Федот Атрепьев - Несезон (Мёртвый сезон)

Безумно хочется любви. Просто любви, без всяких оговорок. Бытовуха задолбала. Отношения зашли в тупик или даже съехали в кювет и застряли в болоте гнойных шуток и подколов. Любви нет ни в словах, ни тем более на деле. Все пронизано желанием показать себя лучше и, конечно, истиннее.

Нет больше порывов любовных. Нет того, что двигает, толкает вперед. Органика полностью съела тебя.

Где твои крылья? Почему ты больше не летаешь? Не совершаешь приятные безумства? Не дышишь полной грудью? Любовь – это другое состояние. Ее не купишь и не отнимешь. Она приходит для того, чтобы остаться.

Речь, конечно, о взаимной любви. Потому что односторонняя любовь – это иллюзия. Самообман. «Когда-нибудь она оценит и полюбит меня так же сильно, как и я ее».

Чушь. Никогда никто никого не полюбит потом, если не сделал этого сразу. В лучшем случае будет уважение.

Она была некрасива. Ее лицо не привлекало внимание ни на секунду. Бледная кожа, мелкие черты, широкий лоб, впалые щеки, острый подбородок – полное отсутствие правильных пропорций. Беглый взгляд никогда не остановился бы на нем и тем более не стал исследовать дальше, фантазировать, вдаваться в подробности. Этого лица словно и не существовало, оно было будто чистый лист бумаги, легкая декорация окружающего мира, тоже, конечно, неидеального и несовершенного. Но лицо и не было отталкивающим. И правильно, только красота и уродство привлекают внимание, остальное требует тщательного изучения для принятия созерцательного решения и классификации поступившей информации.

Неторопливо копаясь в салате, словно в поиске приятного и неожиданного сюрприза, бледная, как тень призрака, рука-вилка – где одно заканчивается и другое начинается, понять было сложно из-за утонченности того и другого – зацепила салатную массу и направила в рот. Длинные, тонкие и почти прозрачные губы послушно раскрылись и пропустили пищу внутрь. На мгновение стали видны зубы – серые, маленькие и ровные, в целом правильные. Светло-русые волосы, не знавшие никогда укладки и краски, устало спадали на плечи, облаченные в блузу грязно-бежевого цвета. Вот и все, что можно сказать об этом маленьком сером мышонке с большой головой. С такими данными, конечно, нет кольца на известном всем пальце.

Мужчина лет тридцати пяти остановил на ней пустой взгляд. Он не знал, что хотел найти в этом неприглядном существе. Может, спокойствие или глубину. Так или иначе, он не отвернулся, когда она огляделась вокруг, и угодил в ее глаза, утонул в них, словно в водовороте холодного и глубокого озера, безвозвратно потеряв себя в этой пучине чистых вод. Что же делать, и так бывает, не думая и нехотя, мы сами строим конструкции, в которых иллюзорно живем.

Давно закончив ужин, Роман допивал вино – неплохой букет за небольшие деньги. Мысли витали в голове, настигая одна другую, вступая в конфликт или в союз, пугая и путая сознание, окунали его в леденящее море подсознания. В такое время необходим буек, за который можно зацепиться и не уйти в долгое плаванье грез.

«Интересно, кто она? На что рассчитывает и чем живет? Она одинока – все в ней говорит об этом. Она подарок в данном месте и в реальном времени. Уверен, никто не претендует на нее, никто ее не ждет и не жалеет, тем более не любит. А она? К кому она питает чувства, кого ждет? Или просто надеется? Любовь вообще штука сложная, особенно если ее нет».

Роман очнулся. Ресторан был почти пуст – не сезон. Хотя погода великолепная. Средиземноморье всегда ласково и приветливо встречает гостей и искренне плачет, когда те уезжают восвояси.

Роман вышел на улицу и решил прогуляться по пустому городу и набережной, вдохнуть морского ветра и свежего воздуха. Горы сползали к морю и напоминали гигантских медведей, решивших отдохнуть и упавших прямо перед прибоем, положив морды на берег.

Их лохматые туши укрывали от резких ветров, а буйная растительность снабжала кислородом все побережье. На темных шкурах медведей виделись бурые крыши, придающие им интересный колорит. Это раны. Но медведи не обижаются. Ведь они лишь затем и легли здесь, чтобы маленьким и слабым людям было комфортно. Всякое животное любит, когда ему чешут загривок, заботятся о нем, любят, связывают с ним свою судьбу. Горы дружат с людьми и стараются им помочь, дают материю, взамен просят лишь любить их и складывать в их честь песни. Огоньки одиноких хибар, как звездочки ночного неба, рассыпались на шкурах, радуя глаз и успокаивая разум. Они укротили гигантов, расположились на них и дарят спокойствие наблюдающему за ними путнику.

Роман присел на лавку под большим кленом и закурил. Вино еще будоражило кровь. Неподалеку в прибрежном кафе музыкант играл на гитаре, приятный голос выводил песню о любви, бархатно выговаривая каждое слово, в такт ему шептали волны. Редкие пары влюбленных, как легкие баркасы, проплывали мимо. Одинокие люди задумчиво прохаживались, а небольшие компании щебетали, хихикали и смеялись над шутками, которые слышали только они.

Покой – тот самый, что снится, о котором мечтается и к которому все так стремятся, – необходим нам как воздух, и мы хватаемся за него, как за соломинку, но не имеем сил удержать и теряем его.

Слеза пробилась из-под века и побежала по щеке, как только что зародившийся ручеек в горах после ливня. Это ветер и соленый воздух режут глазки, оправдание слабости, конечно, грех, но самый маленький и безобидный. «Почему я один? И здесь? Среди этих, пусть и безопасных, медведей». Вопросов всегда много. Роман собрался с мыслями и встал, одновременно стер слезу со щеки. Сегодня он ни с кем не разговаривал, ничего не доказывал. Первый день после многих лет. Непривычное состояние. Как же все рвется в нем в спор, в бой, хочется убедить кого-нибудь в чем-то. Но не надо, удивительно. Спокойствие пугает тем, что это ненадолго. Роман направился в отель.

Неспешно, считая каждый шаг и мысленно готовясь ко сну, он двигался в сторону своего временного дома. В конце аллеи заметил женщину, она шла неровной походкой, словно прихрамывала на обе ноги. И ее неуверенность в каждом шаге говорила, нет, просто кричала: я не готова к переменам! Юбка до пят, старинный балахон, косынка на шее – все подобрано без вкуса и стиля, специально, чтобы глаз не радовать, и даже больше – огорчать. Внешний вид как предупреждение: не смотри на меня и не вздумай подходить ко мне. Так многие насекомые имеют окраску, предупреждающую хищника о своей ядовитости и несъедобности.

Она двигалась в том же направлении, что и Роман, и, сам того не желая, он начал наблюдать и рассуждать. «Лесбиянка? Точно. Все женщины хотят нравиться и делают для этого больше, чем нужно».