Светлана Данилина - Конференция

– Да ты что! Какое простите! Я тебе в ноги пришёл кланяться! – воскликнул посетитель.

– Угу, – промямлил капитан.

Он ждал не расправы, конечно, но, по меньшей мере, разбирательства.

Человек уселся на предложенный стул.

– Пришёл я к тебе сказать спасибо за то, что жизнь спасли! И отдельное спасибо – за то, что уронили!

– Это как? – опешил Иванов.

– Да вот так! Как я тогда об асфальт-то брякнулся – у меня словно что встряхнулось! – Димыч с многозначительным выражением лица повертел широко расставленными большим и указательным пальцами у виска, словно лампочку вкручивал. – Другим человеком стал! Новую жизнь начал! Если бы не вы!

– Ну? – только и мог с неопределённой интонацией спросить командир.

– А вот слушай, – и собеседник принялся рассказывать.

– Я ведь совсем опустился тогда. А был нормальным человеком. Главным инженером завода работал. Семья имелась – жена, две дочки. Только выпить любил. И пил. Помногу. Нехорошо всё шло, по наклонной. С работы меня выгнали. Жена со мной развелась. Из квартиры выписала. Хорошо, что дедова комнатушка оставалась. Хотя спился бы совсем, это точно. Но как упал тогда, в мозгах что-то встряхнулось! Всё по-другому переосмыслил! Вылечили меня, нога зажила. Из больницы выписался. В себя пришёл. На работу устроился. У меня ведь образование. И котелок ещё варит! Пить сразу бросил. Зарабатывать стал. Потом и дело своё открыл. Хорошо всё пошло. Фирма теперь есть. Квартиру купил. Женился. Всё благодаря вам! Не уронили бы вы меня тогда – загнулся бы! Это точно. Подожди! Сейчас приду!

Человек торжественно и загадочно улыбнулся, вскочил и поспешно вышел.

Командир, не зная, что будет дальше, сидел, смотрел на оставленную открытой дверь и молча ждал спасённого.

Через несколько минут убежавший было визитёр опять появился в кабинете. В руках у него был чёрный пластмассовый ящик с бутылками, на широкоскулом лице сияла всё та же ясная и открытая улыбка.

– Вот! – радостно сказал он и поставил ношу на стол.

– Ты ж завязал! – напомнил ему капитан.

– Это тебе и твоим ребятам! От меня – ящик коньяку. Спасибо вам! Земной, как говорится, поклон!

– Ну, давай, за спасение! – растерялся Иванов и даже потянулся было к дверце шкафа.

– Не, я совсем не пью! Это вам в знак благодарности. Не вы бы… Э, да что там говорить! Пошёл я! Ну, будь здоров!

И с этими словами человек поспешно покинул кабинет.

– Спасибо! – крикнул ему вслед командир.

Так он и остался с ящиком коньяка и пониманием меры человеческой благодарности.

Середина лета.

Маленький российский провинциальный городок.

Площадь перед автостанцией – небольшим белёным домиком с пронзительно-синей режущей взгляд крышей.

Перед зданием – клумба с яркими розовыми и белыми воздушно-лёгкими, похожими на экзотических порхающих бабочек петуниями, которые торчат из хорошо утрамбованного дождями и высушенного солнцем и ветром, покрытого непробиваемой коркой чернозёма.

Рядом с клумбой три толстых пня, оставшихся от спиленных несколько лет назад деревьев.

Времена, как это с ними обычно водится, в диаметральном порядке поменялись: когда-то деревья в городке повсюду сажали, теперь спиливают. Аргументы для сего вандализма супержелезные: вот будет ураган – деревья сразу упадут прямо на дом или, того хуже, его находящаяся в тени крыша вдруг вздумает сгнить. Ураганы здесь редкие гости, много лет ничто никуда не падало, а нежно оберегаемая ультрамариновая крыша даже не подавала признаков гниения, но теперь паника подвигла всех к необходимости пилить-пилить и ещё раз, рук не покладая, отчаянно пилить.

Новых деревьев взамен никто не сажает – зачем создавать проблемы?

Высохшие толстые пни хороши и крепки, ничто не показывает признаков ветхости и болезней, то есть видно, что деревья могли ещё расти и расти, давая спасительную тень или защиту от дождя.

Возле многострадальных пней стоят три скамейки. Когда-то в летний зной на них можно было спрятаться от жестокого солнцепёка. Теперь же усталой спасённой от древопадения публике только и остаётся сидеть под палящим солнцем.

Светило жжёт и печёт так, что лучи его отражаются от асфальта, как от зеркала.

Вся площадь так и пышет нестерпимым жаром.

В целом она напоминает хорошо раскалённую сковородку, саму по себе излучающую обжигающую энергию.

Внутри домика в зале с двумя зарешёченными кассовыми окошечками сидят на скамейках ожидающие своих рейсов пассажиры. Но воздух здесь, как в настоящей парилке, и неизвестно, где лучше находиться – на улице или в таком помещении-душегубке. Потные измученные люди, выбравшие для себя пытку «сауной», изнемогают от духоты.

Те, кто предпочёл пытку солнцем, устроились на улице – на скамейках.

Часть пассажиров прячется за домом в тени стены. Но эти «счастливчики» вынуждены наслаждаться стоя. Рядом с ними прямо на земле лежат их плотно набитые тяжёлые сумки.

Среди публики – в основном женщины, выбравшиеся в районный город из ближайших деревень за покупками на воскресную ярмарку.

Рядом со зданием автовокзала на специальной площадке в ожидании стоящего неподалёку автобуса собралась немалых размеров группа пассажиров ближайшего рейса.

Они толпятся на самом солнцепёке и с нетерпением смотрят на шофёра. В глазах у всех читается одна мысль: когда же наконец тот соизволит подъехать. Но детина сидит на своём месте за рулём и не обращает внимания на изнемогающих от жары людей. До рейса ещё пятнадцать минут, и он никому ничем не обязан. Пусть пассажиры побудут на солнышке, подождут, ничего страшного, никуда не денутся. А ему надо отдохнуть.

Но вот проходят положенные пятнадцать минут, и автобус подъезжает к площадке.

Толпа оживляется. Зрительно кажется, что она утягивается и внутренне мобилизуется.

Впереди пожилых пассажирок стоят две девушки, худенькие и субтильные, явно не местные.

Двери подъехавшего автобуса открываются как раз перед ними.

– Ой, как хорошо! – говорит одна другой.

Но та не успевает высказать ответной радости по поводу того, что судьба подарила им шанс первыми войти в салон.

Потому что сразу перед барышнями вдруг вырастает женская фигура – мощная потная спина, а чуть пониже – дважды выпуклая внушительная филейная часть, заполняющая почти весь дверной проём. Огромная женщина активно и напористо лезет вперёд по ступеням, волоча в обеих руках увесистые наполненные до отвала сумки. Пассажирка одной большущей загорелой, усыпанной мелкими рыжими веснушками рукой хватается за поручень и подтягивает всё своё грузное тело вверх, тяжело затаскивая одну тяжёлую неповоротливую ногу за другой на ступеньки.