Йолдыз Зарипова - До конца урока 45 минут

– Это баллон все планы спутал, – шептала Лизоньке на ушко Румия.

– Почему? – не поняла та.

– Ну, теперь нет явного предлога, чтоб сходить в наш кабинет перед третьим уроком. Не получится вблизи посмотреть на Салаватина.

– А! – осознала всю глубину трагедии лучшей подруги, но соглашаться с ней не собиралась. – Так мы же в нашем кабинете можем не только воду из кулера пить, может, мы пришли цветочки полить? И ни о чем этот Салаватин не догадается.

– Классная кактусы разводит. Их раз в год поливают.

– Да что ты такая нудная сегодня? Может, этот раз именно сегодня?

– Хоть бы он завтра был на концерте, – с мольбой прошептала Румия и тут же, что-то вспомнив, посерьезнела. – Кстати! Славик! Славик!

Парень перевел взгляд на одноклассницу, которая бежала к нему из другого конца коридора, но ничего не сказал, чему та нисколько не удивилась. Все знали, что Славик с девушками разговаривает только в одном случае: «Эээ… ты не могла бы убрать рюкзак с моего места?»

– Славик! – любила Румия командовать. – Завтра концерт, посвященный Пушкину 3 3 Александр Сергеевич Пушкин (1799-1837) – русский поэт, драматург, прозаик. , где ты рассказываешь три стихотворения, три, Славик! Будь добр, не опозорься как на школьной линейке! Еще одного такого инцидента классная не выдержит, а оставаться после уроков и выслушивать, как она на всех орет из-за одного глупого оратора, никому не хочется.

Из всей тирады надоедливой одноклассницы Славика задело только слово «стих». Он учит и рассказывает не одну строку, а целое стихотворение. Но поправлять Румию парень не стал, он вообще не любил кого-либо поправлять.

– Слав, – встрял в разговор Андрейка, не отрываясь от игры на телефоне, – можешь все три стиха в один заляпать? Я с удовольствием послушаю, как классная орёт на Румию, хоть и понимаю, что орать она будет на всех нас.

– Опрос общественного мнения показал, что самым знаменитым произведением Пушкина, так любимого Румией, является сказка о царе Салтане, – вклинился в разговор Газ.

Его словам никто не удивился: в классе все знали, как Газ любит читать всякие опросники в Интернете.

– Да ладно! – изумилась Лизонька, которая пришла вслед за подругой. – Я думала, «Евгений Онегин».

– А еще, – продолжил Газ, – 91% опрошенных уверены, что творчество Пушкина всегда будет актуально. Кто там сказал, Славик: «Пушкин – наше всё»?

– Аполлон Григорьев. Русский поэт и критик.

– Да ладно! – снова присвистнула Лизонька. – Его так и звали – Аполлон?

– Сегодня чудный день открытий. А вот чуть больше 5% сказали, что творчество Пушкина устарело. Видимо, в это число входит и мнение Лизоньки, ведь она совсем не удивилась.

Прозвенел звонок, и учитель литературы позвала ребят в класс. Учеников больше всего интересовало отчество преподавателя Лидии Захарьевны, чем сам предмет. Как звали ее отца – Захар или Захарий? Если Захар, зачем в отчестве мягкий знак? А если Захарий… Кто придумал такое имя?

– Славик! – шипела Румия в спину однакласснику. – Ты так и не ответил! Выучил ты стихи или нет?

– Нет, не выучил! – в ответ зашипел вместо друга Газ. – Сама расскажешь!

И вот тут он увидел, что у Славика пиджак прожжён на спине.

– Поможешь мне придумать правдоподобную историю для Марии апа? – прошептал тот, увидев страшные глаза друга.

В столовой было не протолкнуться. 10А тихо сидел за своим столом и ждал, когда восьмые и девятые заберут свои порции, чтоб после них идти к столу раздачи.

– Человеку надо мало:

После грома – тишину.

