Наталья Струтинская - Свод небес

– Постойте! – воскликнула его сестра, заставив членов группы резко обернуться.

Вернулась и проводник, обошла замерших на месте членов группы и пристально и смятенно посмотрела на Савелия, который приник к отвесному склону горы, пальцами впившись в камень и грудью прижавшись к нему.

– Что ж ты, – высмеял бочковидный молодой мужчина Савелия, издав при этом какой-то булькающий смешок, – камень в рысь бросаешь, а по серпантину пройти боишься!

Савелий никак не отреагировал на это замечание. Он продолжал прижиматься к склону, с ужасом глядя на край обрыва.

– Дорога совершенно безопасна, – заверяла проводник. – Это короткий участок. За ним снова будет перелесок.

Сестра Савелия вдруг вспыхнула: лицо ее залилось краской, а глаза избегали встречи со смеющимися взглядами членов группы. Марфа почему-то испытала жалость – таким беспомощным выглядел некогда исполненный важности молодой человек, высокий, широкоплечий, с сильными мускулистыми руками, что в бессилии прижимались теперь к холодным камням.

Вот Савелий, поддерживаемый рукой сестры, отстранился от склона и сделал короткий шаг по серпантину.

– Не смотри вниз, – сказала ему дежурную фразу проводник и стала позади него. – Идем же, – коснулась она его плеча. – Здесь нужно сделать всего десять шагов…

Однако не было сделано и пяти шагов, как где-то наверху, над самыми головами собравшихся под крутым склоном туристов, что-то застучало, забилось так, будто кто-то насыпал в коробку мелкие камни и стал трясти ею. Проводник тут же оставила Савелия и пробежала вперед, заставив всех остановиться. Не успела Марфа поднять голову, чтобы посмотреть наверх, как ей прямо под ноги упало несколько мелких камушков, а на лицо посыпалась пыль. Тут же стоявшие перед ней члены группы неожиданно отпрянули назад, так что Марфа оказалась прижатой к каменистому склону, – перед ними со склона осыпались мелкие булыжники.

– Назад! – кричала проводник. – Отойдите назад!

Все стали пятиться назад, как вдруг резкий женский вскрик эхом разлетелся по котловине. Марфа оглянулась, сначала не сообразив, откуда доносится крик. Боковым зрением она увидела, как какая-то тень слева от нее метнулась вниз.

– Сумка! – восклицала женщина, стоявшая у самого края обрыва. – Моя сумка!..

Небольшой камнепад, спровоцированный, быть может, каким-то животным, проскочившим по склону, так испугал женщину, что она рефлекторно отбросила рюкзак, который в это время держала в руке, и он полетел вниз, приземлившись на выступе, находившемся порогом ниже серпантина, по которому следовала группа.

Все сделали шаг к обрыву и, вытянув шеи, посмотрели вниз.

Рюкзак лежал на довольно узком уступе горы, и, чтобы достать его, требовалось спуститься вниз и пройти по своеобразным каменным ступеням, которые образовывали выпирающие из склона небольшие валуны.

Проводник уже собралась было спуститься за рюкзаком, как кто-то вдруг воскликнул, указывая куда-то влево:

– Смотрите! А парень-то за уступом спрятался! Вот он пусть и достанет рюкзак. Ему-то ближе…

И в самом деле: светловолосая голова Савелия виднелась за каменным карнизом, за которым, как подумали все, бросив при этом сестру, спрятался молодой человек от посыпавшихся с горы мелких обломков камней. От места, где стоял Савелий, нужно было пройти по отвесным ступеням к площадке, на которой лежал рюкзак, а оттуда уже подняться по грунтовому склону к серпантину, где остановилась группа.

– Не двигайтесь! – крикнула Савелию не на шутку перепугавшаяся проводник. – Я сейчас к вам спущусь!

Но Савелий, вопреки предостережению проводника, стал медленно продвигаться по выпирающим из склона валунам, не отводя сосредоточенного взгляда от рюкзака и впиваясь побелевшими от напряжения пальцами в уступы. Все замерли, наблюдая за тем, как человек, который всего несколько минут назад не мог ступить и шагу по широкому серпантину, теперь переступал с камня на камень, двигаясь над самой пропастью.

Теперь нельзя было проводнику спускаться вниз: любое неверное движение могло спровоцировать сброс камней вниз, а значит, отвлечь Савелия и привести к печальным последствиям.

У Марфы засосало под ложечкой. Она никогда не боялась высоты, но вид человека, который до смерти боялся ее, а теперь ступал по самому краю бездны, рискуя сорваться, заставлял Марфу испытывать содрогание и трепет.

Так, шаг за шагом, ни разу не соскользнув ни ногой, ни рукой с камня, Савелий достиг площадки и ступил обеими ногами на ее относительно ровную поверхность. Закинув рюкзак за плечи, Савелий стал взбираться по крутому склону горы к серпантину, где его уже поджидали проводник и остальные члены группы, протягивая ему навстречу руки. Последний рывок – и Савелий полулежал на серпантине, а возле него на коленях сидела его сестра, испуганно осматривая его.

– Ты не ушибся, Сава? – бормотала она. – Тебе не больно?

– Нет, – тяжело выдохнул Савелий, широко при этом улыбаясь. Он выглядел так, будто покорил высочайшую вершину мира. – Все хорошо…

Женщина, потерявшая рюкзак, теперь прижимала его к себе так, будто это была вовсе не сумка, а живой ребенок. Савелий поднялся с земли, отряхнулся и оглянулся на обрыв – на лице его вновь изобразилась тревога.

Ввиду произошедшего инцидента с осыпавшимися мелкими камнями проводником было решено несколько изменить маршрут, – она не стала рисковать продолжать путь по серпантину, потому как не могла с точностью определить, было ли вызвано осыпание неосторожным движением какого-нибудь мелкого животного, или же причина его крылась в разрушении горных пород, диктовавшем возможность более серьезного обрушения. Новый маршрут был несколько длиннее, но вследствие сложившихся обстоятельств – намного безопаснее. Так группа повернула назад и, не доходя до опушки леса, свернула налево, двинувшись вдоль нее, пока не вышла к наиболее пологому подъему к вершине.

Происшествие это, являвшееся примером упрямства случая, внесло в группу некоторое оживление. До сих пор все шли в сдержанном молчании, делясь впечатлениями только с собственным товарищем, – теперь же участники похода громко говорили друг с другом, обсуждая случившееся и вынося предположения о дальнейшем развитии событий, «если бы то-то» и «кабы не это». Только Марфа ни с кем не делилась испытываемыми ею чувствами: продиктована эта ее молчаливость была тем, что в группе, несмотря на поступок Савелия, молодого человека осудили – за его рассказ про Алдан, за проявленную затем на серпантине нерешительность, за его поспешные действия во время камнепада и за полные страха глаза, когда он вновь поднялся на серпантин.

Считается, что человек, проявивший однажды смелость, является бесстрашным. Но стоит единожды этому человеку показать другим свой страх, как всякое его бесстрашие в глазах других тут же трансформируется в совершеннейшую трусость.