Марина Дубровина - Суррогатный муж

Решила расширить свое «меню» всеми цветами радуги, от белого до черного, ведь, как известно, только у серого пятьдесят оттенков. Принять все возможные варианты. Брать уроки у каждого учителя, мыслить шире. Главное – не дрожать, не бояться, не хандрить. Это самый тяжелый «Форт Боярд» 3 3 «Форт Боярд» – известная телеигра, где участники проходят различные испытания, чтобы выиграть ключи и получить сокровища форта. из виденных мною: когда ключ внутри тебя, но ты даже не предполагаешь, на что он похож, как его достать и в каком месте он прячется.

Как говорил Фрейд: «В своих исследованиях огромного здания человеческой психики я остановился в подвале». Сейчас я в подвале самой себя. Почти темно, ничего не видно и слышен тревожный стук сердца, которое редко радуется, часто боится, много сомневается, но продолжает надеяться, что работа его не бесполезна.

Хочу насытить свою жизнь событиями, перестать бояться всего потенциально опасного. Мифические страхи регулярно отравляют мою жизнь, от них – онемение и покалывание в теле, бесконечная усталость и неконтролируемое раздражение. Пусть на моих губах на ПМЖ поселится улыбка, брови перестанут быть суровыми и две кожных складки на переносице прекратят свою ежедневную борьбу. Выражение лица, как у главного героя фильма «Афоня»: «А так похож?» – отстанет от меня раз и навсегда. По утрам еду в маршрутке с «лицом Афони», ловлю себя на этой мысли, и самой становится смешно.

Очень подрывают настроение нерешенные дела. Принять в виде решения «ничего не решать» – это не укладывается в моей голове. От решения я получаю удовольствие, так как оно символизирует взятие рубежа. Есть за что себя похвалить и есть куда двигаться дальше. Ничего не решать – это тупик, бег на месте, это бесконечное страдание моего мозга и души.

Я решила стать учителем для мужа: меняя свое поведение, менять его. Но это решение почему-то подозрительно смахивает на «ничего не решать». Постоянная жвачка – как бесконечная дорожка на велотренажере, как вляпаться в тесто для торта «Муравейник» и пытаться отлепить его от рук без применения муки. То ли задача мне не по силам, то ли жду быстрых результатов, то ли не верю в него. Не могу, взрываюсь. Может, простить себя за то, что эти отношения не сложились, что перезагрузка невозможна?

Менять себя тяжело, много соблазнов. Искушение ныть и жалеть себя. Постоянное желание выпустить злющего фыркающего зверя, который бьется внутри меня о социальные преграды. Запретами его можно только раздраконить. Вот накормить бы его, чтоб он, довольный, расслабился и спокойно, счастливо заснул. Только что он ест? Какая пища приносит ему удовольствие? Я снова вернулась к своим желаниям…

За несколько месяцев переписки портрет самого стойкого из виртуальных поклонников получил дополнительные штрихи, и у него появилась биография.

Антонио София (Sofia), 1975 года рождения. Итальянец, ничего не основавший и не оказавший существенного влияния не только на исторические, политические, социальные, но даже на внутрисемейные события. Родился в Риме (Италия) и стал вторым ребенком в очень набожной семье. Особенно религиозной была его мать – женщина необразованная и до рождения детей работавшая швеей. Позже она освоила ремесло косметолога, но волей судьбы какое-то время работала поваром в школьной столовой. Неизвестно по какой причине она питала страсть к русским именам, вследствие чего сестру Антонио звали Таня, а его имя легко трансформировалось в распространенное в России «Антон». В детстве он был довольно выразителен и имел нормальный вес, увлекался фантастикой и демонстрировал хороший уровень интеллекта.

Мать его была домохозяйкой до тех пор, пока Антонио не исполнилось одиннадцать. Когда же она вышла на работу, брат с сестрой часто оставались дома одни, и это сподвигло его на кулинарные эксперименты в приготовлении пасты. Как-то в разговоре я пошутила, что он научился готовить пасту раньше, чем ходить.

– Этим грешат все итальянцы, – довольно заметил Антонио.

Школу он не любил. Терпеть не мог учителей и совершенно не ладил со сверстниками. Его взгляды на жизнь мешали ему завести друзей. Вспоминая то время, он называл себя одиноким волком:

– В одиночестве мне нравилось придумывать истории. Я всегда был тихим ребенком. Очень стеснительным, как и сейчас.

В университете он выбрал профессию эксперта в авиационной и мультимедийной информатике. Позже, когда его призвали в армию, благодаря своему уму получил тепленькое местечко в канцелярии, тем самым избавив себя от унылых и непосильных физических нагрузок. К тому времени его вес приближался к двумстам килограммам.

Вернувшись из армии, он вместе с другом открыл магазин игр. Но юные бизнесмены не удержали на плаву свое детище. Чем пахнут ремесла, он узнал, поработав в типографии, затем курьером, оператором кол-центра и даже продавцом драгоценностей. Тем временем ему исполнилось двадцать три, и – о боги! – у него случился первый секс. Здесь история имеет неясные очертания, но все указывает на то, что Антонио был склонен к беспорядочным связям и брал тех, кто сам шел ему в руки. Понятно, что это были не лучшие представительницы женского пола.

В настоящее время он по-прежнему в итальянской столице. Медитирует на лучшую жизнь в родительском доме, напротив госпиталя, в котором издал свой первый крик. Никого не смущает, что мальчику уже сорок три года. Его родители, которым за семьдесят, по-прежнему дееспособны и заботятся о его нуждах. В доме царит матриархат. Старшая сестра живет отдельно, воспитывая двоих детей.

Антонио доволен положением дел. Свою работу обычного клерка считает благословением Господним и очень ею дорожит. Досуг проводит однообразно, сражаясь армиями солдатиков, которые заполонили все полки в его комнате. Думаю, чтобы обеспылить эти фигуры, надо как минимум сорок часов в неделю. Увлечение это наполняет его жизнь настолько, что он с тоской вспоминает свой так мало поживший магазинчик, но с азартом, не претендуя на авторство, пишет правила для любимых игр. Кроме того, радостные минуты ему дарит еда (неизменная курица и салат) и просмотр футбольных матчей по ТВ.

Антонио – чистый теоретик. В теории он сопереживает, участвует в судьбах людей и даже в военных действиях. Он имеет свои взгляды на политические и культурные события. У него много мыслей на любую тему и минимум движений при любых обстоятельствах. Его любовные воззрения относят нас к персонажу известного романа Сервантеса, и хоть внешне он – вылитый Санчо Панса, но душевной организацией, вне сомнений, пошел в Дон Кихота.

Об отношениях с прекрасным полом говорил туманно и на моей памяти упоминал только об одной женщине, с которой прожил три года. С тех пор прошло восемь лет, и его руки забыли ощущение женской плоти, потому как прикасаться к женщине без любви нет никакой возможности для человека, имеющего такие ценности и идеалы.