Виктория Чуйкова - Эдден. Роман

– Папа! – теребила его дочь. – Я не маленькая!

– Зато удаленькая! – похвалил Дэн дочку. – Значит, тебе понравился торт?

– Ага!

– Я его специально для тебя делал.

– Вот зачем обманывать! Мы же видели – это Эд готовил.

– Ты путаешь.

– А вот и нет!

– И свидетели у тебя есть?

– Еще бы. Все! А знаешь, остальное было тоже вкусно, особенно салатик и рыбка! – она погладила себя по животику и облизала губки.

– Мамина дочка! – щелкнул ее по носику. – А как думаешь, маме понравилось?

– Еда или как готовил?

– И то, и другое.

Она поднялась, обняла его за шею и по секрету прошептала:

– Как готовил – очень! Я точно знаю.

Ев часто поглядывала на них, не задумываясь о беседе…

Жан развлекал всех и по возможности пытался негласно наладить отношения детей, которые внезапно, да еще на пустом месте, могли дать трещину.

– Дорогие! – произнес он громко: – У кого, какие, имеются желания на вечер, говорите, не стесняйтесь, все сделаем. Мы сегодня, для вас, золотые рыбки!

– Ну, на рыбок вы не похожи! – Вел улыбнулась свекру, повернулась к мужу, глядела на него «уничтожительно». – Скорее коты, мартовские!

– Вел! – Эд смотрел на нее полными любви глазами, не собираясь больше оправдываться или доказывать свою правоту, просто взывал к пониманию и вере всего ранее сказанного. А она продолжала:

– Такие… «чеширские», улыбчивые, даже когда вас нет!

– Вел! – Эд решился и взял ее за руку. – Что мне сделать, чтобы ты подумала, сопоставила все и поверила?

– Не говори так опрометчиво. – Вел перестала улыбаться. – Желание может быть жестоким.

– Простите, что прерываю вашу милую беседу. – подошел к ним Жан. – Мы едем развлекаться. Вы с нами?

– Лично я – естественно! – заявила Вел. – И куда?

– Решили начать с «запоместья», а далее, проехаться по «хочу»!

Вел насупила брови, стараясь понять сказанное.

– Да не морочь ты себе голову. – смеялась каверзам дочки, выкрикнула Ев. – Гуляем везде, где глаз увидит, душа захочет.

– Теперь понятно. Коль так, тем более поеду. – Поднялась, не дав Эду придержать стул и, решительно направилась к себе, по дороге пошептавшись со Славками, получив их одобрительные кивки, последовала дальше. Зайдя в свои комнаты, первым делом поставила диск, на который закачала утреннюю съемку. Эд задержался минут на пять – наводя порядок в столовой. Открыв дверь и, не заметив жену, поставил ее букет в вазу и подошел к спальне. Она не повернулась, занимаясь макияжем.

– Вел! – начал он размеренно и тихо: – Я не собираюсь оправдываться и выяснять отношения. Хочу сказать только одно: в доме, сегодня, кроме семьи – никого!

– Оп-рав-ды-ва-ешь-ся! – по слогам произнесла она, рассматривая себя в зеркале.

– Нет! И скажу больше. Мне все равно, что ты думаешь обо мне, перед собой я чист. Я тебя люблю, любил и буду любить. Хотя мне и не нравятся твои, скоропалительные выводы, но это другое. А кроме тебя у меня только дочери. Это все, что я хотел сказать, а дальше – думай, как хочешь. Я сказал все, что хотел.

– Что, совсем, совсем не интересно, что я думаю, мое мнение, мои чувства, об увиденном собственными глазами? – Эд переодевался молча. – Ну и ладно! Решил быть твердым – имеешь права! – замолчала, сложила все в баульчик, подержала достаточную паузу, чтобы муж понервничал. А он нервничал, она это знала. Сидя, развернулась к нему, наблюдая за его размеренными действиями. Подошла, совсем близко и, дыша, практически в затылок, продолжила: – А мне так хотелось сказать, что торт очень вкусный, что люблю тебя не меньше, а может и еще сильней, чем ты, или чем я, в первые наши годы. Но нет, так нет…. – ушла сразу, присела на подлокотник кресла в гостиной, стала играть дистанционкой. Эд подошел сразу, присел у ее ног:

– Что ты сказала? – Не веря собственным ушам, переспросил он. Вел поцеловала его, как ребенка, в макушку.

– Я сказала, что жизнь с юристом, очень многому учит. В том числе и апеллировать вескими доказательствами, уликами, или предоставить алиби. У тебя это есть? – не дав ему открыть рта, закончила: – А у меня есть – весомые улики! – и нажала кнопку пуска. Немного шипения, приглушенные голоса и Эд, очень медленно, развернулся к экрану, не поменяв своего положения, просмотрев пару кадров, сделанных через стекло, опустил голову, хлопнул себя по лбу и вернулся к ней:

– Развели, как детей! – Вел сбросила маску серьезности, рассмеялась от души и обняла его крепко. – А ведь я поверил. Сидел, обдумывал, как тебе пояснить, что сделать, что бы ты, через пелену недопонимания, увидела правду? Какие слова подобрать… Жесть!

– Зато тебе со мной не скучно!

– Это точно и без сомнений. Голова седеет, от веселья…. Я уж молчу, что постарел и похудел!

– И это ты мне говоришь?! Я его реабилитировала, в собственных глазах, а он еще бурчит! И зачем мне такой старик нужен? Но это мы потом выясним. У меня остался один, маленький вопросик.

– Я даже боюсь предположить…. Но, давай!

– Готов?

– На все сто!

– Ага! Так что ты там говорил, на счет женщин?

– Миленькая, любименькая, непредсказуемая, неповторимая! Как же я люблю тебя и дочечек!

– Хоть что-то услышали в свой адрес! – сказала Влада, зайдя к ним. Мира кивала, улыбаясь.

– Ах, вы, мои проказницы! – Эд уселся на пол, приходя в себя после «праздничной» встряски: – Ну хоть бы кто был на моей стороне. Чего замерли? Целуйте вашего отца и мужа!

– Нет! Это же надо! – всплеснула руками Влада: – Они тут любезничают, все их ждут, так еще и поцелуи требуют. Мы внизу, подтягивайтесь! – Закрыли двери и умчались громко смеясь.

– Поехали! – Вел щелкнула пультом, взяла куртку и пошла к двери. Эд удержал ее, обняв за талию. Расцеловав шею, плечи и обе щеки, спросил:

– Дэн в курсе?

– Чего?

– Развода.

– А они уже разводятся?

– Дорогая, неперекручивай, ты прекрасно знаешь, в чем вопрос…

– Возможно. – она пожала плечами. – Достоверно не знаю. Почему спрашиваешь?

– Да так… – отмахнулся Эдгар.

Вел весело рассмеялась:

– Дети! Сотню лет прожили, а все ребячество играет.

– Солнышко мое, у настоящего мужчины – ребенок живет в крови до последних дней!

– Не спорю.

– Может мне начать взрослеть? Ну, с пивом на диване, делать вид, что увлекаюсь футболом и, почесывая обрюзглый животик, пахнуть потом и перегаром? – она прищурила глаза. – Не нравится?

– А самому как?

– Не очень. Ох, и трудно же быть… неотразимым!

– Эд, прекрати! Сегодня восьмое марта! Хвалится он, я задумаюсь…

– Только не сильно, первое скоро.

– Знаешь что, не намекай, ты же меня знаешь, я могу начать все заново. Поискать лучшее.

– Не помню, кто сказал: «Лучшая жизнь, должна где-то начинаться. Так почему не там, где ты и я?»