Антон Громиш - Смерть одного города

– Ты чего?!

– Ничего! Если у тебя здесь ничего нет, если ты свою жизнь не устроила, то это не значит, что у других ничего нет! Понятно?

Владимирова принялась оттирать платье от чая.

– Ах вот ты о чем! Подковырнуть решила? Да, у меня нет работы, второй год найти не могу, так что же, в укор мне это ставить?!

– Тебе предлагали отличное место, – ехидно заметила Валерия Андреевна. – Чего ж отказалась?

– Отличное?! Да меня пытались поломойкой в магазин засунуть! Нет, лучше без работы ходить.

– Твое право, – подала плечами хозяйка. – Зато при деньгах была бы. Зарплата-то повыше пособия будет.

– А я не хочу работать уборщицей! – заявила гостья. – Не мое это!

– Ага, ты достойна большего!

– И что?

– А то, дорогая сестричка, что не место красит человека. Можно и уборщицей достичь успехов.

Наталья Лазаревна фыркнула.

– Ты хотя бы врач. У тебя и репутация соответствующая. А я?

– А ты, если мне память не изменяет, по образованию экономист. На любом предприятии могла работу бухгалтера найти.

Владимирова вздохнула, но не ответила. Большакова тоже замолчала, вытирая лужу со стола. Наталья Лазаревна встала.

– Засиделась я у тебя, дома дел много.

Валерия Андреевна кивнула.

– Провожать не надо, – донеслось из прихожей. Хлопнула дверь.

Большакова села за стол, подперев лицо руками. Ей хотелось рыдать от безысходности. Но больше – от злости на Наталью. Это ж надо – правильно, что город закрывают! Нет, понятно – ее здесь ничего не держит. Ни работы, ни семьи. Захудалая квартирка в «хрущевке». Да хоть сейчас уезжай!

В кухню вошел Алексей, обнял маму. Женщина прижала сына к себе.

– Я не хочу уезжать, – прошептал мальчик. – Зачем все это?

Женщина заминкой ответила:

– Чтобы достойные дяди смогли лишний раз отдохнуть с размахом за границей. Или купить себе очередную модную машину.

– Ненавижу их! – заявил Алексей, сильнее прижимаясь к матери. – Всех ненавижу!

– А вот это неправильно, – наставительно ответила Валерия Андреевна. – Нельзя жить с ненавистью.

– Почему? Их что, нужно любить?

– Нет, конечно. Любить их не стоит, но и сжигать сердце злобой – верный признак стать никчемным человеком. Да, можешь злиться, обижаться, ненавидеть, но никогда не делай это смыслом жизни. Никогда! – Валерия Андреевна тяжело вздохнула.

Алексей снова ушел к себе. На улице потемнело, вот-вот собирался пойти дождь. В комнате царил полумрак. Не включая свет, Алексей забрался с ногами на подоконник. Последние месяцы он наблюдает до боли родные пейзажи за окном. Вот песочница, где он в детстве лепил кулички, а потом, когда чуть подрос, пытался выстроить целый замок. А рядом качели, с которых он, семилетний мальчик, упал и больно ушиб коленки. Рядом стояла скамейка, которую каждое лето занимали пожилые люди во всего дома. Все родное! Все милое сердцу! И теперь этого всего не будет!

Мальчик перевел взгляд на окна дома напротив. Вон, на четвертом этаже, светится окно Сашки Баранова. Они познакомились года четыре назад, когда Саша с родителями переехал сюда с Восточного микрорайона. Вместе они играли, а не было идеи для игры – просто бродили по району, болтая ни о чем или делясь новостями.

А в соседнем подъезде на первом этаже – вон, на кухне свет горит, ужинают – живет Лена Плотникова. Они учатся вместе с первого класса. Красивая девочка! Алексей влюбился в нее с первого взгляда! Правда, взаимностью Лена не отвечала, но зато с ней можно дружить – всегда поможет, если что, не то что некоторые девчонки в классе.

И теперь их раскидают во всей стране. Надо будет у них поинтересоваться, куда их переселяют. Может, окажутся рядом? Или вовсе в один город попадут? Вот будет здорово!

Мысли Алексея перескочили на воспоминания об отце. Папа, как же тебя не хватает!

Павел Большаков погиб на шахте три года назад, когда маленький Алеша только-только пошел в третий класс после летних каникул. Тогда, в день шахтера в городе открыли новую шахту «Приполярная», оборудованную на месте некогда существовавшей «Западной». Открытие, как в таких случаях водится, проводилось с шиком, размахом. На мероприятии присутствовали гости из Сыктывкара и даже из Москвы. Да и повод к такому фурору был походящий – эта шахта появилась после двадцатилетней политической вакханалии в городе. И вот, около тысячи людей получили новые рабочие места!

Среди них был и Павел Большаков, до этого около двух лет просидевший без работы, перебиваясь однодневными заработками – от грузчика у частных предпринимателей до прихалтуривающего в частном ЖЭКе плотника. Денег, конечно, зарабатывал мало, но всегда старался, чтобы семья не жила одним куском хлеба. И вот настоящее везение – бывший шахтер «Интинской» после существенного сокращения численности работников, опять же в целях «оптимизации затрат», стал одним из, так сказать, пионеров нового предприятия, дающего надежду городу и всем его жителям!

Радость длилась недолго – всего пару недель. И опять свою страшную роль сыграло человеческое «авось». Что-то не досчитали, что-то не измерили строители шахты, но в одном районе концентрация метана превысила разумные пределы. Внезапно вспыхнуло как при ядерном взрыве. Сотряслась даже земная поверхность. Жители города не могли поверить, что их город – сейсмоопасный! Такого просто не может быть! Никогда!

Увы, если бы это было просто землетрясения, может, и было бы легче. В одно мгновение взрыв убил семьдесят три человека. Не выжил никто. И среди них – счастливый, как и все его коллеги, «пионер» шахты «Приполярная» Павел Большаков.

Спасатели разбирали завалы еще недели три. В шахту они смогли спуститься только на третий день после инцидента – до тех пор существовала угроза нового взрыва, специальная аппаратура указывала, что в воздухе содержится огромное количество метана. Рисковать не хотел никто.

Когда появилась возможность вытащить мертвых людей на поверхность, у шахты спасателями и родственники погибших был организован палаточный городок. Все с замиранием встречали тела погибших, ожидая, что на этот раз подняли именно их родного человека. Сотрудникам милиции приходилось даже оттеснять от спасателей, вытаскивающих из шахты очередной труп, горем убитых жен, матерей, детей.

Там одиннадцать дней прожила и Валерия Андреевна. В тот день тело ее мужа вынесли на поверхность последним – Павла завалило породой, образовав над ним могилу высотой до полутора метров. Глядя на мертвого мужа Валерия Андреевна сначала просто молча смотрела, а потом с рыданием кинулась к телу. Спасатели ей не мешали – они все понимали. Тогда рабочий день кончился, они, хмурые и уставшие, расходились по палаткам.

Тело Большакова уже увезли в морг, а Валерия Андреевна до сих пор стояла на коленях посреди палаточного городка и невидящим взглядом смотрела на то место, где до того лежало тело ее мертвого мужа. Бригадиру с помощником не сразу удалось довести ее до палатки – женщина сопротивлялась, требовала ей не мешать прощаться с супругом. Спасатели даже подумали, что вдова от горя сошла с ума. Но через несколько минут истерика кончилась, женщина обмякла и позволила донести ее до палатки. Ни разу не просыпаясь, в одной позе она пролежала до утра, чтобы, очнувшись, осознать, что теперь она одна. Одна! С маленьким ребенком на руках!