Николай Иванов - Реки помнят свои берега

Черёмухин встретил у тыльных ворот центрального здания, протянул в узкую щель внутрь двора.

– Здесь загружено полторы тысячи личных дел агентов и находящихся в разработке фигурантов, – кивнул на грузовик-фургон с надписью «Хлеб». Рядом валялись выброшенные лотки, что говорило об истинном, а не камуфляжном предназначении машины. Очки у Юрки были всё те же, слегка великоватые, и после заботы об архиве он постоянно занимался их охраной на носу. – Надо прорваться на спецобъект. Иначе представляешь, что будет?

Представить списки агентов в газетах не было сложностью: времена для прессы наступили такие, что многие редакторы ради сенсации готовы в уголке юмора публиковать отчёты о похоронах собственной матери.

Хотя публикация списков иным митингующим как раз и поубавила бы пыл. Перед переходом в ГРУ Егор, нёсший службу в первом подъезде, сопровождал правозащитницу, на всех углах требовавшую открыть архивы спецслужб. Председатель КГБ сделал всё гениально и просто: пригласил её к себе в кабинет и, как понял Буерашин, показал личное дело отца, чьё имя долгие годы выставлялось как символ борьбы с тоталитаризмом.

Почитав протоколы, женщина на цыпочках вышла из «Детского мира» [9] Название комплекса зданий госбезопасности по магазину-соседу. и как будто цементного раствора глотнула. Причина оказалась более чем банальна: по оговору её отца-символа в тридцатые годы было расстреляно более десяти его же друзей.

Ох, не плоской была история страны. Не чёрно-белой…

Только ведь наряду с подобными стукачами, которых, в принципе, как-то можно понять с позиций нынешнего времени, в картотеках имелись имена тех, кто предупреждал о терактах, безалаберности, антисоветчине. Кого внедряли в преступные группировки. «Подбрасывали» к иностранным посольствам. Кто закрывал каналы с наркотиками, пресекал похищения людей. Аксиома для всех стран мира: государство обязано защищать свои интересы, свой государственный строй, своих граждан. В том числе и негласными методами.

В первую очередь имена таких негласных сотрудников и спасал Юрка. И Буерашин молча протрубил ему гимн.

– Стреляем без предупреждения по каждому, кто приблизится. На крайний случай – взрываем.

О-о, какая же несусветная глупость посетила Юркину доселе светлую голову! Взрыв разметает листочки по всей округе, а «секретка» обязана уничтожаться до последней буковки в документе. В ГРУ на этот случай держат напалм…

Но Юрке было не до подобных тонкостей. В своём окопе он, судя по всему, остался один, держал целый фронт и сопротивлялся как умел.

– В фургон или рядом поедешь?

– Не рядом, а за рулём.

Оторвать козырёк у кепки и, проведя ею по пыльному колесу, нахлобучить на самые глаза, засучить рукава рубашки и повесить на губу вместо окурка хотя бы веточку-зубочистку, – и чем не водила из пятого или четырнадцатого автопарка? А очкарик рядом – это бухгалтер. С накладными на хлеб, который выпекается круглосуточно. Вперёд, на пекарню!

Ворота медленно отворились. Почуяв добычу, от толпы на площади отделились с десяток митингующих, готовых по той же методике сексотов [10] «Сексот» происходит от оперативного термина «секретный сотрудник». , которых сами же брезгливо выискивали, останавливать выходящие из лубянского комплекса машины или записывать их номера. Даже у хлебовозок.

Егор, как и полагается водиле из пятого или четырнадцатого автопарка, выплюнул им под ноги бычок и дал по газам.

А Москва упивалась свободой кричать, что вздумается, ходить там, куда вчера не пускали, ломать то, что не строили. Благодать: милиция загнана в подворотни, комитетчики дрожат по кабинетам, армию заперли в казармах. Как же сладка запретная выпивка! И разве заранее думается о похмелье?

В этом плане столице никогда недоставало мудрости. Да и откуда ей взяться, если сюда веками ползли поближе к власти проходимцы и лизоблюды, постепенно занимая места своих хозяев. И не прощая после этого никому своего предыдущего унижения.

«Крокодил» выражался проще:

– К дирижёрскому пульту прибежали барабанщики. С искренним убеждением: кто громче бьёт, тот в оркестре и главный.

Главным, судя по транспарантам и речовкам митингующих, становился Ельцин, что в сравнении с Горбачёвым представлялось не худшим вариантом в бардаке, заполонившем страну. Но если Ельцин и сам куражится в толпе, то толку не будет. Не тот водозабор в своё время брали в Эстонии. Нужно было сразу Московский, усадив на месяц-полтора на унитазы и Кремль, и Белый дом. На профессиональную радость жене Ельцина Наине, изучавшей специальность «Водопровод и канализация».

Ехали по враждебной Москве молча. Да и о чём говорить, когда за спиной фургон с личными делами фигурантов, а впереди – полная неизвестность и разбитая дорога, в которой даже хозяин архива плохо ориентировался.

Однако за Химками после некоторых раздумий он попросил Егора уступить ему руль, а потом и вообще вылезти из машины, дожидаясь возвращения на дороге. Егору бы обидеться, но сам себя и остановил: не в бирюльки играют, объект не выдаётся даже любимой тёще. Напялил Черёмухе кепи без козырька и, снимая с него чувство вины, поторопил:

– Только мухой. Туда и обратно.

«Бухгалтеры» никогда не отличались классным вождением: грузовик неуверенно дёрнулся, рывками набрал небольшую скорость и скрылся в незаметный поворот среди только-только начинающих желтеть клёнов. Спецобъект – он и есть спецобъект, посторонний глаз не привлекающий. Может, это просто трансформаторная подстанция или склад металлолома…

Зато разгрузился и вернулся настолько быстро, что Егор не успел соорудить себе лежанку из лапника.

– Надо в Зеленоград, – высунулся через опущенное стекло кабины Юрка.

Очки на переносице наспех перетянуты синей изолентой: видать, уронил при разгрузке. Но это не мешало архивариусу пристально смотреть сверху вниз: если ты не согласен, я еду один. Честно сказать, Буерашин не ожидал, что в дохляке Юрке окажется столько твёрдости и ответственности. Но куда ему одному при минус пять на каждый глаз и с изолентой на очках?

– Надо! – поторопил Юрка.

Зеленоград слыл ярой демократической зоной Москвы – именно оттуда приезжали на митинги самые многочисленные и по-военному организованные колонны с зелёными полотнищами транспарантов. Победа над ГКЧП могла добавить им агрессивности, и тут даже Ельцин не успеет всех привести в чувство.

– К Москве идут танки, – сообщил последнюю новость Юрка.

– Чьи? За кого?

– Не знаю. Скорее за Ельцина, – опустошённость Черёмухина была явной. – Начальник зеленоградского отдела получил сведения, что с минуты на минуту ожидается штурм его здания. Просит вывезти архивы.