все шире и шире и, кажется, сейчас вылезут на лоб. От картины, что предстает передо мной, меня начинает мутить, и я на секунду зажмуриваю глаза, словно в кошмаре, и вновь распахиваю. Чувствую, что в голове нарастает шум, и горло перехватывает, словно тисками. Чтобы очнуться и прекратить этот кошмар, начинаю орать.