Максим Владимов - Всегда один

Уже потом я подумал, что мама наверняка ждала, что хоть в этот раз я приеду на каникулы, тогда она скажет про свою болезнь, попрощается, что ли… Но мне в то время уже и в голову не приходило думать про такое, дом и родной город казались чем-то настолько далеким, что я точно не поехал бы туда без серьёзной нужды. Как вот оно так вышло у нас, что мы не могли даже поговорить, даже о таких вещах, даже о смерти? Что-то в нашей семье было сломано. Не потому ли, что в ней никогда не было отца? Теперь я иногда думаю про это, пытаюсь примерить на себя – как бы я поступил в той ситуации на месте мамы? И мне кажется – что надо было говорить. Всем. Маме – в первую очередь, но и мне, конечно, тоже. А вот тогда мне казалось, что все в порядке, примерно так и должно быть. И домой я не ездил просто так. Вроде бы без явных причин.

А уж сейчас – тем более, совершенно не представляю, зачем бы я туда потащился. Год назад мы с Танькой думали, куда поехать в короткий отпуск. Я предложил было показать ей «места боевой славы», но она, только услышав называние города, как-то странно вздрогнула и даже обсуждать эту идею отказалась наотрез.

Тогда я этому особенного значения не придал – у меня все было хорошо, я был опьянен любовью и совершенно уверен в завтрашнем дне. Я ещё не знал, что буквально через несколько дней встречусь с Танькиным дедом, после чего моя жизнь снова рухнет.

Этак у меня комплекс образуется – боязнь родного города… как выздоровею – надо бы смотаться туда, просто так, без повода. Чтобы не.

– *-*-

Хлопнула входная дверь – ураган влетел на кухню, параллельно говоря с кем-то по телефону:

– … ты только не откладывай, Мишенька, сразу, а то они тут весь подъезд зальют! Там такой хозяин – ну, тупой, прости, госсподи! Да, сорвало, он подмотал, но течет все равно сильно! Ну – он ведро подставил, но явно забывает выливать, я же вижу, уже к соседям протекло даже… Да, прямо сейчас надо. Спасибо, Мишенька, я ТаньСергеевне отзвонюсь обязательно! – сунула телефон в карман, посмотрела на стол, зацепилась глазами за вторую кружку с кофе:

– Это мне? – я кивнул. – Спасибо! Какая собачка симпатичная! – тычет пальцем в рельефную картинку на фаянсе.

Ага, собачка. Танькина любимая кружка, она вообще по собакам умирала. Надо бы её выкинуть уже. Их. Кружку в мусор, Таньку из головы.

Возвращая меня к реальности, Леночка шумно подсела к столу напротив меня, хватанула разом не меньше трети своего кофе, выудила откуда-то немаленький потрепанный блокнот, а дальше я буквально потерялся в вихре её активности. Помню только, что я умудрился спрогнозировать все свои покупки чуть ли не на месяц вперед, выдал денег на продукты, стопку неоплаченных квитанций на коммуналку и деньги ещё за это, согласовал визит какой-то Гульнары («Замечательная женщина, очень работящая! И лишнего не возьмет!»), чтобы в кои-то веки убраться-помыть-постирать, что-то еще… не помню. Надо было Леночке этой намекнуть, что для полного эффекта она могла бы выдавать протокол встречи, что обсуждали да о чем договорились! Как в понтовых банках за границей. А может, и у нас уже кто сподобился… Кстати о банках: что делать с наличными? Я, конечно, всегда старался выгрести из банкомата с запасом, на любом выезде в больничку, но теперь-то, получается, я вообще буду дома сидеть безвылазно. Не давать же Леночке карту с пин-кодом? Впрочем, ладно – что-то я устал от всей этой кутерьмы. Раз мне прямо сейчас больше ничего не надо – буду спать!

Я допил кофе, поставил кружку в раковину и выполз в коридор. Так, тут где-то эта лужа – кажется Леночка говорила, что вытерла, но мало ли… Вроде сухо. Дохожу до спальни, поворачиваюсь, смотрю на входную дверь… далеко. Повинуясь внезапному порыву, отставляю костыль в сторону и с какого-то дурацкого кривого полушага, неуклюже толкаясь одной ногой, прыгаю туда, вперед, в черный прямоугольник. Приземляюсь так же, на одну здоровую ногу, правая на весу, но все равно стреляет болью, руки мягко толкаются в обивку двери. Легко. Никто не может так прыгнуть, я уверен, а я – легко. всё-таки, видимо, я действительно чемпион. Знать бы ещё чего.

Надо подумать, что можно с этим сделать. Лишь бы не так, как в прошлый раз.

– Ну вот и все, собственно, наша программа активной реабилитации закончена. Успешно закончена! – врач назидательно поднял палец.

– Думаю, ты и сам это чувствуешь, так? – Яков Ааронович выжидающе уставился на меня.

Я, еле удерживаясь от того, чтобы хихикнуть, чуть ли не с поклоном подал ему конверт:

– Спасибо доктор, вы волшебник!

– М-м-м, так… На здоровье! Напомню, через 3 месяца – на осмотр, не забудь! Телефон мой у тебя есть, звони, если что, – конверт с деньгами исчез во внутреннем кармане пиджака, как и не было. Вот ведь натура у человека – не поленился пересчитать!

– Да, все есть, про осмотр в календарь себе записал, не забуду.

Закрыв дверь, я решительно упрятал костыль в шкаф. Поглубже. Доктор сказал «все» – значит, все! Тем более, что я уже не раз пробовал своими ногами ходить, без подпорок. И даже в магазин выбегаю, месяца два, не меньше, и по дому все сам, ни Леночка, ни Гульнара не ходят больше. Только доктору не говорите – ругаться будет. Шучу.

Но все равно долго, очень долго. От зимы до зимы!

Непонятно с чего вдруг впервые формулирую: «А Танька даже не позвонила ни разу». Такая простая мысль почему-то вгоняет в ступор, роюсь в памяти – может, я просто забыл? И она всё-таки когда-то звонила? Или даже приезжала?!

Нет, ничего. Не звонила, не писала, не спрашивала, не появлялась. Не нужен.

Ну и черт с ней.

У меня сегодня большой день – я официально выписан! Ну, не официально – бумажку-то мне полгода назад ещё дали… Но сегодня даже и реабилитация закончена. И ограничения сняты! Больше того: на вопрос «что мне можно делать?» доктор ответил важно:

– Все, что хочешь! – и принял горделивую позу: смотрите, какой я специалист! Хоть портрет пиши.

Ну да ладно, мне нетрудно подыграть, тем более, что вылечили меня и вправду куда быстрее, чем можно было ожидать поначалу – насмотрелся я в больнице на хромых бедолаг, кому не так повезло. Имитирую беззвучные аплодисменты:

– Вы волшебник, доктор. А все – это что? Прыгать могу? Бегать?

Яков Ааронович ненадолго задумался:

– М-м-м… Ну, бегать точно можно, если исключить риск упасть, и вообще – без фанатизма. Лучше всего – на беговой дорожке, в зале. А вот прыгать… Как именно прыгать? Не с парашютом, надеюсь? – и смотрит на меня. Что-то глаза у него какие-то… ошалелые.

– Да нет, без парашюта. Тьфу, не так – вообще про легкую атлетику речь! – вот же, заморочил голову парашютом своим! – В длину я прыгаю, говорил же. Толчковая левая, целая, если это важно.