Дмитрий Денисовский - Сколько стоит жизнь плохого мальчика?

Сергей Борисович увлеченно бежал трусцой уже полчаса, когда заметил, как его помощник, обойдя помещение по периметру, подошел и встал невдалеке. Миша знал, что хозяин ненавидит, когда кто-то заходит к нему со спины. Поэтому и остановился перед взором Салтана, ожидая его внимания, словно ученик у доски, готовый рассказать домашнее задание строгому учителю.

Салтыков перешел на плавный бег и выключил пультом монитор. На лбу его раскрасневшегося круглого лица выступили крупные капли пота. Он взглянул своими острыми, чуть прищуренными глазами на Мишу и задал ему несколько вопросов запыхавшимся голосом:

– По твоему выражению лица вижу: тебе есть что сказать. Случилось нечто срочное, что должно прервать мою тренировку?

Миша не смутился. Он работал у Салтана несколько лет и прекрасно знал о том, что и когда можно говорить. Поэтому спокойно протянул:

– Нет-нет, Сергей Борисович! Ничего сверхординарного. Вы вполне можете выслушать мой доклад, не прерывая бега.

– Ну спасибо тебе, добрый человек!

Салтан произнес это ироничным тоном и добавил, не останавливаясь:

– Ты же знаешь, что я каждое утро наматываю пяток километров. Мне остался последний, поэтому постой здесь и подожди, пока закончу. А еще лучше расскажи о чем-нибудь, не относящемся к делам. К ним еще успеем приступить.

Миша, слушавший прерывистый голос хозяина, который звучал в такт его движениям, решил блеснуть эрудицией. Он улыбнулся и весело спросил:

– А вы, Сергей Борисович, знаете, кто и зачем придумал беговую дорожку? – и продолжил, не дожидаясь ответа: – Один английский инженер-строитель еще в начале девятнадцатого века разработал ее специально для тюрем. Он и назвал ее treadwheel, что с английского переводится как беговое колесо. Заключенные в виде наказания крутили его ногами целый день. А при этом еще и пользу приносили. С помощью этой машины перекачивали воду или мололи зерно. И только потом, уже в двадцатом веке, это устройство переделали в спортивный тренажер.

Эта история Салтану явно понравилась. Он засмеялся и сказал, нажав на кнопку остановки программы:

– Я представляю, какая мощная дыхалка и накачанные ноги были у тамошних зэков!

Истории про тюрьмы и заключенных были близки ему и интересны. Салтан отчетливо помнил почти что каждый день из пяти лет, проведенных им за колючкой в далекой молодости.

Он немного постоял на беговой дорожке, а затем, отдышавшись и схватив полотенце из общей стопки, заботливо подготовленной служанкой, вытер им крупные капли пота с лица и бросил Мише:

– Жди меня на террасе. Приду после душа.

Тот проводил взглядом невысокую округлую фигуру удаляющегося хозяина и направился из спортзала в сторону уютной террасы.

А придя туда, уселся в кожаное кресло и стал ждать хозяина.

Служанка, миленькая светловолосая девушка лет двадцати пяти, юрко вынырнула из дверей с подносом в руках. Она поставила на край резного дубового стола стакан с фруктовым фрешем, предназначенным для Сергея Борисовича. А Мише подала небольшую кружечку с черным кофе, восхитительный запах от которого разнесся по всей террасе.

Вышколенная служанка знала пристрастия своего хозяина и его помощника. Поэтому и принесла всё необходимое, не задавая вопросов.

Ее звали старинным и красивым русским именем Аглая. Фамилия вот только подкачала и совсем ей не подходила – Пузанова. Девушка была стройной, миниатюрной, но физически очень крепкой.

Аглая была родом откуда-то из этих мест и попала на работу к Салтану, в общем-то, случайно. Бывшую спортсменку – кандидата в сборную страны по художественной гимнастике – выгнали из команды то ли из-за возраста, то ли из-за неперспективности, и отчаявшаяся девушка вернулась домой к родителям. Устроилась на первое время на должность физрука в местную школу, благо что успела получить диплом физкультурного института.

Там-то и приметил ее меценат Сергей Борисович Салтыков, спонсировавший ремонт спортзала. Увидел ее и прямо без подготовки предложил работу у себя. Обещанная зарплата служанки была раз в десять больше скудной получки физрука, и Аглая раздумывала недолго.

Был, правда, в этой работе один огромный-огромный минус. Сергей Борисович порой использовал девушку, щедро оплачивая эти услуги по отдельному тарифу. Слава богу, было это нечасто и протекало очень быстро. А возразить и отказать Салтану она не могла, как, впрочем, никто и никогда!

Миша знал, что Аглая была в него влюблена, но относился к этому нейтрально, поскольку сам не испытывал никаких ответных чувств. Но девушку он не отталкивал, расчетливо полагая, что ее привязанность к нему может когда-нибудь пригодиться.

Иногда они занимались любовью, но делали это скрытно и только тогда, когда были уверены, что их связь не будет никем замечена. Мишу, правда, пугало, когда он в присутствии Сергея Борисовича замечал влюбленный взгляд наивной Аглаи. Всегда холодно отворачивался в этот момент и не давал Салтану никаких поводов что-то заподозрить. Знал, что наказание за амуры с игрушкой хозяина будет скорым и жестоким.

Миша успел выпить свой кофе, когда на террасе появился Салтан, посвежевший и в отличном расположении духа. Он плюхнулся в мягкое кресло. Схватил пухлой рукой с короткими пальцами-сардельками стеклянный бокал и, сделав глоток, сказал спокойным голосом:

– Ну что, Мишенька! Вроде бы еще ранним утром обговорили все неотложные дела или нет?

Помощник тихо ответил:

– Сергей Борисович, есть еще кое-что, заслуживающее вашего внимания.

Начало дня выдалось прекрасным, солнечным и безветренным. В сосновой роще, примыкающей к территории усадьбы, негромко пели птицы. Поверхность близлежащего озера была абсолютно гладкой и похожей на огромное зеркало, отражающее солнечные лучи. На террасу не долетало даже легкого дуновения ветерка, поэтому говорить можно было тихо, не повышая голоса.

Миша начал издалека:

– Вы помните, Сергей Борисович, как дали мне задание найти человека, якобы наследника одного богатого француза, умирающего от онкологии? Так вот, мы его нашли!

В спокойных до этого глазах Салтана загорелся огонек заинтересованности и азарта. Миша прекрасно знал, что такие горящие глаза хозяина означают его повышенное внимание к вопросу и будущую бурную активность. Широкие ноздри его носа расширились. И сам Салтан стал больше похож на терьера перед барсучьей охотой. Он наверняка уже почувствовал запах денег. Причем больших денег!

Салтыков отставил бокал с освежающим напитком и ответил, напоминая скорее самому себе:

– Конечно! Несколько месяцев назад мои люди из Западной Европы сообщили мне о том, что некий француз, ученый-физик, стоящий одной ногой в могиле, начал вести поиски своего сына, по слухам живущего в России. Этому французу когда-то достался в наследство от отца контрольный пакет акций огромной корпорации. А других детей у него нет. Поэтому его русскому сынку светит стать реальным евромиллиардером! А это очень и очень интересно!