Наталья Сажина - КИФ-5 «Благотворительный». Том 4 (в двух частях) «Для мудрых», часть 1

«Чёрт», – пробормотал я. Для полного счастья мне не хватало только стать пациентом мозгоправа!

Я взял пульт, плюхнулся на диван и, чтобы расслабиться, принялся по очереди переключать телеканалы.

На одном из них спортивного вида парень отстреливался от доброго десятка преследователей со зверскими рожами, причём все они по очереди валились, как снопы, а его даже ни разу не оцарапало. На другом раскрасневшиеся дядьки и тётки истошно орали, махали руками, брызгали слюной, а главной задачей ведущего было не дать им вцепиться друг другу в волосы. На третьем два лощёных типа отпускали шутки, а чтобы зритель не усомнился, что это именно шутки, каждую сопровождали раскаты смонтированного смеха. На четвёртом…

На четвёртом, как ни странно, оказался вполне нормальный мужчина лет сорока в костюме, галстуке и очках. Вылитый профессор! Он не вышибал из врагов мозги, не ругался и не отпускал тупые остроты, а спокойно, бархатистым голосом, вкладывал мне в голову знания по химии.

– А теперь, – говорил профессор, – обратимся к щелочному металлу, который показывает в лабораторных условиях наивысшую активность. Это цезий. Все мы знаем, как медленно идёт процесс окисления железа, превращающий его в ржавчину. С цезием всё совершенно иначе: он окисляется так бурно, что вспыхивает фиолетово-розовым пламенем. Ещё сильнее реакция с водой: если в неё бросить крупинку этого металла, произойдёт взрыв. Чтобы избежать неприятных последствий, приходится держать цезий в вакууме или атмосфере аргона. А причина столь удивительных свойств кроется…

«Достал! – подумал я, выключая телевизор. – Нужны мне твои щелочные металлы, тут в себе бы разобраться. А впрочем… Что, если мы с этим цезием два сапога пара?»

Я криво усмехнулся – мысль показалась мне дикой. Но отделаться от неё уже не мог. Цезий загорается без всякого повода, от простого взаимодействия с окружающей средой, даже спичку подносить не надо. Так ведь и я точно так же! Вспыхиваю ни с того ни с сего, разжигаю конфликты на пустом месте. Может, меня тоже надо поместить в атмосферу аргона?

Кот высунулся из-под кресла, уставился на меня янтарными глазищами и неуверенно мяукнул. Я сгрёб его за шкирку, посадил себе на колени и стал размышлять.

В младших классах меня никто не назвал бы пай-мальчиком. «Только по бедам ходишь!» – причитала мать, и с ней трудно было не согласиться. Я постоянно всех задирал, даже тех, кто старше, без нужды ввязывался в чужие ссоры и разборки. Результат понятен: кое-кому, конечно, удавалось навалять, но гораздо чаще наваливали мне. Однако я не отступался, а полученные синяки и ссадины носил с гордостью, как боевые награды.

Другой моей забавой было ловить учителей на неточностях и изводить их поправками. Дело в том, что я рос головастым малым и знал кое-что за пределами школьной программы. Можно представить, какие обжигающе горячие чувства питал ко мне педагогический коллектив!

А потом всё переменилось. Видимо, я взялся за ум и начал притираться к обществу, пока не исправился окончательно. Этакий винтик социума – не идеальный, но вполне благонадёжный.

И вот тебе на – сейчас, спустя столько лет, у меня вновь сорвало резьбу! В самый неподходящий момент – когда я, может быть, выстраиваю вектор на значительную часть жизни. И в профессиональном плане, и в личном, и во всех остальных…

Чем вызван этот рецидив? Что во мне, давно избавившемся от детских бзиков, могло измениться, да ещё так стремительно?

Я думал, думал и думал, мучительно перебирая варианты. Казалось, мозги вот-вот задымятся, и тут в голову с щелчком вошла догадка. А у догадки имелось имя – Славик.

Это казалось невероятным, но я всегда преклонялся перед фактами. А факты были упрямы.

Славик начал учиться в нашей школе с пятого класса. Именно тогда моё поведение резко изменилось в лучшую сторону – какое-то время я сам себя не узнавал. Оставшиеся годы мы проучились вместе. Потом расстались, но он то и дело оказывался рядом. А когда я наконец его прогнал, ко мне очень скоро вернулась прежняя дурь. Словно кто-то её всё это время держал под жёстким прессингом, а потом прекратил давление и отошёл в сторону.

Моё сознание раздвоилось.

«Полный бред! – безапелляционно заявила первая половинка. – Признай, что ты просто обчитался фантастикой. Ну как Славик мог это сделать? Он что – волшебник? Или пришелец с Альфы Центавра?»

«Может, и пришелец, – ответила вторая половинка. – Но это маловероятно. Скорее всего – такой же хомо сапиенс, как и ты, только с очень необычными способностями».

«Как это?»

«А что мы знаем о самих себе, своих возможностях? Галактики разглядываем, квазары пересчитываем, а в собственном мозге до сих пор не разобрались. Думаешь, гении бывают только писателями, художниками, шахматистами?»

«Да пусть он трижды гений, я-то ему зачем? – не унималась первая половинка. – Какой от меня прок?»

«Не знаю, – честно призналась вторая. – Но предположить могу. Что, если мы со Славиком антиподы, но в то же время неразделимы, как Инь и Ян?»

«Чего?»

«Ну вот представь. Скажем, я – огонь, и меня, чтобы не сжёг всё вокруг, время от времени надо заливать. А Славик – переполненный сосуд, из которого приходится регулярно отливать воду. Вот только потратить её можно единственным образом – на тушение огня. Теперь понимаешь? Поодиночке и мне, и ему было тяжело. Но потом нас как-то притянуло друг у другу, и каждый обрёл недостающую половинку. Только я до сих пор ни о чём не догадывался, а Славик давно всё понял. Потому и ходил за мной».

«Понял, говоришь? Так что же он, дубина этакая, мне ни разу ничего не сказал?!»

«Такой человек…»

Первая половинка охнула, и сразу вслед за этим моё сознание вновь слилось воедино.

Я сидел как оплёванный. Всё сходилось. Вот кто годами усмирял рвущегося из меня демона! Наверно, одной нашей встречи хватало, чтобы сковать его на неделю. А я так ни разу ничего и не почувствовал, не уловил связавшую нас невидимую нить. Проглядел, обидел, оттолкнул!

Вновь захотелось надавать себе по морде – теперь уже не от дури, а за дело. Немедленно найти Славика! Но как? У меня не было даже его телефона…

Спихнув кота на диван, я включил комп и начал шарить по соцсетям. Нашёл целую россыпь Вячеславов Тимофеевых, но это все были не те.

От отчаяния хотелось завыть. Я нервно ходил из угла в угол, пока в голове не прорезалась мелодия телефонного звонка. Машинально взял мобильник, машинально поднёс к уху…

– Привет, – раздался тихий, словно доносящийся из другой вселенной, голос Славика. – Ну, как ты?…

Осень была поздняя, очень поздняя.

И был лес, которому надоело ждать зимы.