Голубой клочок тумана…

Газ знал любимое стихотворение Славика, также знал, что тот всегда пропускает второй столбец.

– Картошка с рыбной котлетой, – пропыхтел Антоха, вырываясь к одноклассникам из голодной толпы, окружавшей стол раздачи и кассовый аппарат.

– Картоха вкусная? – спросил Андрейка.

У него всегда странные вопросы.

– Извини, не попросил на пробу.

– Жизнь – одну.

И смерть – одну.

Утром свежую газету –

С Человечеством родство.

И всего одну планету:

Землю!

Только и всего.

– Тася Ивановна! Вы сначала моему 8Б дайте порции! Почему 9 класс отпускаете? Восьмые еще не кормлены! – послышался из толпы у стола раздачи голос Сылу Саматовны.

– Так я откуда знаю, что ваши не кормлены! – кричала тетя Тася. – Не спите!

– Жаль, биологии сегодня нет, – вздохнул Газ, услышав голос любимой учительницы.

– И – межзвездную дорогу

Да мечту о скоростях.

Это, в сущности, – немного.

Это, в общем-то, – пустяк.

– Мы опять на матем опоздаем, – вздохнул Кирыч, – сейчас еще только восьмому классу накрывают.

– Не накрывают, – покачал головой Антоха, – слышал, тетя Тася поддон выкинула? Это она в подсобку ушла. Теперь никому не накрывают.

– Нервная женщина.

– Невеликая награда.

Невысокий пьедестал.

Человеку мало надо.

Лишь бы дома кто-то ждал.

Получив порции на класс, Сылу Саматовна со спокойной душой напоследок решила еще раз пересчитать тарелки. Их оказалось шестнадцать.

– Почему шестнадцать? – раздражение учительницы росло в геометрической прогрессии.

Сумасшедшая перемена. Бестолковая столовая.

– Надя! Нас же семнадцать!

– Да, – кивнула дежурная по питанию.

– А почему тарелок-то шестнадцать?!

Еще раз пересчитали. Да, одной не хватало.

– Так и человека нет, – заметила Надя, – смотрите, все сидят с едой. Всем хватило.

– Значит, кто-то не пришел.

– Георгия нет!

– Опять забыл.

– А номер у кого-нибудь есть? Напишите ему. Надя?

– У меня нет.

– Ладно, ждем. Я пока ему порцию возьму.

И Сылу Саматовна полезла в гущу старшеклассников, старавшихся выбить себе еду, но вскоре вернулась к классу разочарованная и опустошенная. Повар порцию не выдала.

– А Гоша-то вон там сидит! – вдруг крикнул один из учеников 8Б.

Сылу Саматовна обернулась и увидела своего растяпу в другом таком же переполненном углу столовой, где всегда обедал 8В. Рассекая толпу, учительница быстро добралась до Геогрия. Такая злая была.

В классе мальчика обзывали соней. Всегда медлительный, тихий, учебник на нужной странице откроет не сразу, из кабинета уходит последним, в столовой всегда потеряется.

После сумасшедшей перемены 8Б поднялся на урок биологии вместе с Сылу Саматовной. Пока дети вытаскивали письменные принадлежности, искали учебник, думали о несделанной домашней работе, к учительнице подошла Алиса и шепотом поведала:

– Вы уж на Георгия не ругайтесь. Он иногда свою порцию отдает другу из 8В.

Начался урок. Ничего необычного. Передние парты старательно записывали каждое слово учительницы, зарисовывали схемы с плакатов, которые Сылу Саматовна выводила на экран, перелистывали страницы учебника в поисках ответов на вопросы. Последние парты старательно делали вид, что тетрадь по биологии раньше не служила тетрадью для математики и других предметов, что слова в параграфе вызывают только доброе удивление, а не смертную скуку, что простым карандашом, служившим шестерым, вырисовывали иллюстрацию с экрана, а не очередной танк.