Игорь Веселов - Непересечение

Город встретил настоящим бабьим летом. А сидя в такси, по дороге из аэропорта, не переставал прокручивать в голове, пытаясь разгадать- почему именно в таком порядке, «доброжелателями», мне уготованы соприкосновения со своим прошлым? Но ответ упорно не находился. К тому же у меня не было никакой уверенности, что этот Аркадий вообще придет в обозначенное «ими» время и место.

Правда следует признаться себе- на эту явную авантюру, наверное, все-же, сподвигнут той фразой в письме, что непослушание с моей стороны послужит некой угрозой для жизней, пусть даже и моих бывших недругов. Хотя вроде взрослый и адекватный мужик, чтобы уверовать в такую несусветную чушь.

Как бы то ни было, я еду, сейчас, на встречу одним из них.

Еще в самолете предался воспоминаниям об истории нашего знакомства, сравнительно недолгой дружбы и бизнес-сотрудничества. Немало из памяти, конечно, за долгие годы стерлось, но вот только в душе осталась ничем несмываемая обида на тот его поступок, приведший к окончательному, в итоге, прекращению общения между нами.

Несмотря на свою фамилию- Чугман, Аркадий всегда как-то нервно открещивался от принадлежности к евреям. И вроде никто особо и не старался допытываться до Аркашиных корней (кстати, отец звался Виктором), ему все же хотелось считать себя сугубо русским. А как он любил рассказывать анекдоты про сынов Сиона! Но, думаю, эта черта совсем не мешала парню оставаться ярким представителем древнего народа.

Ну, а лично меня ровным счетом ничего не тревожило в таком характере. Наоборот, человек умел нравиться. Да и внешность Чугмана вряд ли позволяла однозначно определить национальность- рыжеватый, даже немного конопатый, узколицый с масленичными глазами и утиным носом. Обычный облик не красавца, но с массой умного обаяния, которое так, зачастую, привлекает молодых, и не очень, особ женского пола.

А познакомились в какой-то новогодней компании, через наших, тогда еще юных, жен, являющихся на тот момент одногруппницами, хотя далеко не подругами. Оба мы, веселые ребята, 22-х лет, и учимся на последнем курсе, правда разных институтов. У каждого из нас свои планы на будущее, но они совпадают в одном- обратить постперестроечное время в свой карьерный и финансовый успех.

Другими словами, ничего нового, у того моего поколения, если ты с мозгами и не наделен явными пороками.

Вплоть до девяностого года наши, с Аркадием, дороги особо не пересекались. Так, изредка встречались за какими-то общими праздничными столами, где сдвигали рюмки, травили байки, пьяненько и одобрительно хлопали друг друга по спине и т.д. Когда я защищал кандидатскую, он успел стать начальником монтажного участка. То есть, у обоих наличельствовали перспективы и виды на лучшее. А в безденежной науке, враз распадающейся страны, наступила эпоха хоздоговоров и кооперативов. И вот тогда, когда по тематике моей диссертации на двух крупных предприятиях города были, без лишних рекламаций внедрены установки по очистке гальваностоков, ко мне, в лабораторию, заявился Аркаша Чугман.

–

Его эмоциональная напористость, в тот день, слегка удивила, но причина такого поведения, в общем-то, лежала на поверхности. Ведь я почти сразу купил себе первое и дефицитное авто за серьезные деньги. А этот факт, по-видимому, и вызвал у парня повышенный интерес к тем самым проектам, по результатам их доходности.

Хотя справедливости ради стоит отметить, что пришел он не с пустом, но, заведомо, и не из праздных побуждений. Оказалось, у него с собой, в письменном изложении, предложение (ныне бизнес-планом называется) о нашей будущей совместной деятельности. Там ему «скромно» отводилась роль 50%-го участника в новом предприятии. Причем оно уже с налоговыми льготами, поскольку имеет статус молодежного научно-производственного объединения. И юридически, мол, все подготовлено и надо лишь мое официальное согласие, чтобы мои разработки стали собственностью этой фирмы. За такие уступки мне горячо обещаны (ни много ни мало): та же доля в уставном капитале и должность зама.

Аркадий по обыкновению убедителен, да еще с присущей коммерческой жилкой. А я, сам, и не сказать- весь прямо в науке, да и как-то сразу прочувствовал здесь лидерство Чугмана.

С того момента передо мной встала дилемма: либо уходить с кафедры и вплотную заняться бизнесом, либо, все-таки, не бросать мечту о докторской. Те годы многих растиражировал подобный выбор. И Иван Ворохов оказался именно из этого числа растерянных. На эволюцию решения (как поступить?), наверное, повлияло несколько факторов- предвкушение перспективы больших «бабок», вера в свою удачу и способности, стремительно падающий престиж советского ученого, и конечно главная и основная причина для меня- это недавний и принципиальный конфликт с заведующим кафедры….

Вот последнее окончательно и перевесило чашу весов в пользу предпринимательства. Надо было видеть, как распереживались мои старорежимные родители по поводу такого радикального шага сына, но я уже никого не слышал.

За два с небольшим года наша с Аркашей деятельность, на ниве самостоятельного плавания в «водах» ускоренно зарождающегося в стране капитализма, претерпела всякое. А итогом ее- это учреждение нами многопрофильной фирмы с модным названием- «ФинТраст».

И теперь мы уже имеем устойчивую прибыль и неуклонно расширяем штат сотрудников. Кажется, наконец-то, что многое устраивается наилучшим образом. Возможно, с финансовой точки зрения и будущего потенциала, так и было. Но, тут, замечаю- когда у нас вроде бы забрезжила полноценная стабильность- в наших рабочих отношениях, иначе говоря в стане руководства, постепенно стала пропадать необходимая доверительность.

Подозрительность, совсем как-то незаметно, овладевает твоими мыслями и все труднее начинают решаться оперативные задачи своего же бизнеса. Если рассуждать, что с нами это сделали деньги и плохо скрываемая тяга каждого к единоначалию, то будет, думаю, слишком уж упрощенно и довольно наивно. Скорее всего такое явилось результатом общей неготовности признать, в силу собственных характеров, самим себе- здравые паритетность и компромиссность ни в коем случае не могут считаться твоей слабостью, а совсем наоборот.

Но этот вывод мне пришел на ум много позже. Тогда же мы оба лишь продолжали усугублять сложившуюся ситуацию, пока Аркадий не спровоцировал (как потом понял-специально) наш с ним окончательный разрыв.

Началось все где-то месяца за три до этого. Через одного московского академика мне счастливо удалось заполучить серьезные квоты на продажу заграницу партии из ряда редкоземельных металлов. Я долго и сложно к этому шел, и теперь достиг нужного и совершенно легального. А ведь, когда набрел на эту идею, тут же поделился ею с напарником. Тогда еще, по- другому, у нас и не представлялось. Вот только сейчас, выслушав, Чугман как-то сразу скептически сморщился, выразив таким образом свое полное неприятие моего нового бизнес-проекта.