Павел Амнуэль - Что будет, то и будет. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 6

– А! – сказал Роман. – Ничего тут интересного, мы быстро разобрались. Помнишь, как пять лет назад прошла эпидемия компьютерного гриппа?

– Помню, – сказал я, передернувшись. Еще бы не помнить! На рынке появились гугловские компьютеры VR 100, и каждый пользователь, вроде меня, получил возможность забираться в виртуальную реальность. Тогда же появились и новые типы компьютерных вирусов. Принципиально ничего не изменилось – вирусы портили компьютерные программы, как и тридцать лет назад. Но теперь в каждой программе проживал с десяток пользователей, для которых в данный момент эта программа ничем не отличалась от реальности! Подхватив компьютерный вирус, можно было заболеть вполне реальной болезнью, которая от обычного, скажем, гриппа отличалась тем, что имела полный набор симптомов и ни малейших следов известных врачам вирусов. И если раньше врачи говорили, что лечат не симптомы, а болезни, то теперь приходилось лечить именно симптомы, поскольку никакой физической болезни, естественно, быть не могло.

Но можно ведь умереть и из-за симптомов! Я сам года три назад едва не отдал концы, подцепив в программе «История Полинезии в XIX веке» все симптомы гонконгского гриппа. Насколько я понял Бутлера, убийство, о котором он мне так и не рассказал, было осуществлено именно таким способом – некий пользователь умер от симптомов бубонной чумы, будучи абсолютно здоровым человеком!

– Компьютер, – сказал я, – благо цивилизации, но вымрем мы, скорее всего, именно из-за компьютеров.

– Здравая мысль, – одобрил Роман. – Надеюсь только, что мы останемся живы и здоровы. Разве что…

Он замолчал и надолго задумался. Минут десять спустя, вылив из чашки Романа остывший кофе и налив горячий, я рискнул прервать раздумья комиссара.

– Что? – переспросил он. – Нет, Павел, я в порядке. Ты же знаешь, я предпочитаю не входить в виртуальную реальность. Я думаю, стоит ли втягивать тебя в одно дело… С одной стороны, ты не программист… С другой, ты историк, и сможешь, возможно, поймать ошибку, если это была ошибка, а не преступление…

– Что, – сказал я, – речь идет о преступлении?

– Скорее всего, – вздохнул Роман. – Ну, хорошо, дело вот в чем.

***

Чтобы читателю было ясно, скажу сразу, что разговор наш происходил 17 мая 2020 года, то есть в самый разгар предвыборной кампании. За места в кнессете боролись три больших партийных блока – Авода, Ликуд и А-Тиква, – а также восемнадцать партий, среди которых были пять религиозных.

В лидерах у Аводы был тогдашний премьер Хаим Визель, а у Ликуда – будущий премьер Натан Бродецки. Блок А-Тиква возглавлял Реувен Харази, и только из-за этого правые заполучили в свое время двести тысяч лишних голосов. Лидеров остальных партий и групп я перечислять не буду – те, кто политикой интересуются, могут назвать этих людей без моей помощи, а тех, кто политикой не интересуются, мой список лишь утомит.

***

Итак, дело заключалось в следующем. Утром 14 мая в полицию Тель-Авива обратился пресс-секретарь Центральной избирательной комиссии Рон Кармон. Срывающимся от волнения голосом он объявил, что над избирательной кампанией нависла угроза срыва, поскольку злоумышленники вывели из строя главный компьютер, ведавший предвыборной стратегией в рамках страны.

Я полагаю, что любой знающий программист, прочитав эти строки, улыбнулся или даже залился здоровым смехом. Нужно, однако, учесть, что Кармон был прекрасным юристом и неплохим политиком, но в компьютерах понимал не больше… ну, скажем, чтобы никого не оскорбить, не больше, чем Шмулик, мой сосед с первого этажа.

– Вы хотите сказать, что террористы взорвали главный блок? – спросил дежурный офицер.

– Да вы что! – возмутился Кармон. – Компьютер цел, но…

Короче говоря, объяснить ситуацию толком он не смог, а на просьбу позвать кого-нибудь из программистов Центра отвечал, что все они внутри компьютера. Ввиду полной неясности ситуации Бутлер отправился в Центр лично – по-моему, чтобы поглядеть, как координируется избирательная кампания.

К концу дня он уяснил только то, что программистам удалось выявить новый вирус и даже создать – за несколько часов! – противовирусную программу. Трое системных программистов, работавших в виртуальной реальности, были госпитализированы с симптомами сибирской язвы, состояние одного из них критическое. Опасность дальнейшего распространения вируса была ликвидирована, как и опасность заражения пользователей, но программу исправить не удавалось – вся предвыборная кампания действительно оказалась под угрозой срыва.

– Мы сейчас работаем в двух направлениях, – завершил рассказ Роман. – Мои сыщики ищут террориста, ибо иначе как компьютерный террор я этот случай квалифицировать не могу. А мои программисты пытаются наставить компьютер на путь истинный. И похоже, что им это не удастся без помощи историка. Это мне интуиция подсказывает, а ты, Павел, знаешь, что она никогда не ошибается.

– Безусловно, – поспешил согласиться я. – И если тебя устроит такой историк, как я…

– Меня устроит, – протянул Бутлер. – Если ты не будешь вмешиваться. Нужно только разобраться в ситуации и дать рекомендации.

– Хоть сейчас, – сказал я.

– Через десять минут, – возразил Роман. – Я допью кофе.

***

В виртуальную реальность со мной пошел Гиль Цейтлин, лучший программист Управления. По-моему, он получил четкие указания от Бутлера – в случае моего вмешательства в события применять любые приемы нейтрализации, как компьютерные, так и чисто физические.

В виртуальной реальности Центральная избирательная комиссия размещалась в женевском Дворце Наций. Странная фантазия – интерьер там, конечно, замечательный, но неужели в Израиле не нашлось лучше? Мы вошли с Цейтлиным в большой зал, где за круглым столом сидели двадцать мужчин и одна женщина. Женщину я узнал сразу – это была Офра Даян, правнучка известного генерала, лидер женской партии «Юность». Приглядевшись, узнал и мужчин – стереоизображения каждого из них я много раз видел либо в интернете, либо в телевизионных политических шоу.

– Рады приветствовать вас, Павел, – сказал Хаим Визель, показывая на пустое кресло рядом с собой.

– Вы меня знаете? – пробормотал я, смущенный столь высокой честью. Почувствовал толчок в бок и понял, что Цейтлин призывает меня не отвлекаться.

Кресло оказалось не очень мягким, а взгляды, устремленные на меня, – изучающими.

– Послушайте, Павел, – обратился ко мне Натан Бродецки, – что вы думаете о народе, который в своей предвыборной программе провозглашает передачу арабам всех территорий, которыми они владели до 1948 года? Вам не кажется, что это самоубийство? Я за такой народ голосовать не буду.