Оксана Богачева - Убийство вслепую, или Обитель Душ

Как красиво звучит папулин голос! Какие приятные слова он говорит! Спрашивается, почему бы не говорить их каждый день? Как люди противоречивы! На душе уже не так грустно, как утром. И жизнь хороша! И жить прекрасно! Стоп! Кто это?

– Как ты здесь?.. Что ты делаешь на?.. Мы же договорились!..

Очень болит голова… Режут и слезятся глаза… Они ослепли и болят от линз… Все тело гудит или мне это кажется? Нет, гудит! Боль невесома и прозрачна. Нет ощущения жизни… Темно. Нет, я просто забыла открыть глаза. Тяжелые веки. Тяжелые! Свет! Свет яркий и тягучий. Нарастает, нарастает, нарастает… Опять темно. Глаза открыты, и темно. Появился слабый луч. Растет, растет, растет… Ярко! Очень ярко! Ослепла!.. Темно.

Что со мной? Боюсь. Кричу и не слышу. Полная тишина. Ужас сковал тело и отключил разум.

Оказывается, я лежу. Хочу встать. Стараюсь. Не могу! Еще раз. Болит все, даже волосы. Смогла! Под ногами трава. Трава сильно примята, лежала долго.

Снова приближается свет и…

Это дорога.

Мозги начинают работать в режиме реального времени. Пытаюсь идти. Шаги неуверенные. Несколько раз упала. Болит все! Раньше так не было. Смешная походка и похожая на скольжение. Вопросы возникают один за другим: «Где я? Что со мной?» Одно радует – Я ЖИВА!

Память медленно возвращается, но не одна, а со слезами, дрожью в ногах, трясущейся губой, ужасом, паникой и страхом. Одна! Совсем одна! Холодное, безысходное одиночество. Чувство, что все это надолго, обухом оглушило по голове.

Это сон! Это не может быть правдой! Только не со мной! Закрыла, а затем открыла глаза… Хрена лысого! О, ругаюсь! Попытка улыбнуться потерпела неудачу.

Хочу домой к папе. Боже мой! Папа! Разбираясь в себе и ситуации, я забыла о нем. Он, наверное, места себе не находит! Ведь уже ночь, а я принадлежу к числу примерных жен и допоздна по улицам не шляюсь.

Осмотрев и ощупав себя, я поняла, что одета во все чужое. Нет моей одежды, сумочки, документов и телефона. Шмотье, висевшее на мне, гламурностью не выделялось. Черный балахон из грубой ткани пошит вручную и надет на мое тело швами наружу. От-кутюр, твою м… Далее еще страшнее! Под этим эксклюзивом я была абсолютно голая. Мне бы испугаться, только в данный момент это было не самое страшное. Со своей девственностью я рассталась давненько, так что терять нечего! А вот телом пришлось похвастаться, хотя и не помню кому и как! Хорошо, что ночь! Меньше увидят! Меньше узнают и расспросят!

Дорога домой долгая и непонятная. Скользила, скользила, а куда не знаю! Ноги сами выбирают путь. Пытаюсь собрать остатки памяти в кучу. Знаю мало, а помню еще меньше… Хочу домой, домой, домой.

Как со мной «такое» случилось? И что это «такое»? Среднестатистическая домохозяйка. Фанатическая жена и мать. Адреналин только в горах и в распечатывании подарков под елкой на Новый год. Вспомнила про Новый год. Сдвиги налицо!

Кто я – помню! Папу – помню! Сына – припоминаю, но с трудом. Машина! У меня была машина! Где она? Картинка из пазлов в голове стала складываться медленно и болезненно. Все вспомнила! Даже про подарок тренеру!

На машине еду в город. Еду, еду, еду… А дальше?.. Пустота. Вакуум…

Какой приятный, вкусный, чарующий аромат! Вот только глаза болят и вижу плохо. Легким движением одного пальца выковыряла линзы. Они явно мешали. Чудесно вижу. Превосходно слышу и обоняю. Чудный, чудный воздух! Нестерпимо мучает жажда. Глазами ищу воду. А вот и лужа! Падаю на четвереньки и начинаю с жадностью лакать. Вкусно! Ой, как вкусно! Силы вернулись, как будто выпила энергетического напитка перед тренировкой. Не умею ориентироваться. Ни по звездам, ни на местности. А домой дошла. Как? Не знаю, да и знать не хочу! Дома. Я дома!

