Александр Сороковик - Загадка древней статуэтки

Выломал жердь с рогаткой, заострил концы – это будет гарпун для рыбы. Затем долго трудился над большим колом, с трудом вырезанным из молодого дуба. Обжечь и заострить его решил уже в пещере – приближался вечер, и надо было подумать об ужине. Он сходил к ручью, умылся, впрок напился холодной воды и наполнил флягу.

Потом вышел на берег и без особого труда поймал своим гарпуном четырёх небольших лососей. Уже в сумерках добрался до пещеры, развёл костёр и зажарил рыбу, насаженную на тонкие прутья. Две рыбины съел, а две оставил на утро. Заострил выстроганный кол, обжёг на огне и положил рядом с постелью из веток. Подбросил в костёр веток покрупнее, прилёг на своём ложе и чутко задремал, просыпаясь, когда костёр начинал затухать, и подбрасывая в него дрова.

Утро выдалось пасмурное, не жаркое. Сэберо проснулся поздно, досыпая после ночных подбрасываний дров в костёр. Как и вечером, поел печёной рыбы и запил водой из фляги. Сегодняшний день он решил посвятить исследованию острова: надо было понять, куда его занесла судьба и что делать дальше.

Наверное, придётся остаться здесь надолго, нужно думать о зимовке – в пещере неплохо ночевать летом и ранней осенью, но потом наступят холода, и никакой костёр не обогреет пещеру с открытым входом. Судя по всему, это был один из островов Малой Курильской гряды и зимы здесь мягкостью не отличались. Если это тот самый остров, на нём есть замаскированная база со всем необходимым для жизни. Если нет – придётся строить какую-нибудь хижину.

Остров, несмотря на вулканическое происхождение, был не очень гористым, только в его середине имелась возвышенность похожая на сопку, но она вся поросла густым лесом, затруднявшим не только движение, но и обзор. Поэтому Сэберо решил идти вдоль берега, засекая азимут и делая зарубки на деревьях, чтобы не заблудиться.

В этот день он прошёл около десяти километров в северо-западном направлении, внимательно осматривая местность и стараясь не отклоняться от побережья. Когда истекла половина времени, оставшегося до заката, он повернул назад, но двигался, углубляясь в сторону центральной части острова.

Срывал по пути ягоды, которых было великое множество, утоляя и голод и жажду. Впрочем, на пути встретилось ещё несколько ручьёв и даже что-то вроде небольшой речушки, так что с питьевой водой проблем у него не будет. Лейтенант вернулся к своей пещере ещё засветло, снова наловил рыбы и провёл такую же ночь, как и вчера, только не просыпался так часто, поэтому и не досыпал после рассвета.

Сегодня он пошёл в восточном направлении, снова по берегу. В полдень ему повезло: он сумел двумя выстрелами из пистолета подстрелить неосторожного зайца и на обед получил жареное мясо, приготовленное на костре из сухих веток, валявшихся в изобилии.

На обратном пути ему встретился обширный ягодник. Сэберо так увлёкся спелой малиной, что не услышал шум ломаемых соседних кустов. Огромный медведь, вопреки распространённому мнению, не стал в страхе убегать, опорожняя желудок, а яростно зарычал и бросился на человека. Сэберо резко отскочил и, потеряв равновесие, скатился с пригорка на довольно ровную поляну. Медведь, ломая кусты, кинулся за ним.

Но лейтенант японской императорской армии был не из тех, кто бежит, не приняв бой. Хладнокровно прицелившись, стал методично стрелять из своего табельного Намбу—14. Он не был охотником, но много слышал о том, как охотятся на медведей. В голову целиться нельзя: мозг у зверя маленький, попасть в него трудно, да и черепные кости – мощная защита против не самых сильных восьмимиллиметровых пуль.

Зверь шёл на него, встав на задние лапы, растопырив передние, тем самым закрывая ещё одно уязвимое место – позвоночник. В таких случаях, как говорят опытные охотники, надо стрелять в шею: попасть в неё несложно, там располагаются главные артерии, да и позвоночник близко. Если даже зверь не умирает сразу, то ложится, теряя кровь и забывая о нападении.

Сэберо всегда метко стрелял, и сейчас он не сплоховал: все шесть пуль (две раньше ушли на зайца) попали в цель. Медведь заревел, обливаясь кровью, зашатался и начал падать, всё ещё идя навстречу человеку. Тот отскочил, снова перезарядил обойму и замер в ожидании.

Когда стало ясно, что зверь не поднимется, лейтенант подошёл вплотную, и тесаком отрубил медведю голову. Внимательно рассматривая трофей, он увидел на медвежьем лбу несколько заросших шерстью проплешин – явных следов от пуль менее удачливых охотников. Сэберо и раньше замечал следы присутствия людей: то зарубки на деревьях, заросшие корой, но различимые, то утоптанные площадки в лесу с буйной молодой порослью, то другие следы. Значит, он попал туда, куда нужно, и непременно найдёт заброшенную базу!

Стала понятной агрессия зверя, который обычно не лезет на рожон, а предпочитает скрыться: тот явно встречался раньше с людьми, и общение с ними не оставило приятных воспоминаний. Сэберо с огорчением посмотрел на огромную гору мяса, которое придётся бросить на растерзание другим хищникам: медведь оказался матёрым, такое мясо, он знал, на костре не приготовить, его надо долго варить или мариновать. Никаких кастрюль и прочей тары у него не было, только фляга для воды, но её он не тронет – без еды прожить можно, а без воды нельзя. И драгоценный жир собрать не во что…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

В романе все японские имена указываются в русской, или европейской традиции: имя-фамилия. Традиционное японское написание: фамилия-имя употребляется только при упоминании официальных документов.

древняя японская не самурайская придворная аристократия.

бака-гайдзин. – букв. дурак-иностранец. Иногда так называют в Японии американцев. Гайдзин – иностранец вообще, не-японец.