Александр Кичигин - Счастливое время романтиков. СССР. Москва. Общежитие

Как обычно, из трех тем две оказались по классическим школьным произведениям, а третья на свободную. Санин сразу понял, что классику он вряд ли осилит, так как «Войну и мир» Л.Н. Толстого знал поверхностно, а «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского и вовсе не читал. Зато о «Подвиге советского народа в Великой Отечественной войне», как звучала третья, мог рассуждать бесконечно. Этот период истории он перелопатил вдоль и поперек за время своего детства, отрочества и юности, прочитав все доступные художественные произведения, как классические, так и не считающиеся таковыми. Он слышал, что, как только экзамен начался, многие абитуриенты зашуршали заранее заготовленными многочисленными «шпорами», подбирая нужные, ему же предстояло раскрывать свободную тему практически самостоятельно.

«О чем писать? – на минуту задумался он, – без должного пафоса данную тематику, конечно, не раскрыть – это понятно. И просто историческими фактами не отделаться, даже если преподнести их красиво». И тут родилась гениальная мысль – раскрыть тему на основе двух-трех классических произведений о войне, желательно самых известных, самых уважаемых и известных авторов. При том тех, которых он многократно перечитывал и знал назубок. Первая это, конечно, «Горячий снег» Юрия Бондарева, а вторая – «Малая Земля» Георгия Соколова. Соколов, конечно, не так известен, как, впрочем, и его книга, которую он выпросил купить у мамы классе в четвертом, когда они, отдыхая в санатории в г. Анапа, посетили на экскурсии Малую землю. И не пожалел – раза три перечитал и несколько лет ходил под впечатлением героического подвига морских пехотинцев, удерживающих небольшой плацдарм в 1943 году на берегу Цемесской бухты. Об этом позже и Л.И. Брежнев писал, который тоже… «Стоп! Берем пафос «Малой земли» Брежнева «…горела земля, плавился металл…», яркие описания тех же событий Соколова, дополняем примерами героизма стоящих насмерть солдат классика Бондарева и посмотрим, у какого проверяющего поднимется рука поставить двойку за сочинение, замешанное на произведениях самого генсека и почитаемого классика!»

– Ну, кто что списывал? – вечером после экзамена, как обычно, делились впечатлениями абитуриенты комнаты №8.

– У меня «Война и мир» в закромах нашлась, – похвастался Саша Колосов, – да и Достоевский был, но не совсем по теме.

– А у меня как раз Достоевский в точности совпал, – поделился Олег.

– А ты Артем, что надыбал?

– А ничего. Не было шпаргалок. На свободную писал.

В комнате воцарилась мертвая тишина.

– Ты с ума сошел что ли, старик? – наконец нарушил молчание Жора.

– А что? Вроде, неплохо написал…

– Да кто его читать будет?! Им главное, чтобы ошибок не было! Ты меня просто убил! И это на последнем экзамене… Не мог что ли у кого-нибудь шпору попросить? Почему вчера не сказал? Мы бы что-нибудь придумали.

– Ты действительно так думаешь? – испугался и вправду Санин.

– Конечно! Не ожидал от тебя такой промашки, честное слово. Вроде, неглупый парень, и так в конце накосячить…

Судя по глазам, все обитатели комнаты были с Жорой солидарны, отчего Санин и вовсе расстроился.

– Но я, вроде, тщательно ошибки проверил. Не должно…

– Четырех для двойки достаточно, – подлил масла в огонь и Виген, – впрочем, не бери в голову – что произошло, уже не исправить. В конце концов, конкурс уже на единицу вышел – могут и не заметить твоих ошибок. Или сами аккуратно исправят. С твоими баллами да аттестатом и тройки выше крыши хватит. Не волнуйся зря – через пару дней все прояснится.

Но Санин уже не мог успокоиться. В ту ночь он даже заснул только под утро. Да еще, как назло, результаты сочинений долго не вывешивали, а когда, наконец, это случилось, не пошел смотреть, доверившись всеведущему Жоре. Впрочем, также поступили и остальные, но только по причине уверенности в удовлетворительном результате.

– Ну, что? – набросились все с расспросами, когда он вернулся.

– Трояки всем!

– И мне? – обрадовался Санин.

– Тебе четверка, – потупился Жора, – а еще больше всех боялся, засранец!

Весть об успешном поступлении Артема в институт семья Брагиных встретила небывалым ликованием. Олег сразу же побежал в магазин за бутылкой, но пить ему пришлось самостоятельно, так как Санин наотрез отказался, будучи и без того пьяным от счастья.

– Я, пожалуй, домой съезжу на оставшуюся неделю до занятий, – сообщил он свое решение.

– Езжай, конечно, – поддержала сестра, – порадуй родителей, отдохни. Поезд хоть и вечером, но о билете нужно с утра позаботиться, с этим у нас проблемы.

К счастью, билет на Белгородский поезд, отстояв небольшую очередь, взять удалось, хотя и в общий вагон.

– Ничего, ты еще молодой, – успокоила Вера, – забьешься на третью полку и спи. Если что, автобус ходит Москва-Харьков мимо Миловежска. Обратно на нем постарайся – не нужно будет лишних пересадок делать. Кстати, ты теперь, вроде как, москвич, а одет, словно из глухой деревни. Неужели в таком виде собираешься на родине показаться? Не мешало бы прибарахлиться. Кроссовки, джинсы приличные, батничек модный.

– Да, но за какие средства? Одни джинсы только рублей на сто восемьдесят потянут!

– Ладно, это я беру на себя, тем более что кое-какие мысли имеются. Про магазин «Березка» слыхал?

– Нет.

– Там все есть и в разы дешевле. Только не за рубли продается, а за специальные чеки.

– Что за чеки такие? У тебя они есть?

– Они у тех, кто в загранку ходит. Но купить можно по курсу один к двум. Джинсы приличные в «Березке» рублей пятьдесят стоят, то есть нам в сто обойдутся, а остальное и того дешевле. У нас в конторе Эмма Эдуардовна работает, а у нее брат торговый представитель в Индии. Я у нее не раз брала. Если сейчас есть в наличии, то вопрос решим, думаю. Поехали на работу!

Эмма Эдуардовна, та, что когда-то отвечала на звонок, оказалась приятной улыбчивой женщиной лет сорока с округлыми в меру формами, которая хватким адвокатским взглядом вмиг оценила Артема, после чего искренне поздравила с поступлением.

– А я Верочку уже не раз просила, чтобы брат хоть раз когда к нам зашел, может, помощь какая нужна. Как вы похожи – одно лицо! И такой же стройный, красивый! Ну, не стоит, право, краснеть – мы тут все свои.

– Помощь нужна, Эмма Эдуардовна, – тут же поймала ее на слове сестра, – брат в институт поступил, в Москве жить будет, не мешало бы приодеться приличнее.

– Это несомненно, – закивала головой Эмма Эдуардовна, – нельзя ему среди однокурсников этаким колхозником выглядеть! Тем более, такой хороший мальчик. Заслужил!

– Я вот и хотела в связи с этим спросить, чеки у вас еще остались?