Николай Шахмагонов - Молодинская битва. Куликово поле Грозного Царя

Затем, поднявшись по винтовой лестнице, убийцы толпой подобрались к двери в опочивальню. Дверь была заперта изнутри.

Один из заговорщиков, подражая голосу Прокопия, закричал:

– Господине, господине!

– Кто это? – послышалось в ответ.

– Прокопий это. Слуга твой, Прокопий.

За дверью воцарилось молчание. Заговорщики были в напряжении. Они поняли, что князь сообразил, что слышит голос не Прокопия, а, следовательно, к нему явились злоумышленники. Решили выбивать дверь. При первых ударах, князь бросился за своим мечом, но его на месте не оказалось. Меч, переданный ему через поколения от святого Бориса, был украден. Однако князь не пал духом. Первых двух ворвавшихся к нему заговорщиков свалил ударами кулака столь стремительно, что те не успели даже воспользоваться оружием. Но за ними ворвалось ещё сразу несколько негодяев. Они тоже получили отпор, но бандитов было слишком много, что бы князь смог противостоять им. Нескольким убийцам удалось зайти со спины – излюбленный приём «храбрых» террористов нападать на безоружных, да ещё с тылу.

Заговорщики, нападавшие на князя, были не только вооружены, но и одеты в доспехи, в то время, как князь, готовясь ко сну, доспехи снял.

В коварстве все убийцы схожи. Негодяи нанесли несколько ударов князю сзади мечом. Тот упал. Банда долго глумилась над князем – его били, топтали ногами, рубили. Наконец, пьяной ватаге показалось, что князь мёртв.

И тут всю банду снова обуял страх. Заговорщики бросились бежать, обгоняя друг друга. Опомнились лишь возле ограды церкви Рождества Пресвятой Богородицы.

Помолчал митрополит, да и государь сидел, слова единого не подавая. Прибавил к рассказанному митрополит, что бросили истерзанное тело убитого князя и запретили подходить к нему и отпевать запретили.

– Помнится, ты говорил мне, что не остались безнаказанными убийцы-крамольники? – проговорил наконец государь.

– Говорил, ну и теперь напомню. Младший брат Андрея Боголюбского князь Михалко, взявший власть во Владимире, вырвав её из рук ставленников бояр-крамольников, захватил убийц. Все были казнены, зашиты в мешки из свиной кожи, положены в короба, а короба подожжены и пущены в Поганое озеро. По сю пору, как сказывают, слышны голоса их в ненастья… Охи да вздохи над озером… Но это так. Легенды.

– Понял, отче, к чему ты мне всё это поведал. Понял, – тяжело вздохнув, молвил Иоанн. – И меня ждёт участь такая, если не распознаю и не накажу крамольников и убийц. Да как распознаешь?! Вон и ныне поход назначен, а войско не готово. Вредят, а кто? Сразу и не разберёшь ведь.

Долго собиралось войско. Лишь 8 января 1548 года выступило оно в поход на Казань двумя колоннами. Ну а Митрополит Макарий выехал назад, в Москву. Ему поручил государь на власти быть и власть государеву держать в стольном граде крепко и праведно.

А на Казан пошли, кроме той части, что во Владимире собралась под командованием князя Бельского, при которой, и государь находился, и вторая колонна под командованием «служилого татарского «царя» Шаха-Али и князей Воротынского и Горбатого-Шуйского. Сосредоточившись в устье реки Цивили, русские полки к началу февраля встали у стен Казани, заперев город, но на штурм не пошли. Маловато сил было.

Тяжёлым оказался поход. Только зима заморозила, как ударила оттепель, а оттепель посредь зимы – это и дороги непроходимые, и эпидемии, да и падёж коней. О штурме Казани и думать было нечего. К тому же в начале февраля беда произошла. При переправе через Волгу не выдержал лёд, провалилось много пушек, другого снаряжения, но главное – погибли люди. И всё это на глазах государя, который руководил переправой, а затем и спасением людей.

Эта неудача могла серьёзно отразиться на боевом духе войска, поскольку и так уже он был совсем невысоким. А тут такая потеря. Мало того, это, напротив, поднимало уверенность казанцев в том, что русские их не одолеют.

Что было делать? Государь видел только одно решение – успех, хотя бы небольшой, но успех.

Дмитрий Бельский прибыл к государю в дурном настроении. Он ждал приказа о всеобщем отступлении, и не видел иного выхода. А какому военачальнику по душе отступление?

Но юный царь с твёрдостью и уверенностью в успехе задуманного распорядился:

– Идти тебе, княже Дмитрий Фёдорович, на Казань!

– На Казань? – переспросил Бельский, и в голосе его почувствовал государь плохо скрываемую радость, хотя продолжил воевода с тревогой: – Как идти, после беды, с нами приключившейся?

– Идти с конницей, взяв с собою только лёгкие пушки. Осадные не брать, – молвил государь. – Не осада нужна, не штурм. Удар нужен, чтоб силу нашу почувствовали казанцы.

Обсудили ратные вопросы, особенно коснулись взаимодействия, то есть той поддержки, которую нужно оказать отряду Бельского и при выходе на врага, и при отходе от стен казанских.

Наутро двинулась конница под командованием воеводы Бельского на Казань. Казанский хан, получив о том сообщение, решил встретить русских на подступах к крепости в Арском поле.

Арское поле – широкая равнина, что простиралась к востоку от стен города. Обрамляли его реки Казанка и Булак. Вот уж поистине нашли поле, где можно разгуляться на воле… Название таковое поле получило от ари и аринов, которые считаются родственными народностями вотякам, переселившимся с берегов Енисея под Казань в годы шествия ордынских полчищ на русскую землю. Поле это не раз уже видело жестокие схватки русских с татарами и их вассалами.

Понял князь Бельский, что не случайно вышел Сафа-Гирей на это поле, и встретил вражеские войска огнём артиллерии, а затем ударил всею силою отважных конников. Бежал враг, оставив предместья, в которых воины Бельского нашли немало полонённых русичей, едва поверивших в свою свободу, взяли и трофеи немалые, вполне по тем временам законные.

Осада же не была долгой. Скорее угрозу в себе содержала, ведь через поле Арское пролегал торговый путь, важный для снабжения Казани.

Возвратился Бельский к государю не как побеждённый, а как победитель. Никто не принуждал оставлять рубежи завоёванные. Сам ушёл и с гордостью доложил:

– Повеление твоё исполнено, государь! Втоптали мы войско Сафа-Гирея в город!

И таков успех порадовал.

О штурме Казани и думать было нечего, но как бы не переживал государь и напрасные жертвы среди людей, и утрату военного снаряжения, и потерю конского состава, сознавал он, что всё это не напрасно. Чуваши и марийцы, просившиеся под руку Москвы, не дрогнули, не разбежались, а оставались с русским войском до окончания похода. Казанцы же увидели, что недалёк тот день, когда придёт расплата за их злодеяния.

– Не горюй, великий государь, – сказал воевода Бельский, после того как на военном совете было решено возвращаться в Москву в виду надвигавшейся весеннее распутицы: – Решена важная задача. Ты поддержал народы, под руку твою стремящиеся. И казанцем показали мы на Арском поле, что сила русская ещё проявит себя. А Казань?! Казань ещё будет нашей.