Наталья Сажина - КИФ-5 «Благотворительный». Том 4 (в двух частях) «Для мудрых», часть 2

Тело похоронили без торжеств и церемоний.

После бурного обсуждения условий дальнейшей «посмертной жизни» наш профессор вернулся в отдел, завис над своим рабочим столом (где теперь сидел я) и несколько дней что-то обдумывал. Раздумья прерывались визитами репортёров от совершенно сумасшедшего количества разноцветных изданий и телеканалов, которые донимали и его, как непосредственный объект эксперимента, и меня, в качестве участника и руководителя. Сомов показывался всем, хоть и не без раздражения, позировал для фото и видео, отвечал на вопросы. После пятидесятого за неделю интервью я позорно сбежал и заперся в лаборатории, куда через час явился всепроникающий призрак.

– Вот что, – распорядился он, – установку и приборы чините побыстрее. И попроси кого-то из лаборантов помочь мне информацию собрать. Я ведь теперь не могу ни страницы листать, ни на компьютере работать!

Отказать ему я не мог, потому что сам подал идею об изучении ранее неизвестного состояния. Хотя и чувствовал, что всё это не к добру.

Приставил я к Сомову Леночку, которая его боготворила и всё предшествующее событию время прорыдала. Естественно, именно она и помогла ему провернуть последующую грандиозную операцию, тщательно продуманную и разработанную.

Через месяц наш призрак скомандовал:

– Попробуем опыт повторить. Присоедините генератор, чтобы в нужный момент вместо молнии пустить ток. Доброволец есть. Начальство разрешило.

Я за волосы схватился. Ибо сказано: «Не умножайте сущностей». Во что я вляпался?!

– Не боись, Сашка! – добавил он вдруг ехидно. – То ли ещё будет!

Душа у дедушки явно помолодела. Даже тридцать лет назад он меня Сашкой не называл.

Лёг к нам ещё один товарищ «на грани». Между прочим, крупная величина в ядерной физике.

Мы к его срокам установку наладили, примерную силу тока подсчитали. Ждём, как Судного дня.

Что вы думаете – вышло. Один раз. Второй. И так далее. Друзей-то у Владимира Михайловича было море, практически все – научные глыбы, основатели школ. Поднимавшие советскую науку и до сих пор не принявшие её краха. И, главное, – ровесники. Со всеми болячками, присущими возрасту.

Через год у нас уже был не институт, а замок с привидениями. Которые не гремели цепями, не завывали, а плавно перемещались по кабинетам и лабораториям, наблюдая за работой сотрудников. Большую часть времени сущности проводили, сбившись в стаю и что-то обстоятельно обсуждая. Периодически они навещали родичей, а если забывали, то приходила Евгения Васильевна и им сердито выговаривала.

Паломничество продолжалось, только теперь приезжали из серьёзных журналов и всевозможных институтов. Однако, похоже, несмотря на открытость экспериментов, никто в них полностью так и не верил.

Дальнейшие исследования показали, что призраки практически неуязвимы. На них не действовали никакие из известных излучений, равно как высокие и низкие температуры. Они не рассеивались в вакууме и не сплющивались при давлении в 1000 атмосфер. А вылетая из барокамеры, довольно хихикали, вгоняя лаборантов в дрожь. Леночка торжествовала.

Директор института уволился от греха, предварительно сделав всё, чтобы я занял его место.

– Нет уж, Александр Николаевич, избавь меня. Неспроста он это затеял. Шепчутся, шныряют – замышляют что-то, не иначе. Ты ситуацию породил – ты и расхлёбывай.

Я согласился. По секрету – потому что доверял Леночке. Сомову, впрочем, тоже. Почти.

Юрка, соответственно, стал заведующим отделом. Спокойствия это ему не прибавило. В день служебных перемещений мы с ним надрались, как когда-то в юности, ибо предчувствовали глубокие перемены в наиближайшем будущем. Спать свалились прямо в лаборатории. Правда, не на ложе, к которому теперь мало кто рисковал приближаться без нужды.

Перемены сии начались с момента прибытия всё с той же печальной целью – кого бы вы думали? – известнейшего экстрасенса. И эту разновидность рода человеческого настигает смертный час. Было это тем более странно, что Сомов, убедившись в наличии души, магов и целителей всякого рода так и продолжал почитать шарлатанами.

Но похоже, именно этот шарлатаном не был. После его «воспарения» наш «сонм» исчез на пару месяцев. Евгения Васильевна и Леночка были невозмутимы.

Значит, что-то знали.

Масштаб катастрофы обрисовался по возвращении. Экстрасенс, как выяснилось, был не так себе экстрасенс, а усмиритель полтергейста. И после перехода в новое состояние приобрёл свойства этого самого явления. А ввиду особой остроты восприятия смог их транслировать и за время отсутствия обучил плохому всю компанию.

И теперь наши призраки, сохранив свою прежнюю выносливость и способность к преодолению препятствий, стали контактировать с материальными объектами. То есть манипулировать предметами, перетаскивать тяжести и даже наносить довольно чувствительные удары.

Напомню, что к тому времени они представляли собой команду личностей, весьма осведомлённых почти во всех отраслях науки.

Довольные до невозможности призраки немного поразвлекались, жонглируя канцпринадлежностями и инструментарием. Профессор даже прокатил на себе кокетливо визжащую Леночку. Затем приник к компьютеру и принялся отправлять письма уже самостоятельно, выясняя, собирается кто-то ещё из его многочисленных знакомых покинуть этот мир или все пока находятся в добром здравии.

Я обречённо наблюдал за шалостями своего резвящегося учителя. Он даже засветился ярче и, казалось, подрос.

– Ну, Санёк, – торжественно сказал он наконец, – удаляемся опять на какое-то время.

– Неужели предупредить изволили? – не удержался я от сарказма. – И куда же теперь?

– Мир спасать, – без тени шутки бросил профессор и исчез в стене.

Зная его, я даже сомневаться не стал. Спасёт и разрешения спрашивать не будет. Осталось выяснить, что он под этим подразумевает.

Некоторое время было тихо. На этот раз жёны и подруги наших призрачных друзей некоторое беспокойство всё же проявляли. Обидно даже как-то стало – меня ввести в курс дела и не подумали.

А через несколько дней в институт пришли три человека в одинаковых серых костюмах и с одинаково невыразительными лицами. Предъявили документы и очень вежливо попросили показать протоколы исследований и видеозаписи экспериментов.

Я показал. А кто бы не показал?

Люди в сером неделю изучали документацию без единого слова. От кофе деликатно отказывались. Против присутствия Евгении Васильевны не возражали, хотя она смотрела на них крайне осуждающе. Я попросил Леночку насушить сухарей.

Закончив, они так же молча удалились, даже не конфисковав записи. Я выдохнул и стал грызть сухари, запивая кофе.