Максим Павченко - Заблуждение. Роман про школу

– Зачем показывать кабинеты?! А поинтересней ничего придумать нельзя?

– Что же ты предлагаешь? – жестко спросила у нее Даша.

Юля задумалась, но так и не смогла ответить на этот вопрос.

Разумеется, некоторые люди были недовольны своей ролью:

– Вот почему я, – Сергей особенно выделил это местоимение, – простой ученик? А нельзя ли меня тоже сделать директором?

– А, по-твоему, в школе есть два директора? – спросил Костя.

– Да и ничего страшного, что нет! Мы же фантазируем…

– Но не до такой степени…

– И что?! По-моему, второй директор школе бы не помешал! – всерьез заявил Сергей.

– На что же? Хочешь подчинения? – догадался Костя, на что Сергей без всяких раздумий ответил:

– Да! – причем ответил гордо и надменно.

– А я всегда чувствовал твои замашки… – заметил Костя. – Но ты это оставь. А то с твоим нравом ты можешь быть разве что директором помойки.

Тут, конечно, многие рассмеялись. Но Сергея это только разозлило, он не унимался:

– И все-таки это несправедливо! Я бы пересмотрел роли!

– А что? Сережа прав, – вмешалась Юля. – Как мне кажется, он уже давно заслужил главную и по-настоящему стоящую роль!

– А Сережа у нас что, великий артист? – возмутилась ее словами Даша.

– Я считаю, что у него огромный талант! – заявила Юля.

Вряд ли кому ее слова могли так понравиться, как Сергею, и Бранько – очевидно, в знак благодарности – подошел к Юле, и они стали обниматься. Костя, поневоле ставший свидетелем данного действа, в самый момент полуотвернулся от этой парочки и скривил для нас такую противно-забавную физиономию, что я, равно как и остальные, завидев ее, просто никак не смог сдержать в себе внезапно нахлынувший поток смеха. Даша же обернулась на все 180 градусов, чтобы не видеть ни Сергея, ни Юлю.

Когда столь противный эпизод остался позади, мы, наконец, начали репетировать. Но… буквально тут же выяснилось, что у нас не хватает реквизита для сцены. Пришлось бежать за стульями в кабинет физики (из актового зала стулья мы взять не могли – они были сцеплены между собой по тройкам и нам не подходили). Итак, когда проблема с мебелью была решена, на сцену все же вышел Леша. Как и следует из плана, ему предстояло открывать наше представление. Слова Леша уже более-менее знал, однако выглядел пока еще как малоуверенный и не совсем вжившийся в роль актер, – поэтому Костя и Даша, наблюдавшие из зала, наверняка были не совсем довольны его действиями. После двух дублей между ними, как и следовало ожидать, начался разговор на тему, что может быть не так.

А в это время мы – пока не задействованные напрямую в репетиции актеры – собрались у пианино. Так как никто, кроме Леши, нормально играть на этом инструменте не умел, начали вполне ожидаемо «бомбить» по клавишам. Особенно рьяно веселился Саня, впрочем, не отставали от него и Арман с Кариной.

Поначалу эта «игра» была еще хоть чуть-чуть терпимой, потому как шла относительно громко, но потом, когда дело дошло уже до fortissimo, стало понятно, что проводить репетицию в таких условиях и дальше просто не представляется возможным.

Даша, поняв это быстрее всех остальных, подошла к кучке «пианистов» и начала просить о тишине. Мы отреагировали и вроде как успокоились. Но, как оказалось, ненадолго. Снова начали доноситься громкие стуки, и лязги, и визги, которые Леша весьма компетентно охарактеризовал как «раздражающие слух тритоны»… А потом еще Саня достал свой плеер и стал слушать музыку на всю катушку!.. Более того, в противоположном углу Сергей с Юлей продолжали тискаться и говорить друг другу всякую хрень, причем достаточно громко, – и, в общем, от всего этого количества децибелов создавался такой огромный диссонанс, что проведение репетиции вконец стало невозможным, и Костя понял, что теперь вмешаться придется ему. Он отправился в закулисье, порылся там и вышел на центр сцены уже с большущей палкой, очень сильно похожей на посох Деда Мороза, после чего незамедлительно начал стучать ею по полу – так, что тот аж весь затрясся, и показалось даже, что что-то там на сцене сейчас вот-вот возьмет да и обрушится! Тут же Костя прекратил это действие, да больше оно, впрочем, и не требовалось, ибо шумящий народ от стуков тоже всколыхнулся и отошел от своих поистине громких дел.

– …! – выругался он. – Че вы делаете?! До выступления три дня, а у нас еще и конь не валялся! – во всю мощь крикнул Таганов и стал продолжать уже спокойнее: – Мы же так ни хрена не успеем! Заканчивайте этот «бомбеж» – только инструмент портите. И больше внимания, Сергей! – обратился он к Бранько. – Что вы тут устроили! Лучше посмотрите на сцену, – чуть тишедобавил Костя. – И вообще: все слушаем Лешу. После него, кстати, ваша очередь.

На том речь закончилась. Ничего не скажешь, Костя может обуздать сошедший с рельс спокойствия коллектив, ибо – действительно! – после его слов в зале стало заметно тише. Да, многие еще разговаривали между собой, но ни лишних выкриков, ни громыхания клавиш не было слышно, да и разговоры были столь тихими, что никак не могли повлиять на ход репетиции.

Впрочем, та все равно получилась откровенно провальной. Только мы добрались до середины постановки, то есть до разговора Александра Степановича с директором, как вдруг в этот момент необычайно бодро прозвучал звонок, и…

– Да… Даже до конца не довели… – огорченно заключил Костя и обратился далее ко всем: – Что делать-то будем? Когда устроим следующую репетицию?

– Завтра, разумеется, – ответила Даша. – Причем потратить на нее придется, как я думаю, целых два урока. А то опять все так растянем, что даже полный прогон не сумеем сделать.

– Да, это верно, – согласился Костя.

– Дальше все будет легко. По декорациям проблем не возникнет. С костюмами все тоже нормально – для выступления нужна обычная школьная форма, и никаких джинсов и футболок!

В этот момент многие справедливо засмеялись, так как на Даше сегодня были именно джинсы; да и прическа ее явно соответствовала молодежному стилю. Впрочем, она очень часто именно так и одевалась.

Тем не менее по костюмам и репетициям народ полностью согласился, особенно оценили мы будущий пропуск двух уроков. Вот когда радуешься репетициям! Вот когда понимаешь, что в душе каждого из нас живет прогульщик, который так любит регулировать нашу урочную деятельность!

– Теперь давайте подумаем, на каких уроках состоится репетиция, – предложил Костя. – Что скажете?

Неудивительно, что после его слов начался горячий спор: люди стали предлагать в качестве вариантов самые различные уроки, от первого до шестого…

Однако тут нужен был логический анализ, самый банальный анализ. Ведь изначально было понятно, что с алгебры и русского нас не отпустят – здесь впереди ЕГЭ. Самый реальный вариант – физкультура: во-первых, Долганов только обрадуется, когда узнает, что вместо урока с нами он может просто сорок пять минут преспокойно посидеть в своем любимом кабинетике – отдохнуть, а во-вторых, раз он сам взвалил на нас всю ответственность за выступление, то пусть не удивляется, что мы собираемся пожертвовать его уроком ради такого важного дела, как этот праздник.