Александр Хлопков - Новый папа

Марина спрятала кисти рук в широкие рукава модной бирюзовой кофты. Обычно вежливо-заинтересованное лицо стало грустным и отстранённым.

– Какая разница? Тебе же безразлично, даже если и давно. Посмотри в зеркало. Можно подумать, ты в магазине спрашиваешь: «От какого числа кефир?».

Ян насмешливо приподнял брови.

– А ты чего ждёшь? Что я начну посуду бить или рогами потолок царапать? Не дождёшься. Это когда ты своему новому мачо изменишь, он тебе мексиканские страсти устроит. Судя по говору, парень он горячий.

Жена опустила глаза:

– Горячий, но дело не в этом.

– А в чём?

Она на секунду задумалась, глядя в пол, на щеках выступил румянец.

– Не знаю, поймёшь ли ты меня. Точнее, уверена, что не поймёшь. Я и сама только начала понимать… Для тебя я кукла, часть организованного быта. А он меня любит. Любит по-настоящему. Арман ни обдумывает, ни оценивает, ни сравнивает, а просто любит и всё.

Марина решительно вздёрнула голову.

– Давно ли мы с ним вместе? Три месяца. И это лучшее время в моей жизни. Даже не так. Только в эти три месяца у меня и была настоящая жизнь. Ты представить себе не можешь, какое это чувство, когда мужчина готов для тебя на всё.

Слушая излияния супруги, Ян ощутил раздражение: «О чём, чёрт возьми, она говорит?».

– Со мной-то тебе чего не хватало?

Ожившее при воспоминании о любимом мужчине лицо Марины вновь потускнело. Она невесело усмехнулась:

– Я же говорила, что не поймёшь. Ты думаешь: дал мне золотую карточку, купил машину и всё прекрасно, долгов нет. Но я же не банк, чтобы гасить кредит, я никакой не поставщик, чтобы платить мне за твои дурацкие запчасти. Да, я привыкла к удобным вещам, привыкла путешествовать, передвигаться на хорошем автомобиле. Но ведь не для того же я живу, чтобы только ездить туда-сюда в люксовых шмотках? Пойми, я от тебя ничего не чувствую. Здесь, дома, ты давно открыл ещё один филиал своей конторы. Какой он у тебя: сотый, двухсотый? Не могу запомнить. Ты всё учёл и всё предусмотрел. В этом плане никаких претензий к тебе нет. Даришь цветы, когда положено, подарки покупаешь. Но это всё у тебя не от сердца идёт. Мне даже казалось, что ты вообще утратил способность чувствовать. Но вчера ты так остро отреагировал, что я засомневалась. Оказывается – зря. Суток не прошло, и я вижу вновь привычного Яна. У тебя уже на лице написано: «Этот проект провалился, нужно зафиксировать убыток и начинать другой». Может, такой подход годится для каких-нибудь одноразовых отношений. Я не знаю. Но как можно построить семью вообще без чувств?

Ян не спорил. Глядя на Марину, он отстранённо думал о том, что, в сущности, она права и что он действительно к ней ничего не испытывает. Их отношения давно уже можно было охарактеризовать, он поморщился, вспоминая юридическую формулу, «совместным ведением хозяйства и участием в воспитании ребёнка». Но такое положение дел стало для него привычным, а вот Марину, похоже, оно не совсем устраивало.

– Хочешь сказать, тебе страсти не хватало, а грузин твой в этом специалист?

Тут Марина искренне улыбнулась:

– Это точно. Только он не грузин. Не знаю, что он там дословно вчера говорил. Но, в общем, представляю… Когда я рядом, для него ничего не существует: возьмёт меня за руки и смотрит, будто насмотреться не может.

