Лана Кузьмина - Ленкина жизнь

Неправильный образ аттракциона засел в Ленкином мозгу ещё в детстве, когда она услышала песню про это самое колесо. Песня безумно нравилась ей своим темпом – медленным в куплете и ускоряющимся по ходу припева. На заднем фоне мелькали летящие по кругу люди, а на переднем певец в чёрной накидке, вскидывал вверх руки, и за его спиной будто вырастали крылья. Кроваво-красная подкладка била в глаза и он становился похожим на Мефистофиля.

Ленка знала, кто такой Мефистофель. В общих чертах. Сначала ей попалась трансляция оперы, и она как заворожённая смотрела на расхаживающего по сцене человека, утверждавшего, что «люди гибнут за металл», пока бабушка не прекратила эту вакханалию со словом сатана и не переключила на полезную передачу о здоровье.

Ленка на этом не успокоилась и стала расспрашивать о Мефистофеле дядю Лёню, имевшего огромную библиотеку и потому знавшего всё на свете. Дядя Лёня пустился в пространные объяснения и подарил племяннице «Фауста», которого восьмилетняя Ленка с интересом пролистала, порассматривала картинки и даже кое-что почитала и многое поняла. Только вот восьмилетней девочке не положено знать, кто такой Мефистофиль.

Также ей не положено слушать «старушечью» музыку. А она всё равно слушала. И когда на перемене в школе на вопрос о любимом исполнителе ляпнула «Магомаев», Витька Кожухов едко спросил: «Может ты ещё и Кобзона любишь?» На что Ленка искренне ответила, что не любит, потому что ей не нравится тембр его голоса. Тогда-то и прозвучала эта обидная «старая галоша», а Ленка подумала, что хорошо бы впредь помалкивать о своих интересах, а попробовать понять, что следует любить в её возрасте и попытаться притвориться, что ей тоже это нравится.

Не расскажешь же в самом деле, как сидишь на полу, обняв руками колени, и плачешь под песню о том, как у лебедя убили любимую, и он от горя бросился на землю и разбился. Как объяснить Ленкины слёзы, когда она подпевала «Посидим по-хорошему, пусть виски припорошены…», если ей самой до этих седых висков жить и жить? И почему «Родина моя Белоруссия» всё переворачивает в её душе, хотя к Белоруссии Ленка не имела никакого отношения. Ей неположено было всё это любить, но она отчего-то любила.

«Понимаешь, тут дело не только в словах, – пыталась объяснить Ленка своей однокласснице уже в классе девятом. – Есть же музыка без слов и она так всё внутри переворачивает, какие-то вибрации определённые действуют. Я их чувствую так сильно, что иногда просто невыносимо слушать. Просто некоторая музыка она настолько гениальна, что её невозможно слушать, настолько больно. Например Адажио Альбинони, хотя на самом деле это и не Альбинони создал, но разве наш современник не способен сотворить нечто гениальное?»

Одноклассница, кажется это была Нинка Волкова, молча выслушала Ленку, а потом вдруг сказала: «Понятно». Причём сказала тоном, не сулящим ничего хорошего. «Понятно, почему тебя считают слегка пришибленной. Фигню какую-то городишь. Тебе надо попроще быть. Глядишь, и люди потянутся».

Ленке очень хотелось стать попроще, чтобы нравиться людям. Это она поняла ещё в восемь. Именно тогда её жизнь и разделилась на две части. В первой она с интересом слушала современную бьющую басами музыку, говорила «прикольное платье!» пришедшей в обновке однокласснице и презрительно морщила нос, когда учителя заговаривали о пользе чтения. Вторая домашняя жизнь состояла из любимого кресла, интересной книги и музыки, от которой рвалась душа и которую не с кем было послушать.

Порой Ленке трудно было понять, какая же она настоящая? И если настоящая – это та с книгой в руке, то нужна ли она хоть кому-нибудь кроме бабушки, родителей и быть может, дяди Лёне, по которому никогда нельзя было определить, что он чувствует.

У Ленки всегда было слишком живое воображение. Иногда это даже хорошо. Зацепится, к примеру, бабушка языками с очередной знакомой, а Ленка рядом стоит и от скуки изнывает. Самое обидное при этом, что частенько стоят они у самой калитки. Сделай два шага и иди себе домой. Ну, или хотя бы в огороде поиграть можно, пока бабушка не наговорится. Только она не отпускает.

«Уже идём, – говорит, – две минуты». И так каждые минут пять. Тут и помогает Ленке её воображение. Смотрит она на прохожих и каждому свою жизнь придумывает. А если нет никого на улице, то Ленке приходится про всякие неживые вещи сочинять. Про одуванчик, например. Хотя, нет. одуванчик же тоже живой! Про камень придорожный сочиняет. Опять не то! Камень у неё тоже с душой оказывается. В общем, всё у Ленки живое, чувствующее.

Но бывает и по-другому, по-страшному. Как-то раз услышала девочка у себя в шкафу странные звуки. Ворочается в нём кто-то, ворчит. Ещё часы внутри тикают. Ленка как тиканье услышала, сразу поняла, кто внутри прячется. По утрам сразу после сериала показывали по телевизору мультик про английский язык. И в этом мультике был инопланетянин. Огромный, похожий на обезьяну, обожавший есть часы. Должно быть, в шкафу живёт именно такое чудище.

Перепугалась Ленка до смерти. Ведь если чудище так легко часы глотает и переваривает, то что уж говорить о маленькой тощей девчонке. Когда кто-то рядом, не страшно, не вылезет чудо-юдо из своего убежища. А что делать, если нет никого? Когда родители уходят, а бабушка ещё не пришла? Или когда спать ложишься?

Один раз Ленка чудище увидела. Дурачилась утром, стояла на голове на диване о стенку оперевшись и увидела нечто большое чёрное и лохматое под самый потолок. Так с дивана и свалилась со страха. Огляделась вокруг – нет никого. Дураку понятно, что чудище невидимо, а когда перворачиваешься с ног на голову, тогда только и видишь всё, что в обычном положении скрыто.

Стала Ленка думать, что делать с невидимым соседом. Наконец придумала. Подошла к шкафу и тихонько так говорит: «Здравствуй, Чудо! Давай дружить! Я стану тебе по вечерам перед сном сказки рассказывать, а ты меня не ешь за это, хорошо?»

Так и вышло, что ложась в кровать, Ленка перед тем как заснуть рассказывала Чуду разные истории. Иногда то, что случилось в её жизни, иногда книжки пересказывала, а иногда просто из головы выдумывала. Чудище затихало и слушало, а Ленка наконец смогла спать спокойно, без страха.

Недолго продолжалась странная дружба. Папа решил, что Ленкин шкаф совсем старый и нужно купить новый.

«Где же ты будешь жить, Чудо? – прошептала Ленка. – «В новом шкафу?»

Нет, в новом оно жить не сможет. Уйдёт куда-нибудь.

«Мне мама журнал выписывает, „Юный натуралист“, – продолжала Ленка. – Там про одного такого как ты написано. Он живёт в лесу, в Архангельской области. Иди к нему! Будете вместе жить!»

Вскоре старый шкаф сломали и выбросили, а ещё через неделю папа прочитал в газете статью о снежном человеке.