Александр Гельманов - Древо прошлой жизни. Том IV. Часть 3. Эмблема Создателя

– Я видел предупреждающую надпись над выходом из Рыцарского зала, где они заседали. Что обсуждалось на их советах?

– Помимо обычной для тех времён хозяйственной деятельности, – планы грабежей, вымогательства, вопросы упрочения влияния внутри семей и захвата власти.

– Неужели, у них был секретарь, который вёл протоколы?

– Нет, конечно. Думаю, после смерти Коддля заговорщиков разоблачили и пытали, но исторические документы об этом предстоит ещё найти. Корнелиус Роттердорф, как глава рода, полностью доверял Коддлю во внутренних делах, сборе налогов и податей. Поступление доходов успокаивало герцога, хотя тайное стравливание вассалов Эльзенов между собой и интриги по разжиганию вражды между семьями вели к разорению и ослаблению кровных уз. Коддль сосредоточил в своих руках управление недвижимостью и сбор податей, и мне кажется, что он рассчитывал поставить в финансовую зависимость глав семей, чтобы добиваться от них услуг и поддержки. Он также безраздельно распоряжался тайной казной братства, истинный размер которой никто не знал.

– Как же они её пополняли, эту казну?

– Это отдельная история. Они контролировали дороги на имперской территории, брали деньги за проезд, будучи вассалами самого императора, но главной статьей дохода были вылазки на большую дорогу и разбой. Всё делалось тайно, и хотя роль Коддля и его соучастников, дворян, бывших в услужении у Эльзенов, сомнений в ограблениях не вызывает, ничего из похищенного найти не удалось. Грабили всех: крестьян и купцов, одиноких путников и всадников, кареты и повозки и даже именитых дворян, в том числе, в других округах. Все деньги и драгоценности стекались к Коддлю в секретную казну. О ней есть только упоминание, но, думаю, она была. Немного странно, что в тексте было сказано о ней как бы вскользь, а в других источниках ничего интересного я не нашла.

– Классика жанра. Удивительно, сколько может наворотить один негодяй, если заручится поддержкой предателей, полезных дураков и равнодушием окружающих. Общая картина ясна, хорошо бы добавить конкретику из фактов, событий и имён. На сюжет пока не тянет.

– Алекс, я думаю, что в развязке истории ордена главную роль сыграл Густав фон Берлиц.

– Тот, который Справедливый? Может быть. В любом кино должны быть и конфликт, и трагедия, и герой… Ты слышишь? Скрипка! Моя любимая вещь. Моя госпожа, Вы не откажете одинокому пилигриму в приглашении на медленный танец?

– Да, мой господин. Я уже устала этого ждать, видимо, пилигрим подвернулся немного бестолковый.

– О, как Вы великодушны, – я отодвинул стул и повёл Хельгу за руку в центр зала. – Вас не оттолкнули ни язвы и струпья, покрывающие моё дряхлое тело, ни чудовищный запах галльского парфюма, ни худые сапоги и лохмотья. Вы столь любезно и возвышенно назвали ничтожного бродягу бестолковым, что я буду помнить Вас вечно, мечтательно засыпая под ветром и дождём…

Я положил руки на её талию, она – мне на плечи. Мы говорили друг другу всякую приятную чепуху весело и непринуждённо, будто никакой другой, более серьёзной темы, несколько минут назад не было. Когда музыка стихла, она сказала:

– Так, как ты пригласил меня на танец, не смог бы сделать никто.

– Для этого надо быть немного бестолковым, – отшутился я. – Наверно, тебя окружают одни умники.

– Алекс, то, что я рассказала за столом, это не всё. У меня в сумочке есть кое-что поинтереснее.

Когда мы вернулись на место, нас ожидала часть заказанного, салат и вино. Хельга достала стопку отпечатанных листов, на первом из которых была изображена схема.

– Что ж, будем говорить и есть как все люди, – я разлил по стаканам и фужерам воду и вино. – За тебя, Хельга.

– И за тебя, Алекс. Я желаю тебе счастья.

– Трудно быть несчастным с такой девушкой, как ты.

Мы чокнулись и медленно, в несколько глотков, выпили вино и попробовали салат.

– Знаешь, мне удалось найти то, что ты хотел, – пересечение родов Раденов и Берлицев. Родителями Густава-Справедливого были князь Георг фон Берлиц и Эдита von Roht. Фамилия матери написана по-старому, через «h» —так читается длиннее. Посмотри.

– Откуда она?

ПЕРЕСЕЧЕНИЕ РОДА РАДЕН С РОДОМ ЭЛЬЗЕН-БЕРЛИЦ (линия Золотого Льва)

– Она была дочерью князя из герцогства Брауншвайгского.

– Значит, Густав мог назваться фамилией матери?

– Он мог называть себя как ему угодно, и даже тройной фамилией: Gustav von Elzen-Berlitz-Roht.

– Круто. Хотя длинно. Всё равно круто. Как думаешь, он умел скакать на лошади?

– Что? На лошади? – Хельга рассмеялась. – Вино в голову ударило?

– Я просто так спросил. Я, например, никогда не ездил верхом.

– Если добавить к его тройной фамилии прозвище, титул, надеть на него доспехи и посадить на лошадь, впечатлит ещё больше.

– О, да! Больше «Карла Великого на коне» с картинки из школьного учебника. А какой у него был титул?

– Его титул был указан в родословном дереве.

Я затаил дыхание. Титулы передавались по наследству от отца к старшему сыну, поэтому не все дети становились, например, князьями. Если отец Густава Георг фон Берлиц – князь, было непонятно, почему во время сеанса я назвался Игорю Львовичу графом.

– Он был графом. Оригинал был недоступен, но я посмотрела репринтное издание фолианта с родословной семьи Берлицев, – в копии сохранены все потёртости и детали, он ничем не отличается от него. Если Густав умер, титул князя мог унаследовать его младший брат Лепольдт. Дворянин мог удостоиться того или иного титула и сам или назваться графом по матери – урождённой графине такой-то.

– А Густав?

– Он был удостоен этого титула. Вообще, граф сначала был на ранговой ступени с князем, потом был подчинён князю и исполнял обязанности чиновника высокого ранга в княжестве и за это получал право на владение землей. Граф – изначально – «управляющий», собирал налоги, отвечал за суд в землях и раздачу прав. Со временем эта функция передавалась по наследству, и графы становились просто дворянами, имея титул без должности. Кроме того, дворянин мог получить графство и стать графом.

– Извини, не понял. Как Густав стал графом?

– Он получил титул за военную доблесть от курфюрста, но исполнял некоторые обязанности. В замке был определённый день разбора жалоб людей, которые в нём работали, – крестьян, торговцев, мастеров. Густав фон Берлиц разбирал вопросы, где пасти скот, где проходят границы земли и наделов, кто виноват в потраве посевов или беременности чьей-то дочки. Ещё он владел определённой территорией, и я не сомневаюсь, что установил на ней свои порядки.