Гарри Боро - Свидание с Америкой, или По следам Черной Жемчужины

– Вот! – сгрузил он мне все это на руки и ушел.

Пришлось высиживать еще минут десять. Когда я вышел, снаружи стояла Навбахор. Бэн сновал в середине зала, таская за собой Бобби и недопожилую продавца-консультанта.

– Слушай, – еще раз обрадовался я узбечке, – не хочу я тут штаны покупать, как мне ему об этом сказать?

– Так и скажи. Он к тебе не из-за штанов пристал. Он просто человек такой – любит общаться. Он хочет показать тебе наш офис – я работаю у него, в узбекской секции.

– А зачем мне его офис? Он же улетает завтра.

– У него слабость к русским.

– Понятно. Так насчет штанов…

– Скажи смело – не хочу и все.

– Бэн, – смело начал я возле кассы, куда он поманил меня через весь зал. – Можно я штаны завтра куплю?

– Тебе что-нибудь понравилось?

– Да, очень, но…

– Зачем же завтра? А!.. – догадался он. – У тебя нет такой суммы? Я тебе помогу, – и он тут же достал 50-долларовую купюру.

– Нет, – категорически не согласился я. – Так не пойдет.

– Что случилось? – обеспокоенно засуетилась продавец. – Мистеру не нравится? Мы можем предложить что-нибудь другое.

– Не надо другое, – отчаянно сопротивлялся я. – Переведи, пожалуйста,– повернулся я к Навбахор. – Если мы идем к нему в офис, то я не хочу таскаться по городу с покупками. А завтра я зайду и куплю эти чертовы штаны.

Навбахор перевела, и Бэн с видимым сожалением забрал свои деньги.

Его офис располагался через два здания на той же стороне улицы, что и «лучший выбор». Я уже понял, что здесь все рядом, даже Белый дом. Охраны на входе не было. Странно. Вроде серьезная организация – идеологию в азиатские массы толкает. Мы поднялись на второй этаж и оказались в огромной зале, разделенной металлическими перекрытиями на отдельные секции. В некоторых из них за компьютерами сидели люди, и Бэн, останавливаясь возле внеурочных подчиненных, каждый раз повторял, что я его друг.

– Туркменистан, – называл он мне, в свою очередь, географию моих новых знакомств. – Китай, Лаос…

Приходилось улыбаться и делать вид, что мне страшно радостно видеть их недоуменные физиономии.

– Это мой друг, это мой друг, – как заезженная пластинка твердил Бэн, пока мы продвигались к его кабинету. – Это ваш друг из России, – неожиданно сказал он возле одной секции. – Вьетнам, – пояснил он мне.

Два вьетнамца испуганно привстали мне навстречу, как будто я прибыл из миграционной службы, а они только что попрятали товар под один из прилавков Черкизовского рынка. Бэн сиял, вьетнамцы и я молча смотрели друг на друга.

– Бэн думает, что вы им до сих пор помогаете, – разрядила обстановку коротким смешком Навбахор.

– Нам бы кто помог, – почти серьезно сказал я, и мы двинулись дальше.

Через пару шагов я обернулся. Две вьетнамские физиономии торчали в проходе, словно желали убедиться, что я действительно ухожу. Тоже мне, друзья, блин.

Зачем мы пришли в кабинет Бэна, я так и не понял. Едва мы вошли внутрь, как он тут же принялся названивать кому-то по телефону.

– Он заказывает столик в ресторане и приглашает моего друга Джорджа пообщаться с русским журналистом, – переводила мне Навбахор суть телефонных переговоров Бэна.

Если мне сейчас признаться, что к журналистике я отношения не имею, наверно, это ничего бы не изменило. Ладно, хрен с вами. Да и жрать охота, если честно. А кабинетик-то у вице-президента не ахти. У моего бывшего главного редактора больше. К тому же здесь царил ужасный беспорядок, с которым как-то не вязалась должность моего нового «друга». Правда, несмотря на хаос в кабинете, глазу зацепиться было не за что, и мне стоило больших усилий делать вид, что я с интересом оглядываюсь по сторонам, чтобы не встречаться взглядом с Бобби. Пацан следил за мной, как за обезьяной в зоопарке, боясь упустить забавную позу для удачного фотоснимка. Навбахор тоже молчала, когда ее не спрашивали, – вот что значит выучка. Интересно будет посмотреть на ее американского дружка – ценит он или нет, какой диковинный плод послушания занесло ему шальным ветром из Узбекистана.

Несколько напряженную обстановку разрядило появление невысокого светловолосого парня лет 28-30.

– А мне сказали, тут русский, дай, думаю, зайду, – приветливо сказал он.

Очень приветливо сказал. Как-то даже слащаво. Либо голубой, либо стукач, либо я ни хрена не понимаю в людях. Абсолютно открытое лицо, прямо-таки нараспашку – как будто он тебя заранее любит в любом виде и готов помассировать тебе ноги после двух минут знакомства.

– Ярослав, – назвала его имя Навбахор (кстати, не очень приветливо – наверно, все-таки стукач).

– Егор.

– Давно здесь, Егор? – тут же приступил к допросу Ярослав, улыбаясь во весь рот.

– Неделю.

– И долго еще будешь оставаться?

– Неделю.

– Слушай, нам нужно обязательно встретиться, пообщаться – я так соскучился по бывшим соотечественникам!

Я его восторгов не разделял и постарался уйти от ответа в надежде, что Бэн оторвется, наконец, от телефона. Но Бэн все еще с кем-то разговаривал, а у Ярослава оказалась мертвая хватка.

– Вот мой телефон, – сунул он мне визитку. – Звони в любое время. Может, завтра? Ты в какой гостинице остановился (все-таки голубой)?

– Гавернор.

– Слушай, круто! – продолжал истекать умилением Ярослав. – А что у вас за программа (или стукач)? Так как насчет завтра?

– Завтра…

«Я буду занят». – не успел я сказать, как в дверь ввалился новый гость – улыбчивый, как Ярослав, китаец, но явно не голубой.

– Ай хэд э рашн хиа, – сказал он, тут же протягивая мне руку.

– Здесь мало русских? – поинтересовался я у Навбахор.

– Много. Но почти все уже американцы, а ты гость. Настоящий смачный русский из страны, где убили Пола Хлебникова, а террористы захватывают заложников сотнями. При этом вы по-прежнему пьете водку, а вашего президента Путина в мире побаиваются, – очень грамотно пояснила Навбахор. Даже не ожидал от нее такой ясности изложения.

– Да-да, – тут же встрял Ярослав. – Мы для них все еще дикари. Хотя я – американский гражданин. Мне просто интересно, как и что там происходит, так сказать, на низовом уровне. Как журналист ты наверняка в гуще событий. Правда, ты не очень похож на журналиста – слишком могучий, слишком… – закатил Ярослав глаза, мечтательно подбирая вкусное слово. (Голубой стукач – экстремальное сочетание.)

– Э-э, – вклинился в паузу китаец. – Я жил в Шанхае. Когда я жил в Китае, наши отношения с Россией были не очень хорошие.

– С тех пор, как вы уехали, они значительно изменились в лучшую сторону, – брякнул я из вежливости.

– Уот? – переспросил китаец и посмотрел на Навбахор.

Навбахор посмотрела на меня.

– Что конкретно его интересует? – перефразировал я себя.