Константин Костромин - В тебе

В пятнадцать ноль-ноль началась его уличная работа. Сегодня молодого сотрудника поставили у популярного торгового центра «Комета». Прохожие спешили по своим делам, подгоняемые промозглым дождём, и, чтобы раздать побольше листовок и визиток, Кириллу приходилось натягивать искусственную улыбку – под стать Рите Леонтьевой. При натяжении губ те болезненно трескались, и еле заметные капельки крови просачивались в появившихся трещинках. Где-то неподалёку ходил проверяющий и следил за обстановкой. Но даже без него воспитанное жизнью чувство ответственности не позволяло Кириллу подходить к работе халатно.

– В театре оперы и балета намечается отличное представление – рок-опера «Падший ангел» от питерской труппы, – слабым голосом бубнил Кирилл, пытаясь обратить на себя внимание. – Всего лишь два дня в нашем городе: двадцать восьмого и тридцатого октября…

Он раздавал рекламные листовки, стараясь быть не слишком назойливым. После чего уходил на другую сторону торгового центра и вместо листовок начинал раздавать визитки.

Парень снова и снова обращался к проходящим мимо людям, пытаясь поймать их взгляд сквозь запотевшие очки.

– Юрий Александрович Пуртов – лучший автоюрист нашего города. Первая консультация абсолютно бесплатно!

Пару раз на горизонте он замечал знакомые школьные лица и старался незаметно обойти их стороной. Неприятных встреч хватало на территории школы, в стенах дома его волю подавлял отец, поэтому рабочее пространство было единственным местом, где Кирилл мог абстрагироваться от негатива и побыть в состоянии пусть не счастья, но некой спокойной отрешённости.

В таком режиме пролетели несколько рабочих часов. Под прохудившимися перчатками из флиса прятались покрасневшие от холода пальцы. Кирилл практически не обращал внимания на физическую боль – в его жизни превалировали страдания психологического плана, остальное воспринималось менее опасным для жизни и получало совершенно другой защитный отклик организма.

На часах было двадцать сорок девять. К этому времени Кирилл раздал все листовки. Два десятка визиток с изображением взрослого дядьки-юриста ещё ожидали новых обладателей. В мыслях начали проскальзывать изображения собственной кровати и тёплого одеяла. Неожиданно в кармане противно завибрировал смартфон. Неожиданно – потому что ему больше никто не звонил и не писал. Единственной, кто делал это на постоянной основе, была Нина Алексеевна, но после её смерти замолк и телефон её сына.

Юноша вытащил гаджет из кармана. На разбитом дисплее можно было разглядеть цифры неизвестного номера и сообщение: «Кирилл, это Светлана Петровна. Могу предложить тебе заниматься по вторникам и четвергам в 20:00. Продолжительность занятия – от 45 до 60 минут. Не слишком поздно?»

Кирилл тут же скинул перчатки и непослушными от холода пальцами принялся набирать текст: «Автобусы в это время ходят – значит, нормально. Завтра начинаем?»

Оставшиеся без мало-мальской защиты руки стали леденеть, но Кирилл продолжал держать смартфон в ожидании ответа. Через пару минут он прочитал: «Да, жду тебя завтра на Краснококшайской, 153-8».

Рабочая неделя Кирилла длилась с понедельника по пятницу с трёх часов дня до девяти вечера. За успешно выполненную работу он получал пятьсот рублей – лучшая ставка для школьника за шесть рабочих часов.

«Блин, как же быть теперь с работой? – пробежала первая мысль. – Ладно, завтра что-нибудь придумаю».

Второй раз за день он почувствовал себя счастливым. Оставшиеся визитки быстро разлетелись, чему поспособствовало его искренне сияющее лицо. В девять часов пятнадцать минут, ровно по расписанию, к остановке около торгового центра подъехал рейсовый автобус номер двенадцать. Радостный паренёк запрыгнул внутрь, расплатился с кондуктором и уселся на свободное место, максимально сжавшись под курткой. Путь до дома занял двадцать минут по разгруженным вечерним дорогам.

Стакан подогретого в микроволновке кефира, горячий душ и долгожданная постель стали его пропускными билетами в райский мир на закате дня. К пронзительному ору из телевизора добавились пьяные комментарии вновь раздухарившегося отца, но всё это не могло затмить счастливых моментов прошедшего дня. Кирилл этой ночью впервые за долгое время заснул счастливым.

Электронный будильник возле кровати негромко заиграл приятную музыку. Кирилл неторопливо открыл глаза и поднял нарушителя спокойствия с пола: на часах было без пятнадцати семь. Организм просил дать ему ещё немного времени для отдыха. День только-только начинал брать бразды правления в свои руки. Это были редкие минуты, когда дома можно было побыть в тишине: телевизор за стенкой молчаливо ждал своего часа. Но вопреки ожиданиям, утреннее умиротворение нарушили тяжёлые шаги и еле слышное поскрипывание пола. Кирилл затаил дыхание. Дверь распахнулась, и вместе с утренним зловонием из отцовского рта полилась речь.

– Спишь? – Олег Иванович, чуть покачиваясь, стоял на пороге комнаты. Ответное молчание вынудило его повторить вопрос, но уже громче: – Спишь, говорю?

Кирилл лежал с закрытыми глазами и представлял старого дракона, который вместо огня извергает невыносимую для обоняния невидимую субстанцию паралитического газа. Дракон не собирался покидать обитель укрывшегося в грёзах детёныша. Вопрос повторился снова. Имитировать сон было бесполезно – однообразное обращение повторялось бы снова и снова. Из двух вариантов продолжения событий – ответить или задохнуться – Кирилл выбрал первый и открыл глаза.

– Что случилось?

– Дуй за мной, есть разговор, – басистым голосом ответил отец и, шаркая тапками, ушёл обратно в зал.

Парень нервно вздохнул и скинул с себя одеяло. На серых, изрядно растянутых трусах сбоку под резинкой красовалась дырка в пару сантиметров диаметром. Натянув усыпанные катышками подштанники, Кирилл нехотя вышел из комнаты. В зале его ждала классическая картина: десяток пустых бутылок из-под пива были разбросаны рядом с неразложенным диваном, заляпанная жирными пятнами простыня свисала с двери. Через шторы слишком жизнерадостной расцветки несмело проникали лучи октябрьского солнца: они словно отказывались ступать на загаженный человеческим неряшеством ковёр. Всё напоминало заброшенную наливайку советских времён (разве что телевизор из нулевых опережал своё окружение на доброе десятилетие) или пещеру заколдованного дракона, который в облике возрастного забулдыги пылал надеждой вернуть себе прежний вид через огненную воду.

Кирилл затолкал внутреннего аккуратиста куда поглубже: он не терпел нечистоплотность в отношении всего, к чему можно было прикоснуться. Одновременно постарался перевести лёгкие в щадящий режим, делая редкие неглубокие вдохи, – вонища стояла такая, что самые душистые результаты проводимых им химических опытов не смогли бы с ней сравниться.