Наталья Струтинская - Свод небес

Девушка была одна. Она стояла не у самой террасы, а чуть в стороне, и, опершись на трость, смотрела на играющих на террасе музыкантов. Помимо нее, у террасы собралось еще несколько человек, спустившихся, вероятно, к ужину или вернувшихся из очередного тура, но все они не задерживались надолго у террасы. А девушка стояла, не шелохнувшись, вытянув шею и будто впитывая каждый звук устремленным к музыкантам лицом.

Некоторое время Марфа наблюдала за ней, ожидая с минуты на минуту увидеть знакомую фигуру ее спутника. Но фигура все не появлялась, а на улице становилось зябко, и Марфа решила вернуться в пансионат.

Она поднялась по ступеням веранды и уже вошла в небольшой холл первого этажа особняка, когда вдруг вспомнила, что забыла на скамейке ключи от своего номера. С досадой поджав губы, Марфа развернулась на каблуках и направилась обратно в парк.

Навстречу Марфе поднималась от озера небольшая группа людей – возможно, вернувшиеся из пешего похода в горы туристы. Марфа увидела проводника, и та, узнав Марфу, кивнула ей в знак приветствия. Марфа ответила тем же.

Свернув на аллею, на которой стояла скамейка, где Марфа по рассеянности мысли оставила ключи от номера, она вдруг заметила, что ветер стих. Верхушки сосен молчаливо темнели на фоне почерневшего неба, по которому больше не проплывали безгласные и безучастные облака, а штормовые вихри больше не ломали изогнутых веток, заставляя их издавать печальный и горький визг. И перемена эта, необъяснимая, скорая, тотальная, поразила Марфу. Но не столько смена погоды, подобная перерождению, метаморфозе земли удивила ее, сколько видоизменение, реорганизация самого восприятия пространства, которое показалось Марфе шире и рельефней, чем прежде.

Ключи от номера действительно лежали на скамейке. Взяв их, Марфа снова посмотрела в сторону террасы, музыка с которой доносилась теперь отчетливо и громко. Девушки возле террасы уже не было.

Марфа встретилась с Мелюхиным за завтраком следующего дня. У Марфы была на тот день назначена конная прогулка к гротам, поэтому к завтраку Марфа спустилась раньше обычного. Ресторан только открылся, и никого из тех, с кем Марфа обычно завтракала, не было: собственно, в ресторане, кроме Марфы, был еще только один посетитель – немолодой мужчина с довольно упитанным брюшком, неторопливо поглощавший яичницу с беконом и запивавший ее молоком.

Марфа сидела на своем обычном месте, неспешно отпивая из чашечки с толстыми стенками горячий эспрессо – аппетита у нее в то утро не было, и даже кофе казался ей слишком сытным.

Первой вошла в ресторан девушка с тростью – Марфа заметила ее боковым зрением и узнала ее по ярко-алому платью, уже другому, но, как и прежнее, облегавшему ее формы. За ней появилась и подтянутая фигура молодого мужчины, но и на его приход Марфа не обернулась, про себя только с трепетом отметив его появление. Марфа продолжала теперь уже взволнованно маленькими глотками отпивать кофе, когда молодой человек и девушка направились к веранде. Марфу объяло похожее на густую жижу магмы оцепенение. Она желала быть неузнанной, но в то же время хотела внести в безмятежность пребывания Мелюхина в пансионате некоторую сумятицу удивления. Она поддалась воле судьбы.

Не известна еще человечеству первоприрода участи и предопределения, а воле будущности последующих мгновений было угодно свести два взгляда, каждый из которых был полон восторженного смятения.

– Марфа… – раздался изумленный голос, знакомый и незнакомый одновременно.

Марфа неспешно отняла свой взгляд от молодого кедра, росшего по ту сторону ограждения веранды и склонявшего свои мохнатые лапы к нему, и подняла его на произнесшего ее имя. Глаза ее встретили удивление и поэтичную растерянность в голубых глазах на знакомом красивом лице. Мелюхин остановился в двух шагах от столика Марфы и, слегка подавшись вперед, смотрел на Марфу смущенно и радостно. Когда Марфа обернулась к нему, он улыбнулся, и лицо его сделалось совершенно счастливым.

– Приве-ет… – улыбаясь широко и натянуто-пораженно, протянула Марфа, опуская руку с чашкой на стол. – Как ты здесь? – на выдохе произнесла она.

– Да вот на две недели приехали с женой, – сказал Мелюхин, выпрямляясь. Он обернулся к девушке, остановившейся в шаге от него, протянул ей руку, которую та не приняла, вновь посмотрел на Марфу и спросил: – Как давно ты здесь?

– Уже неделю, – ответила Марфа.

– Ты с кем-то?

– Нет, пока одна. Мой муж должен приехать на неделе…

– Как это странно… – произнес Мелюхин, пораженно хмурясь. – Встретить тебя здесь… Познакомься, Таня, – вновь обратил он свой взор к жене. – Это моя сокурсница Марфа.

– Очень приятно, – улыбнулась Марфе девушка с тростью, при этом щеки на ее лице сделались похожими на наливные яблочки.

– Мне тоже, – откликнулась Марфа, отметив певучесть голоса девушки и некую медленность ее речи.

– Мы можем… вместе позавтракать, – вдруг предложил Мелюхин, поочередно глядя то на Марфу, то на свою жену.

– Если только в другой раз, – тактично и несколько отстраненно сказала Марфа, поднимаясь из-за стола. – Сейчас у меня назначена экскурсия.

– Хорошо, – с готовностью кивнул Мелюхин.

– Всего доброго, – любезно улыбнулась Марфа жене Мелюхина и ему самому.

– Рад встречи, – бросил Марфе вслед Мелюхин, ожидая, что Марфа обернется.

Но Марфа не обернулась.

– Я не смогу приехать к тебе, – сказал Филипп, и слова его вызвали в душе Марфы конфликт глухого ликования и колкого, будто насмехающегося над чем-то разочарования.

Марфа позвонила мужу в неустановленный для этого послеобеденный час. По возвращении с экскурсии, во время которой Марфа пребывала в каком-то новом для себя расположении духа, граничившем с безмерным блаженством, которое почему-то вызывало в ней чувства стесненности и смущения, в Марфе появилось неукротимое желание позвонить Катричу, будто если вот сейчас она не позвонит ему, то случится что-то непоправимое и опасное. И она позвонила ему, и Филипп был очень удивлен этому неожиданному звонку и в то же время очень рад ему. Но радость в его голосе скоро сменилась нотами тоски и грусти, как если бы Марфа сообщила ему о чем-то печальном, и этот оттенок голоса мужа расстроил Марфу только потому, что ее звонок не произвел на Катрича ожидаемого впечатления. А сообщение Филиппа о том, что он все-таки не сможет оставить дела и приехать к жене, и вовсе огорчило Марфу, вызвав частое, ритмичное сердцебиение в ее груди, сходное с восторженным упоением.

– Тогда я уеду отсюда, – ответила Марфа без особенного энтузиазма.

– Нет, не нужно уезжать, – запротестовал Филипп. – Ведь тебе нравится там? Останься еще на неделю. Горный воздух полезен тебе.