Дмитрий Денисовский - Сколько стоит жизнь плохого мальчика?

Оказавшись у своего небольшого, но уютного дома, стоящего в самом конце улицы, Никита открыл калитку и зашел во двор. Пройдя пару десятков метров по гранитной плитке между нескольких, аккуратно подстриженных лимонных деревьев, он толкнул стеклянную дверь дома. Снял свои мокрые плавки-шорты, по пути бросил их в стиральную машину и нагишом прошлепал в душ.

Легкая грусть накатила на него опять, когда он, стоя под прохладными струями воды, вспоминал о своей Адель. Точнее сказать, об Адель, которую когда-то считал своей.

Два года назад, после знакомства с ней, в Никите произошли разительные перемены. Он по-прежнему честно выполнял свой долг в общем с Марком деле, но, не думая о себе, стал искренне переживать за Адель. Волнуясь, не спал ночами, когда новоявленный капитан Интерпола выполняла опасные задания. Названивал ей и не находил себе места, когда слышал гудки отключенного телефона.

Разные они были с Адель. И по цвету кожи, и, главное, по менталитету. Офицер Интерпола была совсем не по-женски смела и решительна, самостоятельна и независима! Была у них, конечно, общая черта характера – тяга к риску. Но эта их схожесть скорее разделяла, чем сближала.

Лучшее время они проводили вместе во время ее коротких отпусков. Без конфликтов, любя и погрузившись в заботу друг о друге. Даже пару раз навещали ее родителей в парижском предместье. Ее папá тепло принял Никиту. Каким-то непостижимым образом у выходца из знойного Сенегала нашлись с ним общие интересы и большое уважение к уроженцу Вологодчины.

Но всё это было в те свободные дни, которые редко выпадали Адель. В остальное же время они стали часто ругаться. Без злобы и ненависти, без оскорблений и желчи. Скорее со взаимными претензиями из-за желания быть главным в этом странном, на первый взгляд, союзе.

Ну не мог Никита безучастно смотреть, как его любимая, как ему казалось, женщина продолжает ходить по острию ножа. Сколько раз он просил ее перейти на бумажную работу в одном из офисов Интерпола. Даже замуж звал, но с условием, что она уйдет из оперативных офицеров. А та вспыхивала, обрывая его в ответ:

– Ники, сидеть у очага – это не по мне! Я тогда быстро состарюсь и подурнею. Сам же не рад будешь видеть возле себя морщинистую и дряхлую чернокожую бабу!

Она так и говорила по-русски: «бабу», начитавшись в Сорбонне Толстого и Бунина.

И потихоньку их дороги стали расходиться. Встречались они всё реже и в итоге, пару месяцев назад, решили не дергать больше друг друга, договорившись остаться просто друзьями. Изредка созванивались и, коротко переговорив ни о чем, прощались.

Вот и сейчас, Никита, выходя из душа, услышал громкий телефонный звонок от Адель. Вытер не спеша мокрые руки полотенцем и взял трубку, уверенный, что это обычный звонок вежливости. Спокойно ответил по-русски:

– Слушаю!

Адель тоже ответила на «великом и могучем», который был у нее с небольшим французским акцентом и несколько книжным, поскольку учила она его по изданиям классиков:

– Здравствуй, милый Ники! Я не отвлекаю тебя от насущных дел?

Никита, как был голышом, прилег на диван с трубкой у уха и тепло поздоровался:

– Здравствуй, Диди! Я очень рад тебя слышать! Как поживаешь?

Он назвал ее уменьшительно-ласкательным французским именем Didi. Так к Адель обращался ее отец. Это имя Никите нравилось больше, чем немного высокопарное, как ему казалось, «Адель».

Она ответила сразу, пропустив рассказ о своей жизни. В голосе Адель слышалось легкое волнение и даже некоторое нетерпение:

– Ники, я в Лионе, в штаб-квартире Интерпола. И у меня к тебе есть очень важное дело! Ты сегодня вечером будешь свободен? Как смотришь на то, что я приеду в гости?

– Диди, я в отпуске. Марк отпустил до июня, когда начнется наплыв игроков в казино. Так что можешь смело приезжать. Буду рад!

У Боцмана на душе посветлело. Он искренне обрадовался известию о приезде Адель. Все-таки не мог окончательно забыть ее прекрасных глаз-маслин и тепла восхитительного смуглого тела. Поэтому он пропустил мимо ушей ее слова о каком-то важном деле. Это сейчас было не главное и поначалу совершенно не взволновало Никиту. Только ее последние слова заставили Боцмана немного задуматься. Адель, перед тем как положить трубку, добавила:

– Ники, я приеду с подругой. Ты не против? Ее зовут Зои Легран. Она тоже офицер Интерпола и моя коллега из парижского офиса. Мы можем быть у тебя после восьми вечера.

Ну разве мог Никита возразить Адель? Это было, по крайней мере, невежливо, да и к тому же он очень хотел увидеть свою Диди. Поэтому и ответил мягко, не предчувствуя никакого подвоха:

– Жду вас! Ужинать будем у меня. Приготовлю, что смогу.

Адель попрощалась и положила трубку, оставив Боцмана в одиноких размышлениях о вечернем меню.

Готовить он немного умел и даже любил. Из всего небольшого списка блюд, знакомых ему, предпочитал русскую кухню. Мастерски научился выбирать ингредиенты для нее из разнообразия южноиспанских продуктов, не особенно подходящих для готовки щей, окрошки, пельменей, расстегая или пожарских котлет.

Никита знал, что Адель не очень привередлива в еде, поскольку она питалась в основном фастфудом из-за нехватки времени. Но очень уж хотелось ему блеснуть поварским мастерством перед дорогим ему человеком и ее подругой.

Он набрал номер Марка. Во-первых, чтобы пригласить его с женой в гости на ужин, а во-вторых, чтобы спросить Катиного совета по выбору меню. Никита знал, что Катя стала настоящим виртуозом кухонного искусства за два года жизни в Кампоаморе.

Марк долго не отвечал, но все-таки, спустя некоторое время, в трубке послышался его уставший голос. Он, поздоровавшись, спросил:

– Боцман, никак тебе отдыхать наскучило? На работу торопишься, как голый в баню?

В веселом, казалось бы, голосе друга явно чувствовалась тревога. Никита уловил ее сразу и, не ответив на шутку, поинтересовался:

– Что случилось? Что-то с Катей или в казино какие-то проблемы?

– В казино всё в порядке, дружище. А вот у Кати угроза выкидыша! Я сейчас с ней в госпитале. Ее врачи осматривают, и думаю, что оставят тут под присмотром. Ты же понимаешь, у женщин после сорока беременность может протекать не очень гладко. Это опасно! Очень опасно, Боцман!

Никита, с волнением выслушав Марка, задал вопрос:

– Я могу чем-то помочь? Может быть, мне тоже стоит приехать? Или надо заняться делами казино, чтобы тебя освободить?

Марк тяжело вздохнул и ответил:

– Спасибо, друг! Но здесь и меня одного хватит. Я останусь в госпитале на какое-то время. Поддержу Катю, чем смогу. Позвоню тебе, как что-то проясниться. А в казино всё налажено и без нашего присутствия. Парни справляются, и всё работает, как швейцарские часы. Так что отдыхай и ни о чем не беспокойся!