Ромета Баева - Поколение Lost

Чувствуя небывалый охотничий азарт, Валентина начала осторожно дергать леску, чтобы не оборвать ее, и после множества неудачных попыток извлекла крючок из ствола вместе с кусочком обледенелой коры. Заново оценив ситуацию и сделав необходимую рекогносцировку, она стряхнула с себя стеснявшую движения куртку и опять закинула удочку.

На этот раз капризная удача улыбнулась ей: зацепив лифчик за лямку, она ловко, как заправский рыболов, подсекла ее, дабы добыча не сорвалась с крючка, и точными, выверенными движениями принялась подтягивать к себе леску. Залитый ярким светом из окон первого этажа бюстгальтер неохотно прополз по едва припорошенной снежком траве, но когда Валентина с торжествующим воплем оторвала его от земли, вожделенный предмет туалета, зацепившись за торчащий козырек нижнего балкона, упал обратно на газон, будто раздобревший на городских хлебах толстый голубь, сбитый из травмата скучающим охранником. В третий раз забросила Валентина удочку – хищно поблескивая в темноте заостренным кончиком, крючок, свистя, совершил несколько опасных кругообразных движений над ее головой и стремительно понесся вниз навстречу неизвестности.

Спустя мгновение в сонной тишине спального района раздался такой душераздирающий крик, будто под балконом ничем не примечательной хрущевки собрались, завывая от непреодолимой потребности в горячей человеческой крови, полчища чудовищ – вампиров, оборотней и прочей кинематографической нечисти. Обеими руками вцепившись в холодное удилище, Валентина застыла на месте, волосы под платком зашевелились и встали дыбом, словно ядовитые змеи Медузы Горгоны, взбудораженные появлением очередного настырного древнегреческого героя.

С нижнего балкона показалась небритая физиономия сантехника Василия из шестьдесят шестой квартиры, и не чуждый алкогольных паров хриплый голос немедленно подверг бичующей критике добродетель женской части ее родни и мужественность мужской. Кроме непосредственных виновников появления Валентины на свет, гвозди сантехникова гнева поочередно припечатали к доске позора бабушек и дедушек по отцовской и материнской линии.

Когда Василий сладострастно принялся за родственников третьей ступени – согласно классификации Гражданского кодекса в части очередности наследования – Валентина выпустила из рук удилище и опрометью кинулась в квартиру.

Глава 7

Изображение из свободных источников

Крики скандального сантехника перестали биться в барабанные перепонки, и Валентина, с трудом приведя в соответствие с медицинскими нормами давление, опасно подскочившее от плохо совместимой с ее возрастом эмоциональной встряски, прилегла на диван цвета Бискайского залива. Неожиданное проявление у Василия непримиримой, бурной неприязни ко всей ее ближней и дальней родне подтверждало худшие опасения: вне всякого сомнения, во время охоты на предмет туалета она, сама того не подозревая, покусилась на его здоровье и жизнь.

Тщетно пытаясь отвлечься от неприятных мыслей, Валентина обратила взоры на экран: там с видом низложенного революционными массами короля, ожидающего скорой казни на гильотине, сидел, потерянно слушая длинную повесть о своих давних прегрешениях, знаменитый в прошлом актер, прекрасный семьянин и красавец-мужчина, в поисках адреналина и длинного рубля забредший на одно из безобразных, отвязных ток-шоу.

Последствия этих грехов в виде двух неопрятных амбалов находились в студии, и время от времени, после сигнала помощника режиссера, по их небритым толстым щекам неудержимо катились крупные крокодиловы слезы. Страдающие разного рода дисфункциями, вызванными чрезмерными жировыми отложениями (необъятная талия – следствие плохого питания), бедные сиротки зорко следили за дискуссией и, размахивая липовыми бумажками с результатами тестов ДНК, требовали недоданной им родительской ласки и благословения вкупе с родительским же благосостоянием.

Долгий требовательный звонок, гулко отозвавшийся в голове колокольным перезвоном, заставил Валентину подняться с горки разноцветных подушек. Стараясь не шаркать турецкими туфлями, она тихо подошла к двери и приникла к отверстию глазка: с той стороны на нее уставился деформированный выпукло – вогнутыми линзами увеличенный зрачок. Любопытствующее око наконец оторвалось от глазка, и в пределах видимости затаившей дыхание Валентины оказался тот самый сантехник Василий с вытянутым вперед туго забинтованным пальцем – основательность повязки служила доказательством серьезности нанесенного ею увечья.

– Я требую компенсации! – заорал он за дверью. – Я человек, который работающий, и мне полагается компенсация за увечье и упущенную прибыль!

Поскольку Валентина стоически молчала, он забарабанил в дверь:

– Я знаю, что вы там! А ну открывайте!

На лестничной клетке послышались любопытные голоса выскочивших на шум соседей, и Валентина, с трудом надев на себя маску ледяного спокойствия, открыла дверь:

– В чем дело, Василий… эээ… не знаю, уважаемый, как вас по батюшке?

Уважаемый Василий, явно не лишенный недюжинных артистических способностей, начал, сопровождая свой рассказ чрезмерной жестикуляцией и эффектными театральными паузами:

– Вышел я, значит на балкон покурить… Мне Машка, жена моя, не разрешает курить в квартире… Только курево достал, значит, не успел даже прикурить, и вдруг эта дамочка, решившая половить рыбку, самым подлым образом насаживает мой палец на крючок!

– Простите меня, – опустив глаза, прошептала Валентина, – я не хотела…

– Нет, – с искренним недоумением воззрился на нее изувеченный сантехник, – но как можно ловить рыбу без наживки?!

– Это невозможно, – флегматично подтвердил сосед Василий Иваныч, кадровый офицер в отставке, – да еще в феврале месяце. Зачем же вам понадобилась удочка?

– Можно подумать, что в подходящее время и с подходящей наживкой с балкона многоэтажного дома можно ловить рыбу, – фыркнула, высунув в дверь голову в дореволюционных папильотках, жена Василия Ивановича Инна Ильинична, учительница начальных классов.

Валентина не питала иллюзий по поводу своей репутации среди соседей, – она знала, что ее считают какой-то чудаковатой, странной, провинциальной и жеманной, и не последнюю роль в таком отношении играют носки бессменного зеленого цвета, надеваемые поверх сапог во время гололеда.

Однако перспектива стать объектом связанных с нижним бельем шуток показалась ей нешуточным ударом по остаткам самолюбия и, отбросив несколько явно неправдоподобных версий, она ухватилась за спасительную мысль: