Катерина Калюжная - Первый день вечности

– Эх, хорош Измайлов, – как-то после просмотра вечернего выпуска новостей вздохнул отец. – Жаль только, что убьют парня не сегодня, так завтра. Долго ему подобные разоблачения сходить с рук не будут. Плевать, что сын олигарха, и не таких убирали…

Мое сердце тревожно замерло. Страх сковал все члены, мешая пошевелиться. Перед глазами заплясали черные мушки. Я едва удержалась на ногах, чтобы не потерять сознание. Отец не подозревал, что его слова всколыхнули в моей душе. Родители по-прежнему, не догадывались о нашем близком знакомстве с Женей. В отличие от сестры, которая однажды весенним вечером видела, как мы целовались возле машины. Вопреки моим ожиданиям, Лерка проявила невиданное для нее чувство такта и промолчала. Даже мне не выдала своего отношения к моему роману.

– Когда мне было семнадцать, я тоже была влюблена в тридцатилетнего. В отличие от твоего, он был женат. В общем, у нас ничего не вышло. Ну, кроме… Ну, ты понимаешь…

Это был единственный комментарий Леры. Я невольно подумала, как мало знаю о своей собственной сестре. Жаль, что мы никогда не были и уже не будем близки, как бывает у других.

После слов папы я стала внимательнее следить за новостями, стараясь не показывать своего интереса Жене. Несколько раз я откровенно расспрашивала Севу, который, в отличие от меня, понимал в политике хоть что-то. Мы с Басаргином за прошедшие месяцы стали близкими друзьями. С ним я могла быть откровенна, в том числе и насчет наших с Женей отношений и своих страхов.

– Я боюсь, – призналась я как-то после фотосессии, которую проводил мой друг.

– Чего? – Сева собирал инвентарь и не смотрел на меня. Он думал о чем-то своем, но я была полна решимости выяснить все, что не давало мне покоя.

– Это насчет Жени. – Колени тряслись, я чувствовала себя страшно неуютно, ступая на скользкую почву.

– Он тебя любит, можешь не сомневаться. Запал, как мальчишка, в первый раз, – улыбнулся Сева, не отрываясь от своего занятия.

– Я не об этом, – резко прервала я.

– Не об этом? – удивился Басаргин. Он впервые поднял глаза. Заметив выражение моего лица, он тут же отставил в сторону фотокамеру и тюки с декорациями. – Так, выкладывай все по порядку.

– Меня волнует его работа. Я понимаю, это не мое дело, но то, чем он занимается… Я уверена, это опасно. Мой отец… он сказал, что за такое могут… – Я замялась, не в силах произнести вслух страшные слова. – Короче, за это могут убить…

Сева подошел ко мне, приобнял за плечи и усадил на жесткий кожаный диван.

– Значит, так. – Теперь янтарные глаза стали необыкновенно серьезными. – Я не очень хорошо знаю, что треплют в новостях. И тем более не имею понятия, о чем думал твой отец, когда говорил тебе такое. Конечно, я понимаю, то, чем занимается Женя, опасно, но не настолько, как ты себе придумала. Не стоит забивать голову ерундой. Думай о вашей любви и предстоящем показе Валентино. Вот на чем должны быть сосредоточены мысли молодой, хорошенькой девушки. А не на убийствах и политике.

Сева говорил убежденно. Он смотрел мне в глаза, словно гипнотизируя. Я ему верила и в то же время не могла избавиться от ощущения, будто мой друг чего-то не договаривает. Чего-то очень важного. Было ясно, что я никакими клешнями не вытащу из него информацию, которую он решил держать в секрете.

Через три дня я улетела в Милан. Как обычно, со мной отправился только сопровождающий от агентства, который с разрешения родителей помогал несовершеннолетним моделям пересекать границы и следил за нашим благополучием в чужой стране. В Италии меня не ждало счастливое свидание с любимым. Почему-то именно в этот раз от осознания того, что мы не увидимся целых три дня, на душе скребли кошки, и очень хотелось плакать.

Едва самолет приземлился, я вытащила сотовый, который пару недель назад подарил мне любимый, и набрала знакомый номер. Женя взял трубку с первого гудка, будто только и ждал моего звонка.

– Я уже скучаю, – промурлыкал родной голос.

– Я тоже, – пролепетала я, стараясь сдержать слезы.

Я не понимала, что конкретно так сильно меня расстраивает. В теплом воздухе будто веяло предчувствие беды. Мы говорили минут пять, пока я стояла в очереди на таможне. Почему-то легче мне не стало ни когда я прошла необходимые на границе процедуры, ни когда ехала в такси по вечернему городу, ни даже в гримерке, где, как обычно перед дефиле, творился невообразимый гвалт, способный выбить из головы любые мысли от самых радужных до похоронных.

На подиуме я была вялой и осталась крайне недовольной своим проходом, хотя, судя по отзывам, справилась на «отлично».

Добравшись до гостиницы, я закрылась на все замки, будто за мной по пятам гналась стая мифических монстров. Так я надеялась отгородиться от поселившейся в груди паники. Сердце часто-часто ухало в груди, отзываясь болью в висках. Чтобы развеяться, я сделала то, чем в последнее время практически не занималась. Открыла учебник по геометрии и попробовала сосредоточиться на домашнем задании. Какой бы популярности в определенных кругах я ни достигла, ни от школы, ни от уроков меня никто не освобождал. Естественно, из круглой отличницы я превратилась в махровую троечницу – и это накануне выпускных экзаменов! – но я и не собиралась связывать свою жизнь с миром академических достижений.

По правде говоря, я даже в институт поступать не планировала. Но Женя отговорил меня принимать решение, хорошенько не обдумав все плюсы и минусы. Он обещал, что однажды я скажу ему спасибо, если послушаюсь совета и получу хоть какой-нибудь диплом. Хотелось верить, что он прав. Пока от попыток совмещать две несовместимые вещи – карьеру модели и учебу – я испытывала сплошные неудобства. Да и отношения с одноклассниками, несмотря на популярность, лучше не стали. Разве что их враждебность теперь была скрытой, а зависть проявлялась в повышенном внимании и желании общаться со мной целыми переменами. Кто сказал, что в студенческом коллективе жить будет проще? Только Настя, как и раньше, не интересовалась моей карьерой. Она размахивала мечами с другими чокнутыми фанатами фэнтези, встречалась с волосатым и, на мой взгляд, очень тупым парнем из своей тусовки и знать ничего не хотела о моде и гламуре. Именно за это я и любила свою единственную подругу. К тому же Гордеева успевала учиться за нас обеих, выполняя все домашки в двойном экземпляре…

Геометрия отказывалась лезть в перегруженную тревогами голову. Промучившись около часа, я отложила книгу и приготовилась спать. Часы показывали два ночи. Самое время отправляться в мир грез, где я искренне надеялась встретиться с любимым.

Звонок телефона вырвал меня из легкой дремы, в которую я только что начала погружаться. На экране определился домашний номер. Сердце сжалось от дурных предчувствий, но я смело нажала на зелененькую кнопку. В Москве времени еще больше, чем в Милане, должно было приключиться что-то экстраординарное, если родителей замучила бессонница. В нашей семье лишь один полуночник – это я. – Ксюша, Ксюша, – причитала мама. Даже на расстоянии в несколько тысяч километров я ощущала ее волнение и страх.