Начинаю громко кричать, рыдать и размахивать руками. Зову папу и Шишу. Никого, но свет горит! Бегу, спотыкаюсь, падаю, ползу, встаю и снова бегу. Из последних сил дергаю дверную ручку. Открываю…

В кресле гостиной сидит женщина, как две капли воды на меня похожая. Денис держит ее руки, измазанные кровью, и гладит их. Лицо бледное. Глаза переполнены горем. Ефимович в белом халате делает ей укол. На полу у камина лужа крови.

Кучка людей в погонах шарит по дому. Среди них друг Дениса полковник Коробов Сергей Николаевич с молодым помощником.

– Кто ее обнаружил? – тихо спрашивает он.

– Домработница приехала из города и увидела ее стоящей на шоссе. У подъезда к дому. Без верхней одежды и босиком. Вся в крови. На приветствие она не отреагировала. Домработница позвонила хозяину и привела ее домой, – отрапортовал помощник.

– Я мигом приехал! – не глядя на следователя, сказал Денис. – А здесь… Он замолчал и уронил голову в ее руки.

– Опрос соседей провели? – спросил полковник.

– Из них только один сосед, и тот в отъезде! Его сторож на месте. Как всегда, ничего не видел, ничего не слышал. А от самого вчерашним перегаром за километр несет. Помнит только, как вчера домработница приезжала утром. Помнит, как хозяева вернулись и как сын уехал вечером в город. А все, что было потом, то есть сегодня, сплошной туман, кроме машины. Красной машины. Только когда ее видел? То ли утром, то ли вечером?

– А он что? В одно рыло пьет? – поинтересовался полковник.

– Спросили. Но вразумительного ответа нет. Говорит, что вообще мало пьет. Работой дорожит. Так, что б один – никогда! Вот только с кем пил вчера, не помнит! Наверное, водка паленая была. На голову жалуется. Отказаться не смог: угощали! – пояснил Чернов.

Полковник укоризненно посмотрел на помощника. Тот только плечами пожал, мол: «На дармовщину и уксус сладкий». Жесткий удар по спине отбросил меня в угол комнаты. Это мой сын ворвался в дом, как ураган, и бросился к той в кресле. Грубо оттолкнув меня, он нежно обнял ее! Что здесь происходит? Я рванулась к ним, моим и только моим!

Я вопила, орала и била их. Тщетно! Самые близкие люди не обращали на меня никакого внимания, как будто меня вовсе и нет. А что, если правда?.. И тут до меня дошло:

МЕНЯ НЕТ!!!

Нет сил на протест, на борьбу с ветряными мельницами, на слезы и крик.

Я так сильно устала! Был самый продолжительный день в моей жизни. А может, и последний! Хочу к папе! Я залезла к нему на колени и свернулась калачиком. Как поместилась, не знаю! Не ощущая ни своих форм, ни массы, ни объема, я тихо скулила от безысходности и отчаяния.

– Хочу жить! Хочу!

Уткнулась носом в папин живот, пытаясь укутаться в его тепло, а он смотрел на ту, и его глаза наполнялись слезами. Грустно. Так на коленях я готова пролежать всю жизнь, хотя слово «жизнь» в данном случае неуместно! Скорее вечность!

Все вокруг кипело, как муравейник, но как-то тихо и трагично. Денису показали нож и бережно положили в пакет. Моя копия не подавала признаков жизни. Сидела, молчала, дышала. Ефимович предложил папе отвезти ее в больницу. Домработница с заплаканным лицом стала собирать какие-то вещи. Слово «желательно» звучало как приказ: безумие в домашних условиях не лечится! Стас взял ее на руки и отнес в машину. Папа не сдвинулся с места. Уходя, Сергей Коробов положил руку на плечо друга. Оба молчали. Слова были не нужны.