Юлия Железнова - Маленькие Люди

Они, воровато оглядываясь, приближались к странной конструкции, находившейся в кустах. Со стороны казалось, что там строят бункер, во все стороны торчали доски и палки, самые разнообразные по форме, структуре и материалам. Ветки бедных кустов были обломаны или погнуты, кое-какие из них просто были выдраны. В самих кустах, на земле, лежало несколько старых одеял, стоял сооруженный из досок и кирпичей примитивный стол. Кусочки старой, но все еще красивой ткани защищали от яркого дневного солнца и создавали полумрак. Присутствовали даже своеобразные полочки, заполненные разными коробочками. В коробочках хранились припасы. От сухарей до яблок. Вдоль стенки снаружи стояли велосипеды, неизвестно как сюда поставленные. А внутри, с обратной стороны этой же стенки, стояли водные пистолеты и несколько канистр с водой. Вдоль самих стенок, переплетенные причудливыми узорами струились гирлянды из хмеля, а пол был выслан картоном, старыми досками, а временами даже кирпичами. Маленькие Люди выстучали что-то непонятное по стене, она открылась в сторону. Оттуда появилось еще несколько человек, они заспорили друг с другом, затем один из них что-то бросил в сторону конструкции и стена, та самая, которая еще и дверь – закрылась. Маленькие Люди уходили кустами, как полагалось партизанам, боявшимся выдать свою базу. Но исчезли они лишь на полчаса. Затем явились. Несколько человек впряглись в конструкцию напоминающую упряжку, они тянули за собой большое и старое кресло. Кресло, знавшее еще времена Ленина, кряхтело, пыталось развалиться, но Люди были упрямее. Кусты поглотили мебельное изделие с протяжным треском, навсегда скрывая его от лишних глаз. База была священной для этих маленьких Людей, она была их домом в жестоком мире городской природы.

Это был обычный день, просто чуть холоднее. Просто солнце светило не так ярко. Людей на улицах было меньше, и они были чуть грустнее. Тот самый маленький Человек, что совсем недавно прижимал к себе маленькую красную машинку не приходил давно. Его не было неделю, он боялся. Что его снова не примут, снова осудят, снова не поймут. То он был чересчур опасен, расхаживая с раскладным ножом, то казался толпе слишком нежным, когда писал стихи. Он не понимал, что надо было этой странной и не знакомой ему толпе. Это была травля, самая настоящая травля на того, кто умел выделяться из толпы, но, к сожалению, оказался чуть слабее духом, но сломался, сдал и исчез, но что оставил он после себя… Подъездная дверь воровато отворилась, из нее выглянула стриженая макушка, затем ее обладатель появился целиком. Накинув глубокий темный капюшон, он быстрой походкой вечно занятого человека направился вглубь двора. Он остановился около качели, посреди разом замолкшей толпы, спокойно поздоровался. Объявил, что собирает вещи, и сегодня же уедет к себе домой. Толпа отреагировала со слабым интересом, наполненным тайной радостью. Маленький Человек не обратил на это ровным счетом никакого внимания, он уверенным взглядом окинул стоявших перед ним, выделив девочку с золотыми волосами, ту самую, которая умела слушать животных и спасла голубя, ту самую, которая стояла на его стороне в истории с машинкой. Он попросил ее глазами пройтись с ним. Она кивнула. Никто не обратил внимания на их отсутствие.

– Я уезжаю сегодня

– И что? Я это знаю. Даже догадываюсь о причинах.

– Знаешь что…

– Ну? Что ты хотел?

– Спасибо тебе

– За что?

– Ты одна относилась ко мне, как к человеку, с уважением и пониманием. Спасибо тебе за все, я тебя не забуду. Ты не побоялась встать на мою защиту, против них всех.

Он развернулся и пошел в сторону подъезда, не оборачиваясь, не прощаясь больше ни с кем. Отражение его глаз все еще дрожало в холодном воздухе, когда его самого поглотило вечно темное нутро подъезда.

– Ты меня многому научил, я этого тоже не забуду, человеком должен оставаться человек. «Спасибо» – ты знаешь цену этому слову. Благодарю и тебя за урок… — думала та девочка.

