Роза Туфитуллова - Ветер судьбы

…Жил Тукай…

…Завернувшись в петербургскую белую ночь, озябнув изнутри и снаружи от печальных чувств и сожалений, с глазами, полными слёз, безмолвно смотрю на окна бывшей гостиницы. Мои беспокойные мысли уносятся далеко – туда, где маленький Габдулла лил слёзы, где был продан на базаре, где в его сердце зародились чувства и поэтический дар, где он стал Тукаем, поистине народным поэтом, где прожил горькие дни и тяжёлые муки болезни… Сколько моих мыслей разбросанными лежат теперь передо мной. Я собираю их по порядку. Какие особенные слова и молитвы могу я отыскать, чтобы вознести их во славу его духа и в утешение?! Разрывая сердце, плачет душа поэта:

О стражник любви! Неужели в твоей груди вместо сердца камень?! Похоже, что ты до сих пор стоишь здесь на страже?.. Может быть, для тебя не существует понятия «прошлое»… Тогда ты, наверняка, помнишь красивую статную девушку Уммугульсум-Джоконду с букетом белых ландышей в руках, с душою чистою, как рассвет, и сердцем, бьющимся от чувств к Тукаю?! Конечно, помнишь! Возможно, ты скажешь, что ответ знает только ветер. Внезапно, словно желая отогнать мои мысли, ветер, тот самый ветер судьбы, с удивительной силой и скоростью согнал надо мной тёмные тучи. И тут же пролился холодный зябкий дождь. Словно хотел напомнить о событиях, имевших место здесь более ста лет назад…

К сожалению, поэту не было суждено вдоволь погулять по российской столице, полюбоваться на роскошные дворцы, посетить музеи и театры. По приезде в Петербург его болезнь, разъедавшая лёгкие, усилилась. Влажный холодный воздух столицы, проникающий до мозга костей, вынудил поэта дни напролёт сидеть в гостинице. Конечно, здешние друзья старались не оставлять поэта наедине с собой. Да и число тех, кто хотел увидеться и познакомиться с Тукаем, день ото дня становилось всё больше.

Но пока поэт не хотел, чтобы кто-то постучался в его дверь. Сейчас его желанием было лежать, закинув руки за голову, закрыв глаза, и утешаться, вспоминая снова и снова того светлого ангела, что явился к нему под покровом чёрной ночи, когда он оставался в доме Мусы Бигиева [3] Муса Бигиев (1873/1875–1949) – видный учёный-богослов, писатель, философ. . Что удивительно, это тайное, заветное воспоминание, казалось, помогало забыть хоть на время и жестокий кашель, и болезнь, и постоянно терзающий его холод.

…Тогда к сердцу отчаявшегося поэта, уже готового «улететь из клетки мира», внезапно, осторожно прикоснулся светлый ангел. Все замечают, когда приходят ангелы… Ночной образ «выплыл» из «белого тумана» и заговорил. Какой мягкий, нежный и ласковый голос…

– Тукай-эфенди, простите, пожалуйста. У меня сердце разрывается… У вас такой сильный кашель. Попробуйте выпить это горячее молоко с душицей. Оно обязательно поможет. Выздоравливайте! – сказала и растаяла так же внезапно, как появилась.

Разве могла Уммугульсум спокойно слушать, как за стеной мучается поэт? В её груди билось горячее сердце, не признающее запретов и ограничений, сердце, уже столько времени пылающее огнём любви. Казалось, ей хватило бы одного желания, одного слова, одного её дыхания, чтобы вылечить любимого Тукая. Но увы, какая глубокая пропасть оказалась между мечтой и реальностью.

А у Марьям – свойственницы Уммугульсум – тоже болит душа и отчаянно бьётся сердце: вздрагивая от любого шума, она стоит на страже у двери. Только бы никто не увидел Уммугульсум, и только бы не проснулся Муса-эфенди. Слава Всевышнему, он сегодня спит с детьми. Иначе ей, Марьям, не дадут житья: «Какой стыд, позор, как ты посмела?» Да и Тукай невольно окажется в неловком положении. Ни объяснить, ни оправдаться…

«Поистине, ангел!» – подумал Тукай, когда удушающий кашель, словно державший его на грани жизни и смерти, немного отступил. Но тут же всем существом воспротивился этому «ненужному» чувству.

– Ты только посмотри на смелость и решительность этой курсистки! Пожалела… Не то что вы, туташ, даже сама судьба меня не пожалела. И не нужно. У меня другая цель, другая дорога. И я не люблю тех, кто меня жалеет. Вы сильно ошибаетесь…

А это что за голос?.. Словно весенняя трава, пробившаяся у обочины заснеженной дороги…

– Мой поэт, но разве сам ты не желал, чтобы в эти минуты рядом с тобой был тот, кто тебя любит?! «Страж любви» не прогнал его от твоей двери.

К счастью, волшебной ночи было суждено повториться. Опять, казалось, настал момент его «последнего вздоха», но снова появился «светлый ангел». От Гульсум веяло какой-то магией, она что-то ласково прошептала. И исчезла, словно растаяла в потоке света. И снова вступили в противоборство мысли. Явился «властелин – страж любви». И открыл страницу с этим стихотворением:

– Неужели ангел смерти так близок?

– Нет…

– Ты ошибаешься, ангел души моей не она.

– Знаю.

– И моё последнее стихотворение вберёт в себя голос Небес и будет звучать иначе.

– И это знаю. Твоё «Завещание» будет столь же пророческим и великим, как и ты сам. Ты плачем возвестил свой приход в этот мир, но собираешься уходить с песней. Я правильно сказал?

– Возможно. Страж любви, ты в последние дни очень изменился. Но я хочу побыстрее сбежать из этого дома, быть изгнанным тобой. Ты же не станешь изменять своим правилам?!

…Вот, наконец, Тукай, как и хотел, «на воле». Друзья перевезли его от Бигиевых в гостиницу. Но, видимо, и здесь он не сможет спрятаться от холода, кашля и ангелов.

– И всё же спасибо тебе, светлый ангел чёрной ночи…

Поэт вздрогнул – снова кто-то постучался в дверь.

– Открыто. Входите! – сказал Тукай с какой-то неизбывной тоской.

Увидев в дверях улыбающуюся, высокую, стройную, одетую по-европейски девушку, поэт на мгновение оторопел. Гостья между тем поздоровалась и прошла в комнату. Положив на стол букет полураскрытых ландышей, она взглянула на Тукая и, увидев его удивлённый взгляд, направленный на цветы, сказала:

– Вы спросите, откуда цветы? Финны на перекрёстке продавали. Я знаю, что эти цветы вам по душе. Оказывается, и в Петербург уже идёт весна.

Девушка, принёсшая с собой запах весны, запах цветов, бурлящую энергию молодости, – это тот самый ночной «светлый ангел», поэт хорошо знает её. Это Уммугульсум Камалова – младшая сестра Шамсенисы, возлюбленной его друга Фатиха Амирхана [5] Фатих Амирхан (1886–1926) – писатель, публицист. . Обе сестры, уроженки Чистополя, частенько заглядывали к Фатиху в редакцию газеты «Эль-Ислах» [6] Амирхан Р. Амирханнар. – Казан: Мәгариф, – 2005. .