Анна Рожкова - Мотылек

– Ну что так долго? Я уже вся извелась, – тараторила она, таща Наталью к лавочке.

– Ой, Лика, упала же ты на мою голову. Никакого спокойствия, – причитала Наталья.

– Покой нам только снится, – оборвала ее причитания Лика, – давай рассказывай. Что он тебе говорил?

– Да ничего особенного, так, обо всем и ни о чем, – ответила Наталья.

– Поцеловал на прощание? – любопытствовала Лика.

– Да ты что? – возмутилась Наталья.

– Вот дурак, я ему все выскажу, – Лика погрозила в воздух кулаком.

– Не смей, – Наталья покраснела. – Не смей ничего ему говорить.

– Ну, что он еще говорил? – допытывалась Лика.

– Ну, про работу свою рассказывал.

– Нашел о чем девушке рассказывать – тридцать лет – ума нет, – заключила Лика. – Кому интересно про его дурацкую работу слушать?

– Лика, прекрати, – остановила ее Наталья, – у меня же Максим есть.

Но подруга лишь махнула рукой. Она никогда не принимала Максима всерьез – они друг друга невзлюбили с первого взгляда.

– Ой, да что твой Максим, – сморщилась Лика. – Был Максим, да сплыл.

– Что ты такое говоришь? – возмутилась Наталья.

Через несколько дней Сергей позвонил.

– Наталья, здравствуйте, – услышала она в трубке его глубокий голос. – Это Сергей, Ликин брат.

– Здравствуйте, Сергей, – ответила Наталья.

– Что вы делаете сегодня вечером? – спросил он.

Вечером они с Максимом собирались идти в кинотеатр на новый фильм.

– Извините, – произнесла Наталья, – но сегодня вечером я занята.

– Жаль, очень жаль, – разочарованно сказал Сергей. – Не буду вас более задерживать. Я позвоню на днях.

– Хорошо, – отозвалась Наталья, – было приятно вас услышать. До свидания.

Ей, еще совсем девчонке, было приятно внимание такого интересного мужчины.

Спустя несколько дней Сургей снова позвонил. Они договорились, что он зайдет за ней в девять.

Ровно в девять раздался звонок. Наталья с бьющимся сердцем распахнула дверь. На пороге стоял Сергей в черном строгом костюме, протягивая ей букет алых роз (ее любимые цветы).

– Здравствуйте, – произнес он, – это вам.

– Добрый вечер, Сергей, проходите, – ответила Наталья, пропуская его внутрь.

Из комнаты некстати выглянула Раиса Николаевна.

– Наташенька, кто там? – спросила она.

– Мама, это ко мне, – отозвалась Наталья.

Раиса Николаевна вышла поприветствовать знакомого дочери. «Какой красавец», – отметила она.

– Здравствуйте, – сказала она, – я мама Натальи – Раиса Николаевна.

– Добрый вечер, – отозвался Сергей, наклоняясь к ее руке, – Сергей. Вы не возражаете, если я на пару часов украду у вас дочь?

– Ну, что вы, – зарделась Раиса Николаевна. – Конечно, конечно.

Внизу их ждала черная «Волга». Сергей помог Наталье сесть.

– Алекс, в театр, – произнес он, обращаясь к водителю.

– Будет сделано, – отрапортовал Алекс.

Машина беззвучно скользила по ярко освещенным улицам, оставляя позади знакомые дома и улицы родного города. Наталья смотрела в окно, боясь встретиться взглядом с Сергеем.

– Приехали, Сергей Николаевич, – сообщил Алекс, подъезжая к зданию театра.

К входу спешили нарядные дамы в сопровождении затянутых в черные костюмы кавалеров, тормозили автомобили, выпуская очередную нарядную пару.

Наталья положила руку на локоть Сергея и они, слившись с толпой, вошли в ярко освещенное фойе. Наталью ослепил свет и блеск окружающей обстановки: громоздкая хрустальная люстра каскадом спускающаяся с потолка, большие зеркала на лестничных пролетах, сияние драгоценностей сотен дам, порхавших по холлу, словно райские птички. Наталья заметила, что взгляды большинства женщин останавливаются на ее спутнике, и почувствовала легкий укол ревности и торжество победительницы. Они поднимались по лестнице, и Наталья бросила взгляд в зеркало – навстречу им двигалась удивительно гармоничная пара – красивый блондин в строгом костюме-тройке и стройная женщина с черными, как смоль волосами в длинном платье и на высоких каблуках, едва достававшая своему спутнику до плеча. Сергей посмотрел на отражение Натальи и улыбнулся. Она смущенно отвела глаза.

Наконец, они прошли в центральную ложу и заняли места. В зале стоял гул ожидающей начала представления публики. Когда погас свет и начал медленно подниматься бордовый бархатный занавес, Наталья как будто оказалась в детстве. Папа часто водил их с мамой на разные представления. Она сто лет не была в театре. Они с Максимом были весьма стеснены в средствах, поэтому такая роскошь они не могли себе позволить. Наталья вдруг почувствовала себя Золушкой на чужом празднике жизни. «Что я здесь делаю с этим едва знакомым мужчиной?» Но едва раздались первые аккорды чарующей музыки, все мысли вылетели из головы. Представление началось – классическая постановка «Аиды».

– Наталья, вам нравится? – шепнул Сергей.

По спине побежали мурашки.

– Да, очень, – шепотом ответила Наталья.

После окончания представления Сергей остановил такси. Когда они оба устроились на заднем сидении, Сергей назвал какой-то незнакомый Наталье адрес. Она бросила на него испуганный взгляд.

– Ты не против? – шепнул он ей прямо в ухо, сжав своей большой рукой ее ладонь и не сводя с нее гипнотизирующего взгляда медовых глаз.

Наталья судорожно сглотнула.

– Нет, – прошептала она, отвечая на его пожатие.

Сергей захлопнул входную дверь и, прижав Наталью к стене, приятно охладившей ее разгоряченную спину, прошептал: «Я хочу тебя». Откуда-то снизу поднялась горячая волна желания, ударив в голову и затуманив сознание. Наталья обхватила ногами его бедра, впустив его в свои влажные глубины, и они синхронно, словно два пловца, годами оттачивающие движения, взмывали к спасительному свету, в шепоте губ, в бездонном шорохе всхлипов, наверх, наверх, из мрачных пучин к дарующему освобождение свету… пока, задыхающиеся и обессилевшие, не вынырнули на поверхность.

Солнце смущенно заглядывало в комнату, освещая ласковыми лучами нещадно истерзанную постель. Наталья открыла глаза и несколько минут любовалась лицом мирно спящего Сергея. Затем бесшумно встала, скользнула в неуместное в данное время суток платье и, подойдя к кровати, поцеловала его в щеку, пошептав «Спасибо, милый. Я буду помнить».

Чуть ли не с самого момента постройки дача генерала Власова не помнила такой суеты и галдежа, которые сотрясали ее, бедную, до самого основания. Кухня была захвачена врасплох несколькими парами ловких женских рук, что-то шинкующих, нарезающих, помешивающих, переворачивающих. От надрывающейся всеми четырьмя конфорками плиты к потолку валил густой пар. Старушка-духовка жалобно стонала, тщетно силясь дотла спалить ненавистных вторженцев, покусившихся на ее мирное существование. Изрыгая ругательства, бурчал и кипятился злюка-чайник. Ножи-молодцы сердито стучали о деревянные доски, пытаясь разделать их под орех. Отягощенный горами съестного холодильник шумно вздыхал и жаловался.