Есть вещи, о которых не получиться написать. Просто нельзя, просто не точно, не так. Они не подвластны перу, не всегда поддаются камере. Но их легко и быстро стирает время. Это, например, огромные кипы облаков, которые нависают над миром, грозясь раздавить его. Это вид, который открывается в маленьком иллюминаторе самолета, когда он, разрывая облака, заходит на вираж. Проходя при этом в опасной близости от гор, покрытых снегами. Это, наконец, маленький лучик солнца, который случайно заглянул в школьный класс и скользит по доске. Это свежие лепестки розы, упавшие на желтую траву. Это чувство, когда стоит на какой-то забытой миром башне, в чужой стране и смотришь на море, которые плещется у ее подножья, а с другой стороны видно громады гор. Это когда стоишь в опасной близости от дикой кошки, глаза в глаза, принимаешь ее как часть себя, ровно как принимает она, ступая с тобой в один шаг. Это мир, такой, какой он есть и был. Все подвластно времени и ничто, кроме человека не противиться ему. Это также дети, которые доверчиво рассказывают тебе секреты. Это все мелочи мира. Наверное, если их собрать воедино, то можно постичь вечное счастье.

Есть такие вещи и о них не говорят, а если и говорят, то лишь шепотом, чтобы не спугнуть.

Любой человек, который хоть раз выступал на сцене – навсегда запомнил свои ощущения. Каждое мгновение. Но те, кто привык выступать на сцене, потеряны для этого мира навсегда. Того кто услыхал всесильный Зов уже ни что не сможет удержать. Каждый раз, когда он выходит на сцену он начинает жить по-настоящему, дышать, смотреть. Ему мало сцены, мало зрителя, ему мало мира. Он не сможет жить без сцены, он задохнется, как тепличный цветок. Но когда он выступает, он летит, он дарит людям себя. Показывает свой внутренний мир. Ни с чем не сравнить волнение маленького Человека, который впервые стоит за кулисами. Никому и никогда невозможно рассказать это. В этот момент ты это не ты, ты коллектив, с которым выступаешь, ты един с теми, с кем выходишь. У вас одинаково захватывает дух, трясутся колени. Каждого, кто прошел посвящение сценой навсегда захватывает ее дух свободы. Дух величия, тебе невозможно более жить без внимания. Без отдачи. Без этого ощущения пленительной свободы. Сцена – твой драйв, твой наркотик, от которого трудно избавиться. Это твоя жизнь и неважно где ты, на ней или за кулисами, за пультом. Ты рядом, а значит – уже причастен к великим таинствам, что творятся на сцене.

Знаешь, мне кажется порою, что счастливее нашего детства представить нельзя. Мы появились на свет с тобой тогда, когда люди знали слово «друзья». И потом, когда побежало без оглядки время, закрутились те шестерёнки, которые остановить нельзя, мы никогда не скучали. У нас была веселая и дружная компания. А я росла, окруженная творческими людьми и с детства знала цену искусства. Компания со временем стала более дружной, порой казалось, что так будет вечно, что мы никогда – никогда не расстанемся, но жизнь решила за нас. Наша дружба отличалась от той, что была у других, в других дворах. Мы – большая семья. Это так необычно, когда ты говоришь про свое детство кому-то, а тебя не могут понять, ведь у них не было такого. Кто еще продавал по улицам сирень? Кто еще лазил на деревья за яблоками? Кто еще тащил из дома старые коврики и игрушки, чтобы обустроить базу? Кто еще ходил за компанию в магазин, совершенно не глядя на то, что этих самых «за компанию» уже собралось десять человек? Кто еще узнавал, выйдешь ли ты гулять, просто выглянув на лестничную клетку? В каком еще дворе устраивали черепашьи гонки, где можно было погулять с кроликами и кошками на поводках. А собаки? Мы знали каждую из них, мы могли погладить каждую из них. Мы могли поехать с родителями ребят из соседнего подъезда на горку зимой. А как за нами присматривал чей-то старший брат? Кто играл с родителями в хоккей, помогал чистить каток. Кто был, столь счастлив выходя, на улицу даже в проливной дождь.