Юрий Быков - На светлой стороне

Свет колышущихся фонарей раскачивал улицу. Серая мгла лежала на небе, метель раскидывала белёсые пряди по земле… И вдруг позёмки не стало, на пепельное небо вышла луна, сделалось тихо и заискрился снег.

Это жёлтое светило было, как одиночество в зимнем поле. Или это странствовала сама печаль, которая, однако, не навевала тоски, а только влекла покоем и какой-то нестрашной тайной…

Возле окошка дежурного Натыкин и Настя увидели Козличенко, рядом с ним – даму в величественной дублёнке.

– Что так долго?! – кинулся к ним Козличенко. – Мешаков уже здесь! В кабинет начальника пошёл. Плохо дело…

– Не паникуй, Валера. Где наши?

– В «обезьяннике», где ж ещё? Я говорю дежурному, мол, мы свидетели, готовы дать показания… Кстати, это Вероника Витальевна, моя знакомая. А он: «Ждите, следователь всех опросит».

Официантку уже повели. Что она там расскажет, одному богу известно.

В этот самый момент из кабинета напротив вышла девушка с «конским хвостом» – вся в слезах. Следом появился мужчина в свитере и джинсах, с листом бумаги в руке.

– Свиридов, я к начальству! – бросил он дежурному и начал подниматься по лестнице.

– Пошли, – взглянув на Натыкина, произнесла Настя тихим голосом, в котором он с удивлением распознал командные нотки.

Пока они поднимались за мужчиной, Антон искоса поглядывал на Настю, отмечая, что лицо её, вроде бы оставаясь прежним, в то же время становится другим. Однако понять, что конкретно с ним происходит, он решительно не мог.

В конце коридора мужчина постучал в один из кабинетов:

– Разрешите, товарищ подполковник?

У закрывшейся за ним двери и встали, обратившись в слух, Настя и Антон.

В помещении было трое: начальник, следователь и Мешаков.

– Не беспокойся, Александр Ильич, сына твоего сейчас отпустим, его друзей тоже.

– Надеюсь, этот залётный получит по заслугам! Совсем обнаглели! Мы в своём городе уже не хозяева!

– У него и документов-то нет! Не сомневайся, я его надолго закрою.

– Ладно, спасибо, в долгу не останусь…

– Ага, на днях загляну.

За дверью раздались приближающиеся шаги. Настя и Антон поспешили отойти в сторону. Из кабинета вышел крупный мужчина с редкими, зачёсанными назад волосами. Холодно скользнув по ним взглядом из-под очков, он неторопливо пошёл по коридору, с достоинством покачиваясь тяжёлым телом, как судно на волнах.

А из кабинета послышалось:

– Товарищ подполковник, а что делать с показаниями официантки? Она утверждает, что сынок Мешакова схватил её за волосы…

– Что делать, что делать? Первый день служишь? Не знаешь как показания меняются? Компанию выпускай, этого задерживай до выяснения…

– А женщину, которая с ним? Она тоже дралась…

– А её…

В этот момент в кабинете распахнулась дверь…

У подполковника Решёткина и следователя Зацепина широко открылись глаза от вида прекрасного женского тела. Нет, оно не было обнажённым, но одежда создавала именно такую ненаготу, которая манит сильнее откровенности, подобно тому, как недосказанность бывает притягательней раскрытой тайны. А на красивом лице женщины отражались своеволие царицы, порочность распутницы, коварство колдуньи. Всё это сходилось в улыбку и взгляд, гуляло в очерке сочного рта, мыском оплывавшего надгубную ложбинку, дышало во тьме чёрных глаз, прятавшую ещё, похоже, что-то изумрудное…

Разумеется, наблюдатели не анализировали подобным образом зримое, они постигали его целиком и безотчетно и были не в состоянии перевести ни на что другое взгляда.

Когда же перевели…

– Здравия желаю, товарищ генерал! – вскочил Решёткин, а Зацепин вытянулся по стойке «смирно».

Натыкин опешил ещё больше. Он и так-то находился в состоянии изумления от Настиного вида. Дело в том, что до того, как они вошли в кабинет, ни этой юбочки, ни облегающей блузки на ней не было! Правда, лицо… Он заметил его преображение ещё на лестнице. И вот каким оно стало… Но, что это?! Как такое возможно?! А тут ещё эти полицейские! Они его что, за генерала принимают?!

Он опустил взгляд, которым упёрся в чёрные китель и брюки с красными лампасами, а, покосившись, обнаружил на плечах тоже чёрные с красной же окантовкой погоны! Правда, генерал! И не армейский, а полиции!

«Что ж, Анастасия Алексеевна, – подумал Натыкин, – оставим выяснения на потом» – и кашлянул.

– Вы что, подполковник, захотели из органов вылететь?! Кумовство развели! Закон попираете!

«Надо же! „Кумовство“, „попираете“! Вовремя вспомнилось!» – отметил про себя Антон.

– Виноват, товарищ генерал!

В вытаращенных глазах Решёткина стояли ужас и мольба, лицо обабилось и поглупело.

«А следак-то держится лучше, – подумал Натыкин, глядя на Зацепина, внешне довольно спокойного, лишь слегка подрумянившегося. – Ну да, а ему-то что? Он ещё не успел показания переделать…»

– Вы следователь?

– Так точно!

– Показания потерпевшей у вас есть?

– Есть!

– Так что стоим?! Не знаем, что делать? Мужчину и женщину выпустить, сынка задержать! Выполняйте!

Зацепин стремительно исчез.

Натыкин заложил руки за спину, обвёл кабинет грозным взором, который – вдруг понял Антон – не смягчился бы, даже попадись ему Настя!

«Надо же, как в роль вжился!» – подумал он и осёкся, осознав, что Насти нет! Исчезла! Когда?

Натыкин направился к двери.

– И гляди у меня, подполковник!.. – погрозил он пальцем. – Чтоб всё по закону!

– Есть! Так точно! – проорал, обезумев от испуга, Решёткин.

За дверью Насти не было. Натыкин торопливо миновал коридор, начал спускаться по лестнице и вдруг заметил: на нём нет формы! Он опять в своих джинсах и серой куртке! Да что же происходит? В пору умом тронуться!

А с лестницы уже были видны дама в дублёнке, возвышавшаяся над Козличенко, Жанна, державшая Батищева под руку, одновременно её обнимая, и… невозмутимо-милая Настя в своей серебристой шубке.

– Уходим, уходим, – поравнявшись с ними, негромко скомандовал Антон.

Молча, они дошли до перекрёстка.

– Ты, Валера, молодец! – протянул руку Натыкин. – Серьёзно, без шуток…

– Да и вы молодец, – отвечал ему с рукопожатием Козличенко. – Не знаю, как бы мы без вас… – и поправился, решив сблизиться со своим антагонистом: без тебя…

– А я тут как бы и не при чём, правда, Настя? – усмехнулся Натыкин.

Неожиданно Вероника Витальевна отвлекла на себя внимание. Она шагнула к штабс-капитану.

– Это был смелый поступок! Вы настоящий мужчина!

– Благодарю, сударыня, – поклонился Батищев. – Но, не стоит!

– И вами я восхищена! – дотронулась она до руки Жанны.

– Знали бы вы, как я испугалась! Особенно потом. Никогда не думала, что окажусь за решёткой!

На губах у Жанны была тихая, недораскрытая, как намёк, улыбка, а в глазах, словно бы горела лучинка счастья. Всё говорило о блаженстве человека, благополучно избавившегося от большой напасти.