Иван Несмирный - Отель Фламинго

– А теперь уж точно – смотри в оба! – засмеялся Мэтью, на этот раз передразнивая свою подругу с рыжими шиньонами.

И они оба наперебой стали перечислять русскому гостю регалии великого бульвара.

– Вон там за углом, на Ларраби-драйв – это легендарный клуб “Viper room”…

– “Nirvana” играли здесь один из своих первых концертов в Эл-Эй. А глянь направо!..

– … “Whiskey A Go-Go”. Здесь рвал сцену молодой Джим Моррисон. Ух, жила бы я в шестидесятые, я бы ему дала…

– А вот и “Roxy” – там зажигали Guns'n'Roses!..

– Джим Моррисон… Нирвана… Ганз-н-роузес… – восхищенно повторял Игорь, впиваясь глазами в праздничную улицу Сансэт-стрип и мысленно представляя, как по её тротуару расхаживали в своё время эти полулюди-полубоги.

– Но рок давно уже мёртв, – неожиданно заключил Мэтью. – Ты, Егор – тьфу! – Игорь, лучше сюда поздним вечером наведайся! Здесь такие попки ночью – просто блеск!..

– Опять за своё? – пригрозила Джессика, но тут же улыбнулась так, как это умеют делать только дерзкие девочки-неряхи.

Вырвавшись из объятий очередной пробки, глянцевый кабриолет разогнался по гладкому Беверли Хиллз – эпицентру шика и роскоши Эл-Эй. Изящные фонтаны, холёные газоны, грандиозные особняки, всё великолепие которых никак нельзя было разглядеть за огромными воротами, обвитыми плющом… и эти голубые, ясные небеса без единого облачка, под которыми жили настоящие звёзды – всё это окончательно очаровало Игоря. Даже воздух казался ему теперь каким-то сладким и пряным на вкус.

– А это правда, что здесь на улице можно встретить настоящую кинозвезду? – снова любопытствовал он.

– Правда, но только отчасти… – отвечала Джессика. – Беверли Хиллз действительно набита звёздами, только вряд ли встретишь их теперь просто так в каком-нибудь супермаркете. Им настолько надоели сумасшедшие фанаты и папарацци, что они теперь прячутся от нас в своих лимузинах.

– Ах, бедные звёздочки!.. – прыснул Мэтью.

– Тут и бездомных совсем нет, – заметил Игорь.

– Неправда! – вмешался Мэтью. – Я тут одного встретил. Не поймёшь, баба он или мужик, и называет себя Томом Крузом.

– Врёшь! – засмеялся Игорь.

– Не вру! Клянусь самой круглой попкой на Сансэт-стрип, не вру! Я к нему как-то нарочно подъехал и спрашиваю: “Как тебя звать?” Он отвечает: “Том Круз”. Я ему: “Ты где живешь-то?” А он серьёзно так: “Там живу, на холме!” – и показывает куда-то далекодалеко – на Луну, наверное. Дурак дураком и похож на Франкенштейна!

Увидеть Тихий океан – это всё, что оставалось сегодня русскому гостю для полного счастья. Юркий кабриолет лихо завернул на фривэй-405 и разогнался теперь во всю мощь, веселя и задоря своих пассажиров ездой с ветерком. “Пять минут – и мы на краю Запада!” – торжественно объявил Мэтью и тут же добавил: “Молитесь, чтобы не было пробок!” Игорь весело кивнул головой и зачем-то снова высунулся из окна машины. Джессика сделала радио погромче. Мэтью откинулся на спинку сидения и нажал на газ. Нет, ни Голливуд, ни Сансэт-стрип, ни Беверли Хиллз не шли ни в какое сравнение с тем, что увидел Игорь через обещанные пять минут. Уходящий в бесконечность туманный, голубой “каток” внезапно всплыл перед его глазами и также внезапно пропитал своей голубой прохладой каждую трещинку шумной Санта-Моники.

До самого побережья оставалось ещё около трёх миль, но Игорь уже перестал моргать… В конце концов, океанский бриз прослезил ему глаза. Кабриолет остановился недалеко от улицы Променад, являвшейся праздничным предисловием к главному блюду сегодняшнего дня – пляжу Санта-Моники. Променад, как всегда, была наполнена уличными артистами. Здесь можно было найти кого угодно: и азиатскую танцовщицу с “чудотворными” бёдрами, и испанского гитариста-виртуоза, и каскадёра-комедианта, и начинающих рэперов… и даже японские жареные бананы! Но Игорю было наплевать на жареные бананы – ему нужен был сам океан.

– Ты разве никогда не видел большой воды? – ухмыльнулся Мэтью, видя, как Гордов реагирует на голубую громадину влаги, раскинувшуюся впереди.

– Никогда… – смущённо ответил Игорь, не сводя глаз с океана.

Вдоль пляжа Санта-Моники и на восток к Венис Бич протянулась дорога, на которой разместился своеобразный народный базар. Туристов здесь было, пожалуй, больше, чем в самом Голливуде, и, признаться, здесь было на что посмотреть. Тут мастер из Либерии продавал самодельные ожерелья и талисманы. Там статный индеец торговал пёстрыми ирокезами. Чуть дальше разноцветный растаман собирал с наивных туристов подписи за легализацию марихуаны. И весь этот коктейль лиц и красок растворялся в свежем, солёном тихоокеанском бризе. Мэтью и Джессика разговорились с растаманом. Игорь же больше не мог оставаться на суше. Разгорячённый огромным калифорнийским солнцем, он лихо пробежал вперёд на шёлковый песок пляжа, быстро разделся до своих маленьких русских плавок и, разогнавшись, зарылся с головой в прохладные, пенистые барханы волн…

– До чего же он смешной! – не удержалась Джессика, глядя, как Игорь резво борется с огромными гребнями зелёной воды, то и дело выносящими его обратно на берег.

– Как он тебе? – улыбнулся Мэт.

– Ммм… лакомый кусочек, – промычала мулатка и с какой-то вычурной нежностью закрыла глаза. – Наверное, девственник ещё… хотя не знаю точно.

– Когда хочешь узнать?

– Не сейчас… Погоди пока.

Накупавшись вдоволь и даже успев поиграть в волейбол с местными любителями сёрфинга, Игорь снова присоединился к своей сегодняшней компании, и они вместе пошли исследовать огромный пирс Санта-Моники. Уходящий далеко в океан, пирс был несомненным центром всеобщего скопления и нескончаемым праздником мороженого, уличного блюза и мексиканских рыбаков. Но особенно поразил Гордова аттракцион с огромным колесом обозрения, находившийся на краю пирса. Уже начинало смеркаться. Колесо внезапно вспыхнуло сотнями неоновых огней, исполнявших сложную световую мелодию. На пару с неистовым детским смехом и вечерним гулом тёмного океана, оно медленно перетекало на полотна уличных художников Санта-Моники, в очередной раз пытавшихся увековечить в масле и акварели это бездумное веселье двуногих светлячков в лапах у бесконечной, бушующей природы…

– Ну, как тебе?.. – вкрадчиво спросила рыжеволосая мулатка, стоя рядом с Игорем на самом краю пирса.

– Когда мне было пять лет, родители привезли мне с Чёрного моря огромную морскую раковину. Они поднесли её к моим ушам и научили меня слушать шум океана. А я всегда мечтал превратиться в маленького человечка, проскользнуть по этой белой загогулине в чёрную пещеру раковины и выбраться наружу уже там – у самого океана… И вот… я, кажется, вылез!.. – хрипло прошептал Игорь и молча уставился на беснующиеся внизу волны “пацифики”.