Жена запнулась, помолчала и продолжила задумчиво, уже без улыбки:

– Знаешь, я такая дура. Ведь уже через час после встречи с ним я поняла, что влюбилась, что никто мне другой не нужен. И целых три месяца я не могла сказать тебе того, что так легко говорю сейчас. Я просто боялась. Понять бы только чего? Может быть, я сама за эти пятнадцать лет, что прожила с тобой, потеряла очень важную часть себя или так далеко её спрятала, что и забыла о ней. Как вообще можно забыть о самом главном? Ведь я же его измучила. Лишь теперь, во время этого, не интересного тебе разговора, я поняла, как я его мучила. Он не такой, как ты, и не такой, как я. Он – взрослый мужик – искренне страдал и каждую нашу встречу просил уйти к нему. Как он всё выдержал? Ты вот – умный, эффективный менеджер, скажи мне: может, бесчувственность – заразна?

Ян ощутил, что Марина его задела. Не каждому понравится, если жена называет тебя бревном, душевным инвалидом и одновременно восхищается своим новым чувствительным любовником.

Он опустил голову и, уперев взгляд в лицо Марины, шагнул к ней. Супруга вжалась спиной в дверь ванной. Было видно, что она испугалась. Высокий, широкоплечий, решительный, он умел в нужный момент смотреть холодными и стальными глазами, придавливая оппонента. Так много лет назад, ещё не став уважаемым предпринимателем, он, по примеру Рената, решал вопросы с перекупщиками, торговался с серыми, а порой и совсем тёмными личностями за контрабандные запчасти, доказывал конкурентам право на место на авторынке.

Заговорил он медленно, словно нанизывая бусины на нитку:

– Не бойся, я женщин не бью. Но хочу, чтобы напоследок и ты меня поняла. Если сможешь, конечно. Я не извергаю эмоции, как исландский вулкан, не верещу в трубку, забыв поинтересоваться, с кем разговариваю, не умоляю и не прошу ни о чем. Однако, на мой взгляд, как муж и отец, я делал и делаю всё, что должен.

При слове «должен» Марина, смотревшая ему в глаза, как заяц на волка, моргнула, потом, словно сама себе, грустно и понимающе улыбнулась, шагнула в сторону, обошла нависавшего над ней мужа, повернула к лестнице и, медленно спускаясь, будто пересчитывая ступеньки, проговорила:

– Должен, должен, должен… Ты себя послушай… Можешь считать, что мне ты больше ничего не должен. Насчёт Ромы – спроси у него сам. А если я что-то задолжала, то только скажи, сделаю, что смогу. Но, как говорится: интим не предлагать.

Совсем оправившись от испуга, она звонко рассмеялась. Потом, не глядя на Яна, громко позвала:

– Рома, ты готов?

Дверь сразу же открылась, и показался сын, кативший за собой большой коричневый чемодан на колёсиках.

Ян недовольно подумал, что отпрыск стоял за дверью и подслушивал. Хотя, учитывая ситуацию, его любопытство можно понять. Кроме того, это значит, что ему не совсем всё равно.

Сын подвёз чемодан к лестнице, положил на бок, взялся за ручку и, немного выгнувшись для равновесия, стал спускаться вниз.

Мысленно прикинув вес чемодана, мужчина шагнул вперёд, чтобы предложить помощь, но сам себя удержал. Рома даже не посмотрел в его сторону. Он ясно дал понять, что отец его не устраивает. В такой ситуации прыгать вокруг и подносить сумку даже как-то комично. Хочет самостоятельности? Что же, никаких проблем.

Действующие лица поменялись местами. Теперь Ян стоял, опершись на лестничное ограждение, а Марина с сыном переговаривались в холле.

Буркнув что-то, мальчик обул ботинки и отнёс чемодан на улицу. Затем он вернулся, прошёл в гостевую комнату, вывел оттуда на поводке зевающего спросонья шарпея, и, не сказав Яну ни слова, вместе с собакой вышел из дома. Мелькнул, подпрыгнув на ступенях, пёсий зад, захлопнулась входная дверь.