Лалла Жемчужная - То, что случилось летом

– Я тебе за нее отдам вчерашнюю булку. Все равно ее не купят уже, – Галя встала, поправила форменный передник на красном платье и спрятала бутылку под прилавок. – Тут тебе оставили…

Вместе с ароматной, еще мягкой буханкой хлеба на столешнице появился чистый комплект белья, новая кепка, кусок детского мыла и ароматный апельсин.

Утром в магазин заходила Клавдия Григорьевна, которая по праву пользовалась репутацией прижимистой старухи. Она держала лавочку, где перепродавала бижутерию, одежду и другие мелочи, которые ее сын закупал в Ейске раз в месяц. Цены у нее были, прямо скажем, кусачие, да и торговалась она как черт, не уступая ни рубля. И вот каково было удивление Гали, когда именно эта женщина утром выложила на прилавок из сумки белье и мыло и добавила:

– Галочка, апельсинчик мне один завесь.

Клавдия Григорьевна заплатила за апельсин, положила его на белую майку, с толикой жадного сожаления посмотрела на лежащие предметы. По меньшей мере они все вместе стоили рублей сто пятьдесят-двести. На эти деньги, если иметь свое хозяйство, можно было неделю питаться.

– Мальчуган Федькин – что? Заходил?

– Нет еще, сегодня не было.

– Ну, как зайдет – отдай ему, – старушка поджала губы. Было очевидно, что ей трудно вот так расставаться с вещами, что она борется с собой. По крайней мере именно так расценила дрожь и сомнение в ее голосе Галя. – И не говори, от кого. А то потом будет ходить клянчить.

Клавдия Григорьевна вышла, аккуратно притворив за собой дверь.

– Это что? У меня нет денег, – Петька шмыгнул носом и покраснел.

Галя придвинула вещи к вихрастому мальчишке и ободряюще улыбнулась. Смущался он очень мило, по-детски наивно.

– Подарок. От доброй феи. И вот еще, – и продавщица, озорно подмигнув, сняла с витрины шоколадный батончик и быстро спрятала его под новенькую кепку. – Если не заберешь, то очень эту фею обидишь.

Петька смотрел на алые губы Гали разинув рот. Она близко наклонялась к нему, была доброй, душистой. Продавщица показалась ему самой красивой женщиной мира, сущей волшебницей из сказки! На глаза навернулись слезы, но он быстро и с силой вытер их кулаком. Мальчикам плакать не пристало.

– Я потом заплачуˊ! – Петька неловкими, дрожащими руками завернул все в новую майку и, будто вор, побежал на выход, прижимая кулек к груди. Зеленое ведерко болталось на сгибе локтя, мелькнули грязные пятки, хлопнула железная дверь магазина. Он так испугался, что это розыгрыш или сон, что даже поблагодарить забыл.

Галя улыбнулась, печально вздыхая, и опустилась на стул. Она открыла на закладке роман, в котором прекрасный главный герой всеми правдами и неправдами добивался руки девушки-простушки, и погрузилась в чтение. Она тоже любила помечтать.

Моросить начало еще когда Петька подбегал к турбазе, а едва он юркнул под крышу, как грянул первый удар грома. Сразу после дождь часто забарабанил по старому шиферу. Мальчишка вбежал в дальнюю из комнат и прислонился спиной к стене, тяжело дыша. Он все еще прижимал к себе сверток, дышал запахом чуть промокшего черного хлеба и чувствовал, как в горле все уплотняется ком. Галя, Галя, Галечка!.. он так часто посмеивался над ее наивной фантазией – будто какой-нибудь бизнесмен окажется в их захолустье, зайдет в магазин и влюбится с первого взгляда! В деревенскую простушку, которая пытается выглядеть как горожанка. Петькина мать часто иронизировала над Галей по этому поводу. С ее слов выходило, что молодая продавщица и считать не умеет толком, и хозяйство вести, и со всеми туристами заигрывает за шоколадку. Но Галя!.. Конечно, Петька был уверен, что это именно она утром на рынке купила у Клавдии Григорьевны все эти вещи подарила их ему. Добрая, мечтательная Галя!..

Мальчишка устал. Ноги после долгого бега гудели, левая пятка ныла – он наступил на какой-то камушек. Петька сглотнул и подошел к своей тумбочке. Аккуратно он положил на нее кулек и развернул майку. Его нынешняя кепка была отцовской: большая, старая, любимая. Новая кепочка, бейсболка по-модному, была яркой, мальчишеской. На ней был нарисован то ли дракон, то ли какой-то монстрик. Английские буквы над отверстием на затылке гласили: «Pokemon». Петька снова вытер глаза кулаком и, бережно сняв поношенную кепку, примерил новую. Затем, покрутив ее на макушке, чуть затянул регулятор. Мать весной обещала ему купить такую бейсболку на лето, но забыла в погоне за очередной бутылкой.

Затем Петька аккуратно убрал буханку в пакет и пристроил внутри тумбы на картошке. Мыло сразу было развернуто и переложено в пластиковую мыльницу. Чистое белье и шоколадный батончик мальчишка сунул рядом с хлебом, а потом завернулся в плащ-палатку и, обтерев апельсин о шорты, сколупнул плотную кожицу у макушки.

Было так вкусно! Петька читал «Таинственный остров» и подолгу обсасывал каждую дольку, наслаждаясь вкусом и книгой. В углу комнаты была течь в крыше, и под ней потихоньку разрасталась лужа, подбираясь все ближе к спальному месту, но мальчишка с головой ушел в историю. Он с интересом исследовал незнакомую местность вместе с героями и представлял, что дождь барабанит не по крыше, а по широким листьям бананов, пальм и других тропических растений. Где-то там, левее, наверняка прячется в тени какой-нибудь опасный хищник! Может быть целый тигр! Грохнул гром, и Петька испуганно подпрыгнул: распаленное воображение нарисовало мрачную, ужасающую фигуру, стоящую в луже на границе видимого. Мальчишка резко обернулся, покрепче кутаясь в плащ-палатку. Разумеется, в комнате было пусто.

Когда стемнело, он включил ручной фонарик и еще долго читал, увлеченный чужими приключениями. Дождь постепенно затих, превратившись в редкую морось. Ближе к полуночи Петька заснул, забыв почистить зубы.

Два

Летом библиотека работала только по четвергам, так что, когда «Таинственный остров» закончился вечером вторника, Петька пришел в ужас. Солнце еще не село, а книга была уже дочитана. Мальчишка не знал, как теперь быть: истории помогали ему отвлечься, погрузиться в них с головой, представить целые миры и путешествия по незнакомым далеким дорогам… Ему нравилось воображать эти приключения, извивы тропинок в лесу, разъезженные сельские колеи, мощеные улицы городов – самые разные места, где он мог бы пройти или пробежать, догоняя книжных героев. Такие фантазии уводили прочь от реальности и невеселых мыслей о том, как там мать поживает. По правде сказать, мальчика очень ранило, что никто не говорил ему: «Мама тебя искала, ты не собираешься домой?». Конечно, он бы отвечал решительным: «Нет!», но было бы приятно знать, что она о нем помнит.

В среду, после размеренного, как и все предыдущие, дня, Петька лежал на лужайке перед строением, где был устроен его спальный угол, и рассматривал небо. Солнце садилось, и лазурь смешивалась с румяным боком абрикоса. Ветер доносил с набережной запах душистого табака и петуний: по соседству с турбазой был участок Клавдии Григорьевны, перед которым в старых тракторных шинах старушка разбила клумбы. Каждый вечер она вытягивала из калитки шланг и подолгу поливала цветы, из-за чего их аромат становился сильнее.