Серафима Мельникова - С Фимой по жизни. Часть 6. Сказки-рассказки

– Конечно, – проворчало Время, – На мне вся грязная работа, а ты приходишь, и все тут же про меня забывают. Вот хотя бы взять эту девочку, ещё три минуты назад она светилась восхищением, не уступая по переливам разбившемуся шарику, но я пришло и всё оборвалось. Нет ни смеха, ни радости, только слёзы и острое чувство жалости и обиды. Не люблю эти моменты, пойду дальше, а ты давай принимайся за работу – теперь твоя очередь.

А Счастье и не надо было уговаривать, оно уже и так остановилось перед плачущей девочкой, окутало её своим нежным покрывалом и тихонечко шепнуло:

– Не надо плакать, всё не так уж и плохо.

– Ты кто? – удивилась девочка.

– Я – Счастье.

– Настоящее? – засомневалась рыдальница.

– А ты проверь – предложила гостья.

– Интересно и как мне это сделать?

– Очень просто, позови маму и почувствуй.

Девочка так и сделала. Мама, увидев, как расстроилась дочка, обняла её, прижала к себе и сказала:

– Не плачь моя хорошая. Шарик, конечно жалко, но и без него посмотри, какая у нас красивая ёлка получилась! Давай лучше посидим тихонечко и посмотрим на неё.

Они сидели, обнявшись, в полутёмной комнате, смотрели на искрящуюся ёлку, и девочка чувствовала, что счастливее её нет никого на свете.

А Счастье уже шло дальше, задержавшись всего на миг, чтобы обернуться и убедиться, что горе ушло, и девочка больше не плачет. Та же в ответ подмигнула ему и ещё теснее прижалась к маме, всё ещё растворяясь в волне нежности и доброты.

***

Время тоже не дремало, исполняя свой долг. Оно даже не замечало, что меняет людей и их жизни, оно просто шло не останавливаясь. Каждодневно пересекаясь как с грустными исполнителями человеческой судьбы, так и со Счастьем.

Маленькая девочка выросла, и в очередное предновогодье собиралась замуж. Стоя в свадебном платье перед зеркалом, она, вдруг ужасно испугалась, того, что Счастье пройдёт мимо и не укроет её, как тогда в детстве, своим покрывалом. Нет, в этот миг она не плакала, но Счастье, слышит не только звук голоса, но и крик души.

– Не бойся, – шепнуло Счастье. – Всё будет хорошо, твоё время уже пришло. А сейчас, позови маму, она поможет тебе понять это.

Девушка обернулась, но никого не увидела. Она не знала, что Счастье показывается только маленьким детям и старикам. Между тем тревога росла, она позвала маму. Та обняла её и сказала:

– Ну-ну, не тревожься моё солнышко. Лучше посмотри на себя. Такая красавица не может быть несчастной.

А ей и не надо было смотреть на себя, прижавшись к маме, к ней пришли покой и уверенность, и она вновь испытала (как в детстве) то, всё поглощающее чувство нежности и добра, исходившее от мамы и оберегающее её от всех бед и невзгод.

Счастье же опять спешило вдаль, не забывая напоследок обернуться и убедиться в правильности содеянного.

***

Время неумолимо, но и Счастье не остановить.

Наша старая знакомая сама стала мамой и следующую ёлку они наряжали уже вместе с сыном. На этот раз никто не плакал, не было тревоги и волнений. Счастью даже не понадобилось заходить в дом. Оно заглянуло в окно, просто из любопытства и не пожалело.

Мама с маленьким мальчиком сидели, обнявшись, напротив сверкающей ёлки и сразу было видно, что счастье не просто заглядывает сюда – оно здесь живёт.

***

Много лет пролетело, Время и Счастье вновь встретились у известного дома. И Время опять ворчало, а Счастье молчало…

Пожилая женщина сидела одна в пустой квартире и тоскливо смотрела на наряженную ёлку. Только радости в её душе не было. Жизнь пролетела как один миг. Муж умер в прошлом году, сын с семьёй далеко и они вряд ли смогут приехать. Всё у неё вроде бы неплохо, но одиночество и тоска не давали покоя. Она даже обрадовалась, когда прибежала соседка и попросила присмотреть за её маленькой дочкой. Сейчас девочка спала в другой комнате, а ещё недавно носилась по дому, помогала наряжать ёлку, громко смеялась, и женщине на минутку показалось, что всё как прежде. Но девочка уснула, а вместе с тишиной пришли тоска и пустота.

Женщина решила повесить на ёлку упавший шарик, но он предательски выскользнул из её рук и разбился. Она села рядом и горько заплакала. Тут в комнату вошли девочка и Счастье.

Маленькая соседка погладила женщину по руке и сказала:

– Не плачь. Я знаю, что надо делать, – она обняла своими маленькими ручками женщину за шею и прошептала – Шарик, конечно жалко, но и без него посмотри, какая у нас красивая ёлка получилась! Давай лучше посидим тихонечко и посмотрим на неё.

Так они и сидели, обнявшись перед сверкающей ёлкой. И женщину опять накрыла волна нежности. А она-то думала, что ничего такого уже не будет в её жизни. И тут раздался звонок – это принесли телеграмму от сына, в ней говорилось: «Будем тридцать первого в девять. Накрывай на стол приедем голодные!»

***

Время неумолимо, его ход не остановить, но и Счастье также неизбежно. Только нужно дождаться СВОЕГО времени!

Стоял август тысяча девятьсот пятьдесят пятого года. Сладкий сон нашей коммуналки потревожил сосед, следователь Сергеев, только под утро вернувшийся со службы. Он был человеком, распутывающим преступления, независимо от времени суток. Вот и сегодня, не обратив внимания на повешенное в простенке корыто, со страшным грохотом свалил его, в результате чего проснулись не только мы, но и три смежные квартиры.

– Сергеев, ты обалдел, что ли? Полшестого, а ты с корытом воюешь? – недовольно пробурчала я, выползая в коридор.

– Извини, я не хотел. Так получилось…

– Из-за вашей неуклюжести, страдают окружающие – подала голос наша третья соседка, Клавдия Яковлевна, – А мне, между прочим, к десяти нужно быть в театре на репетиции, а вечером спектакль! Мне нужен покой, а где он, я вас спрашиваю? Если соседи в пять утра корытами грохочут? А ещё милиционер, вот напишу вам на службу, будете знать!

Сергеев ещё раз извинился, и возмущенная Клавдия Яковлевна удалилась.

Не проснулся только один человек, слесарь Четвертинка, чьё корыто и уронил следователь Сергеев. Четвертинка – это не фамилия, это тарифная ставка слесаря за любую выполненную работу. Имя и отчество слесаря никто не знал, да и он сам их не помнил, привык. Кстати, корыто, купленное им три года назад и повешенное в простенок, ни разу не было употреблено по прямому назначению. И висело, с прилепленным к днищу ярлыком, пока не рухнуло сегодня утром. Мы водрузили его обратно, и Сергеев кивком пригласил зайти к нему. Я зашла, всё равно сон сломан, хоть послушаю, что там у него стряслось.

– А ведь Клавдия и вправду телеграмму тебе на службу пошлёт. Я её знаю. И чего она их всем шлёт? – размышляла я вслух, пока Сергеев ставил на плитку чайник.