Ева Ночь - Мой гениальный залёт

Я поднялась с кресла. Спокойно и с достоинством.

Ну, вон так вон. Больше унижаться не стану. Галочку поставила «выполнено» и свалила в закат. Туда, где ждут меня верные подруги.

– Всего хорошего, Павел Дмитриевич, – я молодец. У меня даже голос не дрогнул.

Я вышла из приёмной под внимательным взглядом белокурой Сони и куда-то побрела. Свернула раз, потом второй. Затем сообразила, что мне нужно к лифту, но я, видимо, расстроилась, потому что больше всего на свете хотелось просто прислониться к стене и заплакать, наверное. А я продолжала изображать робота. Рыдать здесь – последнее дело. Займусь этим дома, на досуге и без свидетелей.

Я вдруг понимаю, что не хочу разговаривать с Розкой. Встречаться с ней глазами, нести какую-то чушь или, не сдержавшись, лить слёзы.

– Тростиночка моя, езжай домой, – воркую жизнерадостно. – Мне тут задержаться нужно. А мы потом поговорим. Да, я всё расскажу, не переживай.

Розка отнекивается, пытается спорить, но я настойчивая, а ей по делам семьи надо, я знаю. Она со мной поехала, потому что не могла подругу бросить, особенно, если обещала.

– Ты мне главное скажи – да или нет?

– Да, – легко срывается с губ. Почти правда. Я ехала сюда, чтобы поговорить. Разговор состоялся. А то, что ответ Кострова «нет», так это другое.

Надеюсь, она укатила. Для верности я выждала несколько минут, а затем отправилась к лифту. Память услужливо подсказала маршрут. А это значит, что я почти очухалась.

Он шагнул ко мне на выходе. Я даже вскрикнула. Хочет, чтобы я двойню сразу родила?

– Послушайте… – морщит лоб, пытаясь вспомнить моё имя. Ну, да. Это сложно – запомнить. У него для этого секретарь есть, чтобы напоминать, кто к нему пришёл. А потом можно все эти имена на помойку. С глаз долой, из головы – вон.

– Юлия Сергеевна, – подсказываю со сладким ядом в голосе.

– Что? – встрепенулся Костров. Кажется, пока я кипятилась, он уже полностью в себя ушёл. – Ах, да-да, Юлия. Я погорячился, простите.

Вот это номер.

Павлик стоит слишком близко. Взгляд у него рассеянный. Черты лица не такие рублено-деловые, как несколько минут назад. Сейчас он больше на человека похож. Но таять и умирать от счастья от одного его взгляда я не собираюсь.

– Неужели? – саркастически выгибаю бровь. – И что же будем делать?

– Заглаживать вину, – хватает Павлик меня за руку. Ладонь у него горячая. Как тогда. Тело предательски реагирует на самый обычный, абсолютно несексуальный жест.

– Вы считаете, что вначале можно орать и выгонять, а потом щёлкнете пальцами – и всё рассосётся?

– Помиримся и подадим заявление в ЗАГС, – говорит этот нахал твёрдо. Так, будто и не слышит меня. Гнёт свою линию, диктатор чёртов.

– Я должна подумать, – тяну время, потому что Костров в кабинете и Костров на пороге здания у меня в единое целое не соединяются.

– Подумайте. Но недолго, – соглашается он и целует меня в губы.

Если бы он то же самое сделал в кабинете своём, я бы растаяла и отдалась там же, на кожаном диване. Даже при открытых дверях. Даже забыв, что я нормальная, а не озабоченная нимфоманка какая-то.

Мне безумно тяжело делать то, что я делаю. Целуется он всё так же отпадно, до коленей в кисель и до отшиба мыслительного процесса. Хочется закрыть глаза и забыть обо всём.

К чёрту. Я устала. У меня гормоны. Я хочу этого мужчину.

Но гордая птица внутри расправляет крылья, и я делаю над собой волевое усилие. Кладу ему ладони на грудь и отодвигаю. Отпихиваю. Сопротивляюсь. Потому что сдвинуть его нереально – драться нужно, наверное.

Но Павлик меня отпускает. Смотрит прищурившись. Костяшками пальцев по щеке моей горячей ведёт. Я, видимо, разрумянилась, как матрёшка.

– К слову. Я не собиралась ни в какой замуж. Я пришла всего лишь сказать, что вы станете отцом.

– Ну и молодец. Ну и правильно, – он всё ещё разглядывает меня так, будто любуется и наслаждается.

Совсем с катушек слетел, наверное. И мне вообще не понятны эти качели. То «вон пошла», то пушистый заяц – ми-ми-ми, согласный на всё.

– Всего хорошего, – нахожу в себе силы сдвинуть ноги с мёртвой точки. Нужно сосредоточиться. Такси вызвать. А это значит, ещё какое-то время торчать здесь, у здания, как мишень, в которую можно метать дротики.

К счастью, Розка никуда не уехала, стояла возле машины с совершенно круглыми глазами и руками махала, будто активную зарядку делала, мол, здесь я! Ау! Замечательно. Я одёргиваю зачем-то пиджак, поправляю волосы.

– Я найду вас, и мы поговорим, – припечатывает Павлик меня между лопаток своим ценным мнением, которого никто не спрашивал. Уверенный мерзавец. Думает, если разок поцеловал, то всё, я лапки сложила и вся его навеки.

– Рискните, – оборачиваюсь, чтобы кинуть улыбку, полную превосходства.

Вообще плевать. Вряд ли он станет это делать. Не нашёл же до сих пор, пока я у него в офисе не появилась. Да и не искал никого, судя по всему. И не приди я сегодня, не стал бы заморачиваться.

Но если смотреть трезво и объективно, то с какой стати? Одноразовая гетера-подарок не та девушка, которую ищут. И умом я это понимаю.

– Поехали, – говорю Розке, что продолжает смотреть на меня, открыв рот. Впечатлилась, видать, бедная.

– С ума сойти! – выдыхает она и заводит мотор. А я обнимаю себя за плечи.

Из меня вся храбрость улетучилась. Я устала так, будто марафонскую дистанцию пробежала и факел в руках пронесла, но, можно сказать, миссию выполнила.

Раздвоение личности

Павел

Всякое бывало в моей бурной и стремительно-опасной жизни. И девушки вешались на шею, и угрожали, и от навязанного брака мне отвертеться удалось. Но чтобы вот так, заявиться в офис и сказать, что я облажался, наградил кого-то ребёнком, – на такое никто не решился.

Нагло, твёрдо, уверенно. Баба с яйцами какая-то. И я не удержался. Позволил урагану вырваться из меня наружу. Уж если она врёт, глядя прямо в глаза, то не считаю нужным церемониться.

Я её послал. И направление рукой показал, как дедушка Ленин на постаменте. Но то, как она уходила, меня добило. Слишком гордо, без лишних скандалов и рукозаламываний, чтобы разжалобить.

И тогда меня немного проняло. Чёрт.

– Ты что натворил? – рычу в телефон. – Ты чем там занимался на моём дне рождении? Тут дамочка пришла, заявила, что беременна. От меня.

– Задержи её, пожалуйста, – просит Егор, и я скрежещу зубами, понимая, что… ничего не понимаю.

– Ушла твоя муза в неизвестном направлении.

Егор отключается и сбрасывает мой настойчивый звонок, беся меня ещё больше. Через минуту он влетает в кабинет.

– Раздевайся. Быстро.

Он у нас иногда командовать умеет. Я даже пиджак успел стянуть, прежде чем очухался.