Array Сборник - Под другим углом

Я спросил:

– Машенька, хлеб вы сами печете? Уж очень он вкусный и ароматный.

– Да, сама пеку в русской печке на поду в летней кухне. Тесто замешиваю из обдирной муки на закваске. Дрожжами не пользуемся. Это меня научили деревенские хозяйки. Сначала дали закваски, а потом научили делать ее.

– У меня на ферме работают свинарками несколько женщин из деревни. Я за ними утром на своей газельке езжу, а вечером развожу по домам, – добавил Юра.

На горячее Маша подала душистые самодельные пельмени. Выпили еще по рюмочке. Я и Михаил закусили окороком и колбаску тоже не забыли попробовать. Настоящая вкуснятина.

– Юрий, мясные деликатесы делают на совхозном заводе? Очень вкусно, – снова проявил я интерес к угощениям.

– Да, из нашего мяса на совхозном предприятии произведено. Весь район снабжаем и немного в городе на рынке продаем. В совхозе разводят и выращивают на мясо крупный рогатый скот. Свинина тоже требуется для колбас и других деликатесов. Сельчане тоже выращивают скот. Однако возникла проблема с забоем скота. По новым нормативным актам, изданным по воле «эффективных менеджеров», сельским жителям теперь надо забивать скот на специальных хладобойнях. А там цены кусаются – до тысячи рублей доходит за то, чтобы забить одну голову скотины. Это сказывается на рыночной цене. На рынке сейчас мясного разнообразия не увидишь. Кости да сало. С одной стороны, такие порядки для мясоперерабатывающего совхозного завода хорошие. Стало больше мяса поступать. Расширили его переработку. Однако сельчан, которые не могут по разным причинам сдавать скот живым весом на совхозный завод, такие условия лишают дополнительных доходов.

– Я помню, – вмешался Михаил, – до перестройки в нашем городе был по предложению секретаря обкома порядок. Крестьяне могли продавать свежее мясо скота, забитого ими самими на подсобном участке и проверенного ветеринарным санинспектором, прямо на рынке. Цены были установлены для говядины не дороже трех рублей пятидесяти копеек. Кроме того, крестьянин мог, продав определенное количество мяса, по льготной очереди приобрести автомобиль или другие промышленные товары. Если в государственном магазине мясо было по цене два рубля двадцать копеек, то на рынке дороже, но всегда в изобилии.

– Ну, что вспоминать старые порядки… Юра, ты лучше скажи, зарплата для работников какая?

– На сегодняшний день еще невысокая: от тридцати до сорока тысяч рублей. Но для села это очень хорошо. Никто не жалуется.

– Юрий, а рэкетиры у вас есть?

– Были, но мы их с участковым вывели. На сегодняшний день таковых нет.

– Что, такой серьезный участковый?

– А как ему не быть серьезным?! Его жена работает технологом на мясоперерабатывающем заводе. Не будет мяса, не будет высококачественной продукции и хорошей зарплаты, если будем отстегивать рэкету. На заводе и в совхозе он организовал добровольную дружину. Дежурим регулярно. Я тоже участвую.

– Юрий, насколько я знаю, вы в городе жили?

– Да, я городской. Родился и вырос в Рязани. Потомственный рабочий. После ПТУ работал слесарем-сборщиком на Рязанском станкостроительном заводе. Работа была ответственная, коллектив предприятия прославленный, ведь станки, выпускаемые заводом, не только в СССР, но и за рубежом завоевывали известность. Как тут не будешь все делать добротно и надежно!

– Что сейчас с заводом? Выпускает станки?

– Нет. Завод в бедственном положении. Растаскивают. Часть заводских цехов переоборудовали в склады и торговые центры. Другие здания снесли и развернули строительство жилья. Только дома стоят недостроенные.

– Как оказались здесь?

– Служил в армии в Новосибирске. Как шефы, ходили в местный колледж. Там познакомился с Машей. После армии съездил домой. Завод разваливался. А мы договорились с Машей, что будем поступать в политехнический институт. Приехал в Новосибирск. Поступили в институт. Вместе учились. На четвертом курсе она вышла за меня замуж. Дали в общежитии комнату. Я по вечерам подрабатывал. Получили дипломы и пошли работать на авиационный завод. Она в отдел главного технолога, я в конструкторское бюро. Но и здесь завод стал разваливаться. Серийного производства самолетов не было. Даже для испытаний надо было строить шесть самолетов, выпускали три. Квартиру получили, потом приватизировали. Дети родились. Тяжело стало жить. Долго все обдумывали, что делать. Решили заняться фермерством. Квартиру продали. Дети остались в Новосибирске доучиваться. Летом и на каникулах от бабушек приезжали сюда помогать по хозяйству. Сначала скот держали в заброшенной кошаре. Сами жили в избе чабана, тоже брошенной. Постепенно строили помещения для свиней. Утром покажу.

– Это его творение. Все сделал по последнему слову техники, – с гордостью дополнила Маша.

– Ты тоже помогала чертежи делать для шабашников, – уточнил Юрий.

Так за разговорами и чаем досидели почти до полуночи. Оказалось, Юрий хорошо играет на гитаре и поет. Особенно хорошо у него получаются песни на стихи Сергея Есенина. Закончив свой репертуар, Юрий проводил нас в гостевой домик. Там уже Маша постелила свежее белье на двух кроватях.

Утро выдалось пасмурным. С гор опустился туман. Хозяин уже привез работниц, и они маленькой стайкой пробежали на скотный двор. Увидев, что мы вышли из домика, Юрий пригласил нас осмотреть его хозяйство, пока жена готовит завтрак.

Мы вышли из огороженного двора через калитку. По узкой тропинке прошли к недавно побеленному свинарнику.

– Вот наше главное помещение для свиней. Длина здания почти сто метров и ширина около двадцати, рассчитано на две с половиной тысячи голов, поставленных на откорм. В каждом станке содержится двадцать животных, – с чувством собственного достоинства начал свой рассказ Юрий.

– Корм раздают свинарки? – не удержался я от вопроса.

– Ну, это было, когда содержали скот в кошаре. Сейчас кормление механизировано, – с гордостью ответил хозяин фермы.

– А что делают свинарки? – спросил я.

– Они управляют кормораздатчиками, которые обслуживают четыре линии кормления. Ухаживают за поросятами. Для свинарок есть специальные пристройки, в которых установлен пульт управления с хорошим обзором. Есть комнаты отдыха и душевая.

– Чем кормите свинюшек? – спросил Михаил.

– Кормим два раза в день. Не голодают наши хрюшки.

– Как убирается навоз? Запах здесь, прямо скажем, не как в хвойном лесу, – поинтересовался я.

– Навоз удаляем самосплавом по продольным каналам и одному поперечному, имеющему уклон в сторону навозосборника. С запахом боремся. В кошаре вообще было не продохнуть. Сейчас гораздо легче дышится. У нас в каждом станке расположены вытяжные трубы, через которые отсасывается загрязненный воздух.