Юрий Курбатов - Безбилетники

– Я ж говорю, тут только анархия.

– Лучше спичек дай.

– А в анархисты вступишь?

– Вступлю, только до утра.

Лелик полез в карман, но вместо спичек с удивлением вытащил оттуда смятый конверт, клочок бумаги и карандаш. Некоторое время смотрел на эти странные предметы, потом сурово глянул на Тома.

– Что, и вы тоже против мировой революции?

– Мы за мировую любовь, – ответил Том.

– От любви до оппортунизма – один шаг. – Лелик расправил листок на колене, черкнул пару строк, засунул в конверт. – Передайте Индейцу лично. На конверте его обратный адрес.

– Найдем – передадим, – хмуро ответил Монгол, засунув конверт в карман брюк.

– Давайте, выметайтесь! Долгая дорога лучше, чем казенный дом. Да, и вот еще. – Лелик оглянулся, на миг стряхнув с себя алкогольный угар. – Как будете уезжать, осторожней на вокзале.

– Спасибо, Лелик. Удачи!

– Бувайте!

Они зашагали по направлению к лесу.

– Короче, рюкзаки не берем. С рюкзаками зайцем ездить нельзя, палево откровенное, – быстро заговорил Том, чавкая мокрыми от росы кедами по курящейся туманом полевой тропе. – Сумочка небольшая на нос, и все. Чтобы, там, самое необходимое. Первое. Взять по одной шторе. Это вместо палатки и спальника. Их все равно нет, а закрыться от ветра или комаров не помешает. И объем у них куда меньше палатки. Второе. Я возьму пару литров спирта. Это восемь батлов водки, а в случае чего – и магарыч, и антисептик. С пустыми руками в гости ехать стремно, а с таким багажом никакой индеец не откажет.

– Ого! Откуда спирт?

– С базы одной. Валера, колдырь дворовой, навел. За бутылку.

Том вдруг ярко вспомнил, как перелез забор склада, подкрался к большой серебристой бочке, достал разводной ключ. И вдруг метрах в пяти от себя увидел огромную белую овчарку. Он застыл, обмер со страху, затаился… Но пес прошел мимо, медленно, будто в забытьи, даже не повернув голову в его сторону… Вернувшись под утро, они сидели на кухне у Серого и гадали, неподвижно смотря на две полнехонькие канистры.

– Валера клялся, что этиловый.

– Все равно стремно.

В этот момент к ним вышел заспанный кот Джем, и зевнув, тернулся о ножку стула.

– Хоть и жалко тебя, но выбора нет, – вздохнул хозяин, и откупорил канистру. Он отрезал коту, не избалованному едой и вниманием, шмат колбасы, и обильно смочил его спиртом. – Держи, Джем. Зверю зверево.

Джем брезгливо понюхал колбасу, потрогал ее лапой, недоуменно посмотрел на хозяина. В конце концов, демонстративно морщась, съел.

– Радикально, я понимаю, – развел руками Серый. – Но уж лучше кот, чем… А я чайничек поставлю.

Пока они заваривали чай, кот съел еще один кусок колбасы. Затем поднял голову, внимательно посмотрел на людей долгим человеческим взглядом. Пошатываясь, вышел в коридор… И, вдруг, рванув с места, поскакал галопом сквозь спящую квартиру, пока не ударился головой в дверь.

– Убился? – шепнул Том.

Серый прислушался.

– Непохоже.

Действительно, из-за угла вскоре снова выглянул кот. Он улыбался, хотя и был предельно сосредоточен, как-то излишне погружен в себя.

Том хотел было взять его на руки, но не успел. Кот, заняв исходную позицию для прыжка, замер на миг, а затем снова бросился вперед. Сухой удар полого предмета снова рассыпался по углам, затих.

– Во дает! Еще раз, и дыру пробьет, – прошептал Том.

Но третьего раза не было. Джем, вернувшись на кухню, прошел юзом вдоль стены, повалился на бок… И замер.

Приятели, поглядывая на кота, молча пили чай.

– Щас посмотрим, – наконец сказал Серый и пощупал кота за шею.

– Жив? – нетерпеливо спросил Том, уже разводя спиртом воду.

– Теплый! Дрыхнет радикально.

…Через час они стояли перед спящим котом на коленях, и, размазывая пьяные слезы, говорили:

– Прости нас, Джем. Прости за такое… Выручил, брат…

– И с тех запасов пару литров осталось, – закончил Том.

Монгол угрюмо кивал, думая о чем-то своем.

– Третье. Смена белья. Чистая рубашка и шорты для прогулок по городу. Чтобы ежели чего, – никто не отличил нас от обыкновенных мажоров. Ну там, личные принадлежности. Нож, бритва, щетка, и все такое. Я бы охотничий нож взял, но мало ли. Возьму столовый. Теперь по жратве. По кило сала на нос. По две пачки риса и гречки на каждого. Ну там, или сколько в сумку влезет. По две пачки чая. Хлеба купим на месте.

– Слышь.

– А?

– А ты Лелику этому доверяешь?

– Не понял?

– Ну, не знаю. Мутный он какой-то.

– Почему?

– Не знаю, – Монгол пожал плечами. – Разговоры какие-то непонятные. А сам все зырк да зырк за всеми. Как надзиратель. Слушает, и на ус мотает. А ты ему взял и все рассказал.

– Да ты что? Да Лелик… – Том даже остановился.

– Да? Ну ладно. Может, показалось чего.

– Ну ты даешь!

– Забыли. Короче, из припасов главное – все впихнуть.

– Впихнешь, если захочешь.

– Я флягу воды возьму.

– У меня есть карта железных дорог, с расстояниями, – помолчав, сказал Том. – Ну и ключ-треугольник от вагона. Когда едем?

– Хоть завтра.

– Не, завтра не годится. Если ориентировки есть, то сейчас самая страда.

– Ну, давай еще дня три посидим, и вперед. Только из дома не высовывайся.

– И ты тоже.

Монгол зашел к Тому на рассвете. Тома ждать не пришлось: вечером он долго собирался и даже думал, что проспит, но встал, неожиданно для себя, еще затемно. На вокзал пошли по шпалам.

Накануне оба сдали бутылки, собрали немного денег. По совету Лелика, это был неприкосновенный запас, который предполагалось распечатать только в Крыму, и то в случае крайней необходимости.

Вокзал встретил их стаей собак и веселыми, уже опохмелившимися путейцами. Они крутились у дрезины, задорно покрикивая друг другу что-то на их птичьем языке, из которого понятно было только непечатное.

– Запах долгой дороги. – Том с наслаждением вдохнул горький запах полыни и тающего под утренним солнцем креозота.

На перроне было пусто. Лишь на скамейке у вокзала сидели две толстые тетки, то ли приехавшие, то ли уезжающие.

– А скока ты перцю на три литра кладешь? – спрашивала одна.

– Та на глаз.

– А уксусу?

– Та на глоток.

Монгол оглянулся, понизил голос:

– Иди в тот конец платформы, а я вокзал обойду.

– Зачем? Там же ментовка, – не понял Том.

– Ориентировку хочу посмотреть. Они еще спят, не боись, – подмигнул Монгол. – Встретимся на другом конце.

– Аккуратно там. – Натянув поглубже кепку, Том пошел по перрону.

Монгол нагнал его через минуту.

– Я думал, нет никого, а там дежурный. Стоит, курит у отделения. А стенд прямо у него за спиной. Я не стал подходить, мимо прошел.

– Он тебя видел?

– Ага. Стрельнул, но не прицелился.

– Думаешь, не узнал? Мало ли? Цыплят по осени считают.