Корн Наташа - Смотрю на тебя из темноты. Исповедь самоубийцы

Однажды, в очередной простыне каментов, собеседник на мой отзыв «класс!» разразился тирадой: «Я тут из кожи вон лезу, пишу ей, а она – класс! Да люблю я тебя дуру!» Меня словно водой ледяной окатили. Как в песне «моё сердце остановилось и снова пошло…» Я «сбежала». Просто ушла. Ушла на другую страницу. Потом вернулась и ответила: «Так я тебя тоже люблю». На том и закончилась беседа.

Через некоторое время он написал мне в личку. «Здесь тоже можно общаться» – вот такое послание. А я затормозила. Ну, о чём здесь писать? Другое дело под стихами, там можно многое. А здесь? О чём? Ответила какую-то ерунду. Переписка наша, сначала вялая и осторожная, понемногу набирала темп. Собеседник спрашивал. Я отвечала.

Сейчас и не вспомню, о чём мы там болтали. Да обо всём и ни о чём. Удивительно легко. Меня не интересовало кто он, где живёт, чем занимается. Было безразлично сколько ему лет, как он выглядит, что ему нравится. Поражали его стихи. В них столько боли, непонимания, одиночества, и что-то ещё, что никак не могла ухватить. Что-то очень тонкое и ранимое, запрятанное глубоко и прежде всего от самого себя. Чувствовала его не только кожей, но и той субстанцией, что находится под физической оболочкой.

Бывало, один стих прочитывала несколько раз, физически ощущала боль, или радость, или другое, им вдохнутое, им сотворённое. Часто сердце сжималось от смертельной тоски, от холода. Я не обращала внимания на рифмы, размер и прочую галиматью. В его стихах было что-то ранее мне не ведомое, недосягаемое, хрупкое и мощное одновременно. Хотелось прижать к себе и согреть.

Все мы видим этот мир по-разному. В меру своей «испорченности». Зачастую выдаём желаемое за действительное. Рисуем в воображении человечков, домики, города, деревья. Птиц рассаживаем по веткам, тропинки жёлтыми камушками мостим, фильтруем воды рек, наделяем зверей фантасмагорическими качествами. А потом реальность накладывается на вымысел и не совпадает. Получается мазня, диссонанс красок, звуков, смыслов. А хотелось гармонии. Какой он, этот мир, на самом деле? Есть ли он… или всего лишь выдумка, сохранённый в облаке файл.

Мой мир совершенно не похож на тот, который вижу вокруг себя. Нет, природа – деревья, цветы, птички и прочее – всё такое же. Но ярче. А людей нет. Ни одного человека в нём нет. А я… я в том мире не человек. Птица. Разноцветная, с огромными крыльями. Мне часто снится сон, будто лечу над прекрасным миром. Реки, моря, лес, горы… Красоты необычайной. Смотрю на всё это сверху, лечу и смотрю. И больше мне ничего не надо.

Очень хочется, прям вот очень-очень, верить каждому слову, каждому звуку. Наивная дура. Столько раз обжигалась, но всё верю, верю, верю… Так и умру дурой. может быть, это и хорошо. Да какая разница.

Давно, ещё в детстве, поняла, – лучше помалкивать. Потому что никто и никогда не понимал. Да и не поймёт. Надо мной смеялись. Считали «не от мира сего». Ну и что. Конечно, не от сего мира, у меня свой есть. Зачем мне ваш.

Читая его стихи, впервые увидела свой мир, описанный другим человеком. Состояние было такое, будто клад нашла. Нет. Не клад. Остров. Мою Шамбалу. И солнце стало ярче, небо – выше, утро – светлым и радостным, а ночь – доброй и тёплой. Мне было так хорошо, так радостно, хотелось жить, делать глупости, улыбаться. Да. Ну, уж чего-чего, а глупостей наделала ого-го сколько. Иногда кажется, вся моя жизнь – сплошная глупость. А ведь так оно и есть.

Мир за окном жил по плану. Закончился сентябрь. Листьев почти не осталось. Все осыпались. Их сгребли в кучи и сожгли. Мне их жаль. Люблю дым листвы – аромат души осенней. Горький и сладкий одновременно. Запах тоски, грусти по ушедшему навсегда. Они и не горят толком. Тлеют. Тонкой струйкой покидают землю. Лениво. Тягуче. Воздух становится прозрачным и тонким, хрупким. Дымки тянутся вертикально вверх повсюду. Голые ветви. Деревья притихли. Птицы заняты своими делами. Кто-то улетает. Кто-то готовится к зиме. Солнце бледное, беззащитное. И протяжный, вынимающий дух, крик – журавли прощаются. Их ещё не видно – они далеко – а плач их уже тут. Потом появляются еле заметные точки. Стою, запрокинув голову, зажав уши ладонями, плачу. Не знаю отчего. Внутри происходит невероятное – словно чья-то огромная рука одним коротким движением сгребла в кучу всё, что там есть, сдавила со всей дури, да и дёрнула. Я смотрю на журавлей… И думаю: ведь не все долетят, много погибнет, крылья в кровь сотрут… А летят же…

Любовь… О ней говорить сложно. Тема трудная, как написал один очень интересный человек – космическая. Я тоже не решусь рассуждать по данному вопросу. Одно знаю точно – всё начинается с неё.

Любовь дано узнать далеко не всем. Я бы даже сказала – не многим. Именно Любовь, а не её подделки. Это, как гений, дар. Для меня понятие любви намного шире, чем любовь мужчины и женщины. Это действительно космос. А космос в переводе с древнегреческого – Мир, Вселенная, мироустройство. У Платона космос – живой организм, обладающий душой, а человек – часть космоса. Космос противопоставляется хаосу. Говоря, любовь – это космос, подразумевается, что силой любви порождается космос из хаоса. Любовь – это космическая сила, всё одухотворяющая и объединяющая в гармоническое целое.

С появлением виртуальных общений канули безвозвратно письма. Обычные письма. На листочках в клеточку, в линейку, выдранные в спешке из тетрадок, или аккуратно вынутые из оных, когда терпеливо ищешь середину тетрадки, разгибаешь скрепки, и, легонько потянув, извлекаешь белый листочек. кладёшь на стол, разглаживаешь ладонями, берёшь ручку. Пишешь, покусываешь пластмассовый колпачок, перечитываешь, зачёркиваешь, комкаешь несчастный лист и бросаешь в урну. Берёшь новую бумажку, исписываешь её пахучими чернилами, складываешь пополам, подгибаешь края, бережно помещаешь в конверт, а потом проводишь языком по клейкой кромке треугольника, и опять гладишь ладонями… До сих пор помню вкус писем.

А бывает совсем иначе. Хватаешь первую попавшуюся тетрадь и не ищешь середины. Какая там середина? Лист рвёшь резко, безжалостно. Он получается раненным, с надорванным краем, чуть смятым. Пишешь быстро, не думая. Строчки неровные, летящие, непонятные, взбесившиеся. И в конверт засовываешь как попало, И заклеиваешь небрежно, нервно, зло… И адрес подписываешь наотмашь, будто пощёчину… Да.

А как же непередаваемо волнительно, даже трепетно, ждала я писем. Как читала и перечитывала их. Как касалась осторожно, затаив дыхание, дорогих листочков. Или наоборот – с каким отвращением, двумя пальчиками, держала ненавистное письмо. А всё потому, что к нему прикасались руки тех, кого любила или ненавидела.

Сейчас всё намного проще – кнопочки энтер – делит – вот и вся недолга. и кто там – за словами – поди разгляди. «Ты думаешь, вот сидишь тут, строчишь свои стишки, и никто про тебя ничего не знает? Как бы не так! Ты вся тут, как на ладони…», – так он мне писал в личной переписке. На экране монитора. Чёрным по белому. Тыкал кнопочки – буковки складывались в слова, в предложения, в психологические векторы. И не нужно ждать неделями писем. Они приходили точно по адресу в ту же секунду. Неважно, где находились собеседники – в соседних домах, или в разных странах, за тысячи километров. Ну что, удобно…