Ирина Мисевич - Куда уходят скалы. Книга первая

Я не понял, спал я или всего лишь дремал, усталость, волнение, смена часового пояса и неутомимое солнце не дали провалиться в глубокий сон. Уже не терпелось взобраться по пологому склону, но наши местные спутники остановили нас: сейчас идти нельзя, духи не разрешают. Старший из проводников, юноша по имени Вагирел, велел нам ждать в лагере, а они с товарищем пошли на разведку.

Мои попутчики тоже томились от безделья и неизвестности, эта экспедиция требовала от каждого повышенной выносливости и силы, поэтому все мои коллеги – молоды, следовательно, активны и деятельны. Самый юный – Федор, выходец из крестьян, сын травницы. Мать с рождения брала его в лес, объясняла, какая трава лечит, какая может навредить, поэтому Федя в свои 22 года был ходячей энциклопедией по ботанике. Он предупредил нас, что побродит рядом, поищет интересненькое, у этого мальчика кроме знаний был нюх на растения, где любой из нас прошел бы мимо, юный Федор Иванович поворошит веточкой, подкопает и достанет какой-то диковинный корешок.

Георгию, моему ассистенту, 32 года, он писал диссертацию под моим руководством, готовился стать молодым доцентом. Несмотря на то что внешне был весьма импозантен, семьи не имел, наука занимала все его время, не успевал ни ухаживать, ни знакомиться с барышнями, заводить романы со студентками считал неприличным, а кроме родной альма-матер и лаборатории нигде и не бывал.

Третьим был комсомолец, которого нам навязали, чтобы мы не вели антисоветских бесед, не скрыли бы находок от партии. Звали его Тимофеем, возрастом его мы не интересовались, понятно, что был молод, силен, физкультурник. Впрочем, он оказался любознательным, старался развивать не только тело, но и ум. Я в свои 46 был для него, вероятно, старцем, относился Тимофей ко мне почтительно, команды выполнял безоговорочно, старался взять ношу потяжелее. Вскоре мы забыли, что он приставлен к нам надзирателем, приняли в свою команду.

Вернулся Федя с кипреем узколистным, в народе его называют иван-чай, а по-якутски «кучу». Он обладает успокаивающим свойством. Федя понимал, что у всех нервозность и бессонница. Сели пить чай и ждать.

Я знал, что неподалеку от вулкана было жилище шамана и его двух жен. Скорее всего, проводники пошли просить разрешения провести к его кратеру белых людей, но отсутствовали они уже 6 часов.

Мы ждали до вечера, тревога нарастала, воздух пропитался напряжением и страхом. Я посмотрел на берестяные карты и пиктограммы, которые дали мне сотрудники кафедры натуральной истории, и принял решение пойти к землянкам шамана, дал команду не разделяться, идти всей группой. День или ночь сейчас, значения не имело, было абсолютно светло. И от этого яркого света картина, открывшаяся нам, была еще страшнее. Территория вокруг жилища была в крови, казалось, что никто не выжил, людей зарезали как скот. Самое ужасное из увиденного было то, что одна из жен была беременна, когда я прикоснулся к ее руке, то понял, что она еще жива. Мы действовали слаженно и быстро, один нашел иглы и жилы для шитья, второй приготовил спирт, я зашивал. Кровь остановилась. Георгий остался с женщиной, обработал рану стрептоцидом, а мы пошли искать еще выживших.

В жилье все было перевернуто вверх дном, я бросился искать амулеты, предметы для камлания, не нашел ничего. Не было даже фигурки Мугды, ее делали из черепа умершего шамана, ей поклонялись, ее кормили. Все самое ценное и святое было украдено. Даже при беглом осмотре лично мне сразу стало понятно: чукчи и кровная месть здесь ни при чем, инсценировка была очень грубой, неизвестные рассчитывали на примитивных людей, рассуждая примерно так: коль вырезали юкагиров, значит, орудовали чукчи. Тела шамана не было нигде, проводники тоже пропали. Я решил пойти к вулкану. Вдруг метнулась чья-то тень, я – за ней, к лошади бежал человек в чукотской одежде, правда, выглядел он как-то странно. Я сначала не мог сообразить, что в нем не так, но на бегу с его головы упал капюшон, обнажив светло-русые волосы. Он обернулся проверить, не видит ли кто его, солнце светило ярко, в моей памяти он остался навсегда. Европеец с классическим овалом лица, но слишком близко и глубоко посаженные глаза делали его похожим на волка, густые серые брови усугубляли это сходство. Я понял, что если когда-либо встречу этого человека, похожего на оборотня, то узнаю его непременно. Он прыгнул в седло, и пока я взвешивал, как правильно поступить, пустился наутек. У меня было оружие, но я ученый, а не военный, меня не учили стрелять по живым мишеням, оказалось, это невозможно, даже если бы он попытался убить меня. Вдруг рядом раздались выстрелы, Тимофей тоже сорвался с места, чтобы догнать человека с волчьим взглядом, но тот стремительно удалялся в сторону леса – теперь уже однозначно, мы упустили его. Наши лошади отдыхали от упряжи, а пешему за конным гнаться нелепо.

После погони все встало на свои места и ситуация прояснилась. Мне, верующему человеку, было не понятно, как можно разграбить чужие святыни, уничтожая все и всех, не боясь Божьего Суда. Наш оборотень молод, воспитан при атеизме.

Мы с Георгием отправились к вулкану, оставив раненую на попечение Феди и Тимофея.

У подножия увидели наших проводников, они не знали, что есть выжившие, пришли сообщить скорбную весть шаману. Тот был в кратере, они не смели подняться туда. Меня также не пустили со словами «нельзя мешать общаться с умершими, надо ждать, иначе духи и нас могут принять за мертвых». Увиденное в поселении не давало покоя. Я спросил у Вагирела про предметы для камлания: может, они были украшены золотом? И я не ошибся в своих подозрениях, у Мугды в глазницах были золотые вставки с алмазами. В то время еще никто не знал, что в Якутии найдут алмазные месторождения, но местным среди золота удавалось обнаружить особо прочные камни, которые высоко ценились, хотя их еще там и не умели огранять. Этими находками украшали все самое святое и самое дорогое. У шамана были и золотые самородки, и алмазы.

Когда он спустился к подножию вулкана, то вместо приветствия спросил: кто выжил? То ли природная мудрость, то ли умение читать по лицам, то ли действительно колдовство, но объяснять ничего не пришлось. Когда пришли к жилищу, я убедился в том, что женщине мы вовремя оказали помощь, убийца рассчитывал, что она будет одна и истечет кровью, а может, мы его спугнули. Шаман обнял жену, не выпускал ее из рук, баюкал как ребенка, она улыбнулась, лицо порозовело, стало абсолютно ясно, что она и малыш будут живы и здоровы. Нам неловко было наблюдать за ними, поэтому оставили их. Вагирел с помощником готовили к погребению убитых. Семью шамана по традициям следовало хоронить в лесу, далеко от жилья. И не в земле, как принято у нас, а в надземной могиле, выбирали четыре рядом стоящих дерева, отпиливали у них верхушки, на высоте примерно полутора метров соединяли перекладинами, куда устанавливали гроб, выдолбленный из ствола дерева. Такая могила называлась арангас. Тимофей и Федя помогали юкагирам, а мы с Георгием были для них уже лишними, только создавали ненужную суету. Мы снова решили идти к вулкану, хоть это и казалось кощунственным в данный момент. Взяв все необходимое, выдвинулись. И вот он – вожделенный момент, хоть и омраченный страшными